Александр Маслов - Сверкаюший Ангел

— Это был не голос Олибрии! — вслух произнес землянин. — А голос компьютера! Орэлин инсценировал призыв графини, чтобы получить алиби, а Олибрия в это время была уже мертва!

Теперь Глеб почти не сомневался, что кинжал, оборвавший жизнь дорогого ему человека был направлен рукой Орэлина. Почему слуга сделал это так поспешно, оставалось загадкой. Возможно, что-то подтолкнуло его взяться за кинжал именно в те минуты, а возможно пристианец плохо просчитал последствия.

Размышления Быстрова прервали торопливые шаги.

Дверь беззвучно растворилась, и Глеб увидел на пороге человека в черной форме сотрудников безопасности станции. Это означало, что землянин находился не в таинственных застенках Холодной Звезды, а почему-то оставлен на попечение людей семейства Герхов.

— Вставайте, господин. Прошу поскорее, вас ожидают, — вежливо улыбнувшись, сказал безопасник.

Присмотревшись к его глазам, Быстров догадался, что перед ним андроид.

— Извини, друг, я устал, — ответил капитан. — Давай лучше поговорим о бабах?

— О бабах? — андроид настороженно шагнул вперед.

— Ага. Скажи мне, где у вас здесь содержится такая смазливая блондиночка? Ее доставили в одно время со мной, — Глеб хитро прищурился и тут же спохватился: — Ух ты, как же я запамятовал: не совсем она теперь блондинка — посередке ее прически волна голубая.

— Есть такая, — охотно отозвался робот, но вдруг добродушное выражение исчезло с его лица. — Не зачем нам об этом разговаривать. Вставайте, вас ожидают!

— А тебя что, вечные вопросы полов не беспокоят? — Быстров медленно сел и скривился от ломоты в висках. — Вот у меня служит андроид, так у него при слове «баба» чуть ли не замыкание случается от перевозбуждения.

— Мы не можем с вами об этом говорить, — упрямо произнес робот-безопасник. — Попрошу двигаться быстрее, иначе я применю элемент наказания.

Увидев, как андроид щелкнул включателем болевого разрядника, Глеб скривился еще больше — чего-чего, а боли ему хватало: она гуляла и в голове, и в желудке, и каждой клеточке тела. Он встал и вышел в коридор, такой же белый и узкий, как камера.

— Прямо, — скомандовал андроид.

— Дать бы тебе пару раз в харю, да руки в браслетах, — капитан двинулся неторопливым шагом по металлическим плиткам.

За поворотом, не доходя до двери с номером «1674» Быстрову послышался женский голос, похожий на стон, который издавала Ивала Ваала, когда ей было слишком плохо или наоборот — чрезвычайно хорошо. Сделав два решительных шага, Глеб уперся лбом в дверь и спросил:

— Ивала, ты здесь?

— Глеб? — отозвалась галиянка — это была она. — Глебушка! Как ты там?!

— Почти хорошо, — сказал капитан и тут же, охнув, упал на колени от щелчка болевого разрядника.

— Не останавливаться! Ни с кем не разговаривать! — сердито процедил андроид.

— Сука! Чтоб у тебя мозги дотла выгорели! Извини, девочка, это я тюремщику, — Быстров поднялся на ноги и зашагал дальше, успев крикнуть Ваале, что их предал Орэлин: в пылу перестрелки галиянка могла этого не понять, а в их нынешнем положении такое знание было важным.

Шли они долго, сворачивая в разные проходы, опускаясь уровень за уровнем вниз. Наконец робот остановился и приложил руку к сенсорной панели. Дверь открылась в круглый зал, отделанный холодно-голубым пластиком. В зале находилось двое: милькорианец с татуировкой знака закона и человек, расовую принадлежность которого трудно определить, но, судя по покатому лбу и розовой коже, отец или мать его были родом с Цебры.

— Капитан Быстров? — не дождавшись ответа, милькорианец вытянул руку к ложементу, стоявшему в нише, над которой мерцали индикаторы и экран с трехмерными графиками психометрических функций. — Прошу садиться.

Ложемент и сопутствующая ему аппаратура вызвала у Быстрова пока неясные воспоминания. Он точно знал одно: процедура ждет его неприятная.

А когда он сел, на руках и ногах защелкнулись фиксаторы, и на голову опустился влажный, холодный шлем, то Глеб сразу понял: сейчас начнут сканировать мозг. Через подобное он уже проходил на Присте, когда требовались детальные свидетельства по гибели имперской эскадры в стычке у Совен-12. Только тот раз капитан «Тезея» подставлял содержимое своего черепа добровольно, чтобы снять подозрения с себя и командира крейсера "Лакс Рамб". И пристианское сканирование было выборочным: считывалась информация, только имевшая отношение к происшествию возле Совен. Теперь же его согласия никто не собирался спрашивать, и безопасность станции собиралась снять содержимое его мозга целиком — этому свидетельствовала большая информационная капсула, которую вставил розовокожий в затвор.

— Зачем вам это? — прикрыв глаза, спросил Быстров.

— Как же, продадим производителям андроидов. Сознание хорошего капитана хороших денег стоит, — пошутил милькорианец, став справа от ложемента.

— А серьезно? — Глеб слабо шевельнул руками. — Ведь я сопротивляться буду.

— Знаете вы что-то важное, — отозвался розовокожий, настраивая автоматику. — Лежите спокойно. Я предупреждаю: процедура опасная — можно и дураком стать.

Голову кольнуло электрическим током. Быстров сжал кулаки и мысленно выругался. В его памяти действительно имелось много важного, такого, что некоторые чины с Присты дорого бы заплатили, чтобы завладеть содержимым его извилин, даже теперь, когда не было под этими звездами ни Фаолоры, ни милой Олибрии. Еще он подумал, что может быть, Холодная Звезда заключила хитрую сделку с людьми герцога Флаосара, по которой Ариетта безвозвратно исчезнет в мирах Милько, а он — Глеб Быстров, вернее его разум, еще послужит Империи, теперь уже чужой для него, враждебной Империи бесчестных герцогов.

По затылку прошел холодок, снова заломило в висках, и в бездушную машину поплыли, потекли терабайты его памяти: в них скрывалось столько личного, дорогого ему, для кого-то смешного, для кого-то смертельно опасного.

Быстров сопротивлялся, как умел, сосредотачиваясь, играя эмоциями, наводя информационный шум, но противостоять машине слишком долго он не мог: процедура длилась почти сутки.

Удивительно, в Саде Герхов менялось время суток, и теперь была ночь. Настоящая ночь со звездами, тремя лунами и приятным холодком, влажным дыханием тянувшимся с озера. Водную гладь нет-нет тревожили всплески крупных рыбин или каких-то существ. Круги расходились по воде, играя отражениями созвездий и накатываясь на прибрежную гальку. Несколько раз невысоко над заливом проходил флаер, бросая яркий луч на скалы и лес, отчего деревья будто превращались в угольно-черные скелеты, а трава под ними сияла ослепительной голубизной. Скорее всего, команда воздушной машины искала Ариетту. Понимая это, пристианка пряталась между огромных корней дерева на поляне и думала, что рано или поздно ее здесь найдут. С наступлением утра сюда могла спуститься поисковая группа, и тогда скрыться в небольшом леске станет невозможным.