Роберт Рэнкин - Мир в табакерке, или чтиво с убийством

Надо сказать, Дом Давстона произвел на меня большое впечатление. Находился он прямо на центральной площади, рядом с рестораном «Браунз», известным своими отборными гамбургерами. И он был огромный.

Здание было построено в стиле «Баухауз», высшей школы строительства и художественного конструирования в архитектуре и смежных отраслях, основанной в 1919 году в Германии Вальтером Гропиусом (1883—1969). Экспериментальные принципы эстетики функционализма, которые он применял к используемым материалам, оказали влияние на Клее, Кандинского и (особенно) на Ле Корбюзье. Хотя нацисты закрыли школу «Баухауз» в 1933 году, ее влияние ощутимо до сих пор.

Я, открыв рот, смотрел на фасад Дома Давстона: сплошь хромированный метал и черное стекло. Название, вместе с эмблемой было выведено высокими узкими буквами в стиле «арт нуво»: хромированным металлом по черному стеклу. Аскетично, но высокопарно. Скромно, но хвастливо. Флегматично, но претенциозно. Простенько, но со вкусом.

Хуже не бывает.

Никогда ни в грош не ставил последователей «Баухауза». Вот викторианцы – это для меня. И еще: в тюрьме я понял, что тот, кто вставляет в речь шуточки, основанные на эзотерическом знании или требующие для их понимания словаря синонимов, зарабатывает в лучшем случае удар по яйцам. И поделом.

Я толкнул дверь из черного стекла и, шаркая, вошел в магазин.

И кто– то дал мне по яйцам.

Я вывалился спиной вперед обратно на улицу мимо двух-трех покупателей, направлявшихся в Дом Давстона, и упал на колени на мостовой.

– У-у-у-у-у, – выразил я свое недоумение. – Больно же.

Хорошо сложенный негр крупного размера, одетый в опрятную униформу, неторопливо вышел из магазина и посмотрел на меня сверху вниз.

– Шагай отсюда, нюхач, – сказал он. – Таким тут не место.

– Нюхач? – мое недоумение росло на глазах. – Нюхач? Да как ты смеешь?

– Иди нюхай свой клей куда-нибудь в другое место. Проходи, проходи, пока я тебе задницу не надрал.

Я осторожно перевел тело в вертикальную плоскость. – Послушай-ка меня, – сказал я.

Он поднял кулак.

– Я – друг Давстона. Того самого, – сказал я.

Он сжал кулак так, что хрустнули суставы пальцев.

– У меня здесь письмо от него. С приглашением.

Моя рука двинулась по направлению к левому карману пальто. Негр внимательно следил за ней. Я пошевелил в кармане пальцами, якобы разыскивая письмо. Негр наклонил голову – чуть-чуть, но этого хватило.

Я свалил его с ног коварным ударом справа и пару раз добавил ногой.

Я вот что хочу сказать: ладно вам, я только что вышел из тюрьмы, где провел семнадцать лет. Вы что думаете, я не научился драться?

Я расправил плечи, и снова гордо вошел в Дом Давстона. Настроение у меня было не из лучших.

Внутренность этого магазина – это надо было видеть, и, когда я вошел, я ее увидел. Это было как в музее – все за стеклом. Сногсшибательный выбор импортных табаков, а разновидностей сигарет – больше, чем когда-либо представлялось моему изумленному взору.

Никогда во мне не пробуждалась поэтическая жилка, но здесь, в окружении этих чудес, меня едва не разобрало на стихи.

Я бродил по залу, испытывая удивление, смешанное с умопомрачением и удовольствием, но без тени удовлетворения. Здесь были вещи, явно не предназначенные для продажи. Редчайшие, коллекционные предметы. Кисеты, к примеру. Или вот: наверняка, калабаш, который курил чародей Кроули. А вот уже ставшая легендарной табакерка господина Слингсби, сделанная в форме пистолета – конкретнее, пистолета системы «дерринджер», того, из которого Бут застрелил Линкольна. А это уж не Линкольна ли трубка, из кукурузного початка? А это, конечно же, не выкуренная наполовину «корона» Черчилля?

– Она и есть, черт побери, – сказал знакомый голос.

Я обернулся и увидел его. Он стоял передо мной, большой, как жизнь, больше, чем жизнь. Я посмотрел на него, он посмотрел на меня, и мы увидели друг друга.

Он увидел бывшего заключенного, одетого в платье с плеча пугала. Руки бывшего заключенного покрывали грубые татуировки, как и прочие части тела, которых, впрочем, было не видно. Голова бывшего заключенного была обрита, щеки покрыты шрамами и двухдневной щетиной. Бывший заключенный был худ, жилист и мускулист. Бывший заключенный выглядел гораздо старше своих лет, но что-то в нем выдавало человека, выжившего в страшных передрягах.

Я увидел делового человека. Преуспевающего бизнесмена. Одетого в наряд преуспевающего бизнесмена. Дорогущий льняной костюм от Поля Смита, который сминался именно там, где нужно. Золотые часы «Пиаже» на браслете, туго охватывающем загорелое левое запястье. Башмаки от Гоббса, стрижка от Мишеля. Снова двухдневная щетина, однако – писк высокой моды. Преуспевающий бизнесмен начинал полнеть, но выглядел намного моложе своих лет.

А как насчет «выжил в страшных передрягах»?

Было и это. Кажется.

– Эдвин, – сказал Т.С. Давстон.

– Ублюдок, – отозвался я.

Т.С. Давстон ухмыльнулся, и я увидел блеск золотых зуба.

– Быстро ты разделался с начальником охраны, – сказал он.

– И тебя ждет то же самое. Настал час расплаты.

– Прошу прощения? – Т.С. Давстон отступил на шаг.

– Расплаты за те долгих семнадцать лет, которые я отсидел вместо тебя.

– Я старался тебя вытащить.

– Должно быть, я просто не заметил, когда ты взрывал стены.

– Грубо, – сказал Т.С. Давстон. – Я не мог тебя вытащить силовым способом. Тебе бы пришлось потом всю жизнь оставаться в бегах. Но я постарался облегчить тебе жизнь в тюрьме, разве нет? Всегда посылал тебе кучу денег. И курева.

– Ты посылал… что?

– Пятьсот сигарет в неделю.

– Не получил ни разу.

– Должен был получать. Я их посылал вместе с вырезками из газет, а их-то ты получал. Я знаю – я видел архив. Отличная работа. Здорово подобрано.

– Погоди-ка минуту, – я занес кулак, и увидел, как он вздрогнул. – Ты посылал мне сигареты? Вместе с вырезками?

– Конечно, посылал! Ты хочешь сказать, что не получал их?

– Ни разу. – Я покачал головой.

– Значит, ты ни разу не получал и корзину с едой на Рождество?

– Нет.

– Мда, – сказал Т.С. Давстон. – Но ты наверняка получал лососину, которую я посылал каждый месяц.

– Не было лососины.

– Не было лососины. – На этот раз головой покачал Т.С. Давстон. – Кстати, а почему ты в таком виде? Дальше ты мне скажешь, что ты не получил смену одежды и часы, которые мой шофер отвез в тюрьму, когда забирал архив. И вообще – где ты был, когда он приехал за тобой? Тебе что, не передали, когда именно он должен приехать?