Роберт Рэнкин - Мир в табакерке, или чтиво с убийством

Я снова медленно покачал головой.

– Гады, гады, гады, – закричал я. – Гады, гады, гады!

На лице Т.С. Давстона появилось выражение «ах ты, лох-бедняжка».

– Придется написать очень суровое письмо начальнику тюрьмы, – сказал он.

– Суровое письмо? – Я снова покачал головой – нет, скорее яростно потряс ей. – Почему бы не послать ему вместо этого подарочный набор свечек в коробочке?

– Набор свечек? – Т.С. Давстон подмигнул мне. – Я думаю, это можно устроить.

Он повел меня наверх, в свою квартиру. Не буду утомлять читателя описанием ее. Давайте просто скажем, что она была офигительно шикарная, и покончим с этим.

– Пить будешь? – спросил Т.С. Давстон.

– Да, – ответил я.

– Курить? – спросил Т.С. Давстон.

– Ничего не имею против.

– Канапе? – спросил Т.С. Давстон.

– Это что за фигня?

– То, что осталось от вечеринки, которую я вчера устроил по случаю твоего возвращения. Жаль, что тебя не было, я позвал пару красоток – такие красотки! – с отличными длинными ногами. И роскошными каравеллами.

– Каравеллами? Что за «каравеллы»?

– Задницы, конечно. Брентфордский рифмованный сленг, пятое поколение. Каравелла рифмуется со «съела». Съела блины, они черны. Черен, как грек – лимонелла и хек. Хек и лимонелла – каравелла. Достаточно просто, если привыкнуть.

– Ты с Норманом часто видишься? – спросил я.

– Не особенно. Он все время находит, чем себя занять. С головой ушел в изобретательство, вот как. В прошлом году изобрел машину на основе единой теории поля Эйнштейна. И телепортировал Великую пирамиду Хеопса на футбольное поле в Брентфорде.

– Очень интересно.

Т.С. Давстон протянул мне бокал, сигарету и канапе. – Скажи мне вот что, – начал он. – Если ты думаешь, что я тебя подставил, почему ты продолжал работать над Архивом Давстона?

Я пожал плечами. – Может быть, хобби?

– Тогда скажи мне еще вот что. Есть вероятность, что ты собираешься в ванную в ближайшее время? Ты просто смердишь.

Я сходил в ванную. Я побрился и надел один из костюмов Т.С. Давстона. Мне пришлось потуже затянуть ремень. Но Т.С. Давстон сказал, что смотрится это модно. Его туфли тоже мне подошли, и к тому времени, когда я наконец приоделся, вид у меня был самый что ни на есть решительный.

Когда я выплыл из ванной, моим глазам предстала одна из самых красивых женщин, которые когда-нибудь это делали.

Она была высокая, стройная, гибкая. Кожа гладкая и загорелая, ноги длинные и великолепные. Она была одета в «деловой костюм», которые были так популярны в восьмидесятых. Короткая черная юбка и пиджак с плечами, как у космонавта Дена Дэа из комиксов, популярных в пятидесятых. Она не теряла равновесия, стоя на шпильках высотой в ладонь, а рот ее был настолько широк, что туда легко можно было засунуть кулак целиком. Даже если бы на руке была боксерская перчатка.

– Привет, – сказала она. Когда она открыла рот, я увидел больше жемчуга, чем в лодке надсмотрщика за ныряльщиками, достающими жемчужниц со дна океана.

– И вам привет, – сказал я и услышал как эхо гуляет по ее глотке.

– Вы друг мистера Давстона?

– Самый лучший из всех.

– Вы, случайно, не Эдвин?

– Он любит звать меня именно так.

– Ну-ну, – она осмотрела меня сверху донизу. Потом снизу доверху. Потом она остановила взгляд посередине.

– У тебя встал, – заметила она.

Я болезненно ухмыльнулся.

– Ни в коей мере не намереваясь обидеть вас, – проговорил я, – не могу ли я предположить, что вы проститутка?

Она улыбнулась и покачала головой, обдав меня феромонным дождем.

– Нет, – сказала она, – но я бесстыдно аморальна. Мало есть такого, чего я не сделаю для мужчины в костюме от Поля Смита.

Я издал какие-то сдавленные звуки.

– Ага, – сказал Т.С. Давстон, решительно входя в комнату. – Я вижу, ты уже познакомился с Джеки.

– Гххммф. Ммммф, – сказал я.

– Джеки мой личный секретарь. НЗ.

Я кивнул головой, давая понять, что знаю, о чем идет речь.

– Ты не знаешь, что такое «НЗ», а?

Я покачал головой, давая понять, что не знаю.

– Нахальная задница, – сказал Т.С. Давстон. – Давайте выпьем, покурим и познакомимся поближе.

Я ухмыльнулся еще чуть-чуть пошире.

– Я только заскочу в ванную, трусы сменю, – сказал я.

Очень вежливо.

Я очень неплохо сошелся с Джеки. Она показала мне кое-что из того, что она умела делать с канапе, а я показал ей однн трюк, которому меня научили в тюрьме.

– Никогда больше не показывай этого женщинам, – сказал Т.С. Давстон, когда мы привели Джеки в чувство.

Джеки прокатила меня по всему Лондону. Т.С. Давстон дал ей какую-то штуку, которую назвал «кредитной карточкой», и с помощью этого волшебного кусочка пластика она мне купила много всяких вещей. Костюмы, рубашки, галстуки, трусы, ботинки. И еще она купила мне ежедневник фирмы «Файлофакс».

Я беспомощно уставился на него.

– Это же записная книжка, – скаэал я.

– А также дневник. Это персональный органайзер.

– Ну и?

– Это модно. Его носят с собой повсюду и всегда выкладывают на стол за обедом.

Я покачал головой.

– Это же записная книжка. Только пижоны таскают с собой записные книжки.

– Сзади есть кармашки для кредитных карточек. И абсолютно бесполезная карта мира.

– Да, но…

– Мы живем в восьмидесятые годы, – сказала Джеки. – А в восьмидесятые живут только два типа людей: те, у кого есть органайзеры, и те, у кого их нет. Поверь мне, намного лучше быть тем, у кого что-то есть, чем тем, у кого чего-то нет.

– Да ты только посмотри, какого размера эта дерьмотень.

– Я уверена, что ты найдешь, где его носить.

– А где ты держишь свой?

Джеки показала.

– А, ну да, – сказал я. – Конечно. Дурацкий вопрос. Прошу прощения.

И еще я получил часы. Часы в восьмидесятые – это вам не просто так. И не какая-нибудь электронная ерунда. Настоящие часы, с двумя стрелками, римскими цифрами и шестеренками внутри. Они все еще у меня, те часы, которые тогда купила мне Джеки. И они все еще показывают верное время. И уж они не взорвались в полночь перед первым рассветом двухтысячного года. Забавно, но я понятия не имею, что стало с моим органайзером.

– Тебе понадобится машина, – сказала Джеки. – Какую хочешь?

– «Моррис Майнор».

– Что-что?

– Вот такую. – Я показал на автомобиль на другой стороне улицы.

– «Порше».

– Угу, такую же малышку.

Такую же и получил.

Т.С. Давстон поселил меня в маленькой квартирке рядом с Портобелло Роуд.

– Этот район становится все лучше и лучше, – сказал он мне.

Я посмотрел на грязный линолеум и разбитые окна.

– Лучше, похоже, некуда. Можно сносить, – заметил я. – Мне здесь не нравится."

– Долго ты здесь не задержишься. Только пока не сделаешь ремонт.

– Что?