Алишер Таксанов - Возвращение на Землю

При этих словах Кэт вздрогнула.

— Будет тебе, — удивился я, — ведь кроме них здесь никого нет.

— Я хочу домой…

— Ну, ты совсем раскисла, — укоризненно покачал я. — Ладно, идемте, бестолку так стоять.

И мы пошли. Возле автомашины, на борту которой было по-русски написано "Муниципальная милиция города Москвы", я остановился:

— Поздравляю вас, ребята, мы в России, точнее — в Москве.

Вдруг ко мне пришла мысль. Желая удостовериться, что она несет рациональное зерно, я «отклеился» от Кэт и, провожаемый ее удивленным взглядом, шагнул к машине. Ее борт был весь в ржавых потеках, дырочках, окна разбиты, шины опущены, а сигнальная лампа свисала на проводах с крыши. Судя по покороченному кузову, автомобилю не подлежал восстановлению, а значит, ему не суждено было больше резво катиться по дорогам.

На переднем сиденье находился скелет в лохмотьях милиционера. Череп, скаля челюстями в зловещей ухмылке, опирался на баранку, а черные глазницы смотрели вперед. Одна рука сжимала автомат «Калашникова», а другая, закольцованная часами «Ролек-с», безвольно свисала с окна.

Я не стал осматривать служителя правопорядка, поскольку меня не интересовала причина его смерти (хотя и так было ясно). Мое внимание привлекло оружие. Я рывком открыл ржавую дверь, при этом петли так отчаянно заскрежетали, что у меня заныли зубы, а затем обыскал кабину. Кроме автомата удалось обнаружить к нему шесть рожков с патронами, девяти миллиметровый пистолет «кольт» с полной обоймой, наручники, штык-нож. Рация, валявшая у ног мертвеца, была бесполезной штукой, и ее трогать я не стал.

— А вот и оружие, — сказал я, доставая найденное добро из машины. Хэндрик подскочил и осмотрел автомат.

— Оно не будет работать, — разочарованно произнес он.

— Почему? — удивился я.

— Механизм заржавел, — пояснил бортинженер. — Нужна смазка. Тогда удастся починить оружие.

— А пистолет? — я протянул ему "кольт".

Тот едва взглянул и повторил:

— Не будет работать!

— Жаль, — протянул я и собирался выкинуть это добро, как Винни-Пух остановил меня:

— Подожди, может еще пригодится.

Я согласился. Хэндрик закинул за плечо автомат, а я засунул за пояс "кольт".

— Идемте, ребята, — сказал я и, взяв снова Кэт за талию, повел ее вперед. Одинокие машины с мертвецами и открытые колодцы мы старательно обходили.

Так мы шли до самого центра города. В принципе ничего нового мы не увидели. Везде такое же запустение, разрушение. И никого из живых людей. Только все тот же детский плач, иногда раздаваемый из канализации или затемненных домов. Мы чувствовали, что там притаилась смерть.

От этого нам становилось зябко и страшно.

— Мы так можем долго идти, — проговорила Нэйсон. — А скоро вечер.

— А что ты предлагаешь?

— Найти временное убежище!

— Где ты его здесь найдешь? — проговорил я, осматривая ближайшее пятиэтажное здание. И в удивлении замер. Табличка на ней гласила "Большая Полянка, 41. Общежитие Посольства Республики Узбекистан". Это было фантастично, сразу же наткнуться на дом, который прямо связан с моей родиной.

Может, стоило здесь поискать? Вздохнув, я подошел к парадной двери. Она была закрыта, но проникнуть внутрь для меня не было проблемой. Валявшийся рядом металлический стержень был использован как рычаг. Треск — и деревянная дверь, вылетев с петель, и упала на пол. Поднявшиеся клубы пыли на некоторое время скрыли проход.

В коридоре был полумрак. Луч солнца еле пробивался сквозь пылевой занавес. Я осторожно двинулся вперед, ожидая сиюминутного нападения. Ведь по рассказам моих родителей, сцерцепы жили в темноте и нападали на людей внезапно. Но опередить их действия можно было по одному факту: если почувствуешь запах аммиака, значит тварь здесь. И тогда давай деру, пока гибкие и хищные щупальца не обволокли тебя.

Чтобы разглядеть помещения я достал из нагрудного кармана миниатюрный фонарик и включил его. Энергию он получал от человеческого тепла и поэтому пока был жив я, лампочка могла гореть. Впрочем, фонарик был и оружием, так как сцерцепы страдали светобоязнью.

Мощности было достаточно, чтобы увидеть полный разгром. Здесь шла отчаянная борьба, так как шкафы были сломаны, стулья валялись на полу. Толстый слой пыли свидетельствовал, что это было давно.

Я уже было собирался уйти, как внезапно увидел следы. Отпечаток человеческой подошвы. Я присел и внимательно осмотрел первый признак человека.

Судя по размеру, он принадлежал ребенку лет десяти. И был свежим, так как пыль не успела осесть на него. В этот момент я почувствовал себя Робинзоном, который после двадцатилетнего заточения на острове обнаружил человеческие следы на морском берегу. Мое сердце забилось быстрее.

Значит, здесь есть живые люди, мелькнула мысль. А вдруг ребенок до сих пор находится в этом здании? Я стал решительно подниматься на верхние этажи. Половицы отчаянно скрипели подо мной и грозили обломиться, но меня не заботила осторожность. Наоборот, я старался произвести шум, чтобы находящийся здесь человек услышал меня.

Если в здании кто-то и был, то старался не обнаружить себя. Но на третьем этаже следы стали отчетливее и значительно больше.

— Эй! — громко сказал я. — Кто здесь есть?

Ответом была тишина. А может, я ошибся? Уже возникла мысль покинуть этот этаж, как в нос ударил запах еды. Я принюхался, и тот час обнаружил на столе две открытые баночки шпротов. Консервы хотя и были выпущены более тридцати лет назад, однако прекрасно сохранили в масле серебристых рыбок.

Теперь я был уверен, что в здании есть люди.

— Эй, люди, выходите, я пришел с миром! — позвал я. И тут краем уха услышал слабый скрип, идущий из платяного шкафа. Там кто-то был, в этом я не сомневался.

Я подошел и резко распахнул дверцы.

Раздался детский вскрик.

Сжавшись в угол шкафа, среди старых и пыльных вещей находилась симпатичная девчушка. Ее лицо было измазано соусом и грязью. В руках она сжимала вилку с насажанной рыбкой. На ней было, как я успел заметить, серое порванное платьице и коричневый пиджачок.

Она была смертельно испугана. В глазах затаились страх, боль и обреченность. Мне никогда не приходилось видеть такое выражение у человека.

— Что с тобой? — участливо спросил я, протягивая к ней руки.

Девушка еще сильнее забилась в угол.

— Я хочу тебе помочь, — продолжал я.

— Об этом даже и не думай, вархатник, — вдруг за моей спиной раздался голос. — Лучше помолись перед смертью.

Я попытался повернуться к источнику звука, но почувствовал, как к горлу прикоснулось острое лезвие ножа.

Никогда раньше не чувствовал, что такое кинжал у шеи. Ощущение, честно признаюсь, не из приятных. Я попытался уклониться, но лезвие сразу последовало за мной, и тут же вторая рука неизвестного схватила меня за грудки, и развернула лицом к себе.