Роберт Рэнкин - Мир в табакерке, или чтиво с убийством

– Местным это наверняка понравится.

– А пошли они…

– Несомненно.

– Да ты сам разве не понимаешь? Сколько выгод я получаю, как хозяин этого места? Я смогу здесь принимать состоятельных клиентов. Закатывать грандиозные приемы.

– Хмм, – заметил я. – Тогда тебе все равно придется что-то сделать с «атмосферой этого места».

– Конечно. Я ее отключу.

– Что?

Т.С. Давстон подошел к громадной входной двери и щелкнул переключателем, спрятанным в секретном месте. У меня словно бы слегка щелкнуло в ушах, а потом по всему моему телу начало распространяться ощущение благополучия, словно меня согревало тропическое солнце. Но не слишком сильно. Как раз впору.

– Мммммммм, – простонала Джеки, сбрасывая свою норку.

– Так-то лучше, – сказал Жюлик.

Т.С. Давстон ухмыльнулся. – Умно, не правда ли?

Все, что я мог сказать: «Что?», «Э-э…» и «Как это?».

– Изобретение Нормана. Он называет его «Домашний умиризатор Хартнелла», сокращенно – ДУХ. Установлены по одному в каждой комнате.

Я снова принялся за «Что?», «Э-э…» и «Как это?».

– Понимаешь, – сказал Т.С. Давстон, – Норман однажды увидел в «Брентфордском Меркурии» рекламу про ионизаторы. Последний писк моды, улучшают атмосферу в офисе и все такое типа того. Норман подумал, что такой пригодился бы ему в лавке. Но когда ему его привезли, и он его опробовал, он пришел к выводу, что толку от него – чуть. Он решил, что ионизатор мог выйти из строя, разобрал его, чтобы посмотреть, как он работает, и обнаружил, что внутри полным полно всего, и все это ровным счетом ничего не делает. Тогда Норман взял конструктор «Механо» и сконструировал кое-что получше. Кое-что, что дает реальный результат.

– ДУХ, который сделал Норман, – продолжал Т.С. Давстон, – работает в трех режимах. «Мрачный», который я установил здесь. Можешь мне поверить, отлично отпугивает грабителей. «Нормальный» – то, что ты сейчас чувствуешь. И «А теперь вечеринка!», при котором вся компания пускается в пляс.

– Невероятно, – сказал я. – Как он работает?

– Что-то там с трансперамбуляцией псевдокосмической антиматерии, насколько я знаю.

Я изумленно покачал головой. – Но такое изобретение должно стоить миллионы.

– Ты так считаешь? А я вот смог купить у Нормана патент на него меньше чем за сотню фунтов.

– Ах ты жалкий двуличный…

– Ничего подобного. Я не намерен получать финансовой выгоды от изобретения Нормана. Я просто хотел убедиться, что оно не попадет не в те руки, и не послужит неправому делу.

– А правые руки – это, значит, только в которых есть органайзер?

– Я лично свой обычно держу в левой. Но в основном ты прав. Не поужинать ли нам?

Мы поужинали.

И за ужином Т.С. Давстон продолжал говорить. И, словно морж у Кэрролла, он думал о делах. О сигаретах, трубках и разных табаках.

Он говорил о своих планах насчет дома. В данный момент он назывался Брэмфилдским поместьем, но Т.С. Давстон намеревался переименовать его в «замок Давстон». Его следовало превратить в укрепленный район. Я предположил, что укреплять его надо против возможных нападений местных жителей, вооруженных вилами и факелами. Позже я понял, что под «укреплением» понималось противодействие разведывательным действиям так называемой тайной полиции.

Т.С. Давстон также говорил о своих планах на будущее. Он намеревался открыть сеть магазинов по всему миру. Я осведомился, будут ли все магазины этой сети оснащены ДУХами, включенными на полную мощность.

И не получил на свой вопрос ответа.

Сев за стол, прежде чем приступить к ужину, Т.С. Давстон попросил меня достать мой органайзер и ручку «монблан», чтобы я мог записать все, что он будет говорить, и позднее включить в его биографию. Я объяснил ему, что это, в общем-то, не требуется: у меня абсолютная память, дежа вю, и все такое. Но он все равно настоял на том, чтобы я выложил их на стол.

Я черкнул себе пару строк, и сделал вполне неплохой набросок дамы с большими грудями, направляющейся по своим делам на велосипеде. Увы, это издание не иллюстрировано, и он не может быть воспроизведен здесь. С другой стороны, как и все остальное, сказанное Т.С. Давстоном.

Хотя, наверно, можно было бы. Если бы я взял на себя труд все это записать.

А мне, честно говоря, не больно хотелось.

А еда, надо сказать, была неплоха: ужин из пяти блюд из ресторана «Крэд», с добавками. Подавал его повар, которого Т.С. Давстон приобрел в комплекте с домом.

Потом, за бренди и сигарами, Т.С. Давстон продолжал говорить, и наговорил еще больше, чем за ужином. К этому моменту мы уже основательно нагрузились, и нам стало хорошо. Жюлик дремал в кресле у камина. Джеки икнула и задула свечу в дальнем углу. А я думал, как бы мне убедить ее подняться ко мне в комнату, и испытать на себе режим ДУХа «А теперь вечеринка!».

И я смотрел, как Т.С. Давстон стоит перед огромным камином, и излагает свои планы по тому поводу, по тому поводу и по всем остальным поводам, и мои мысли вдруг устремились вспять, как это бывает с мыслями, к временам, давно прошедшим и давно позабытым.

Я уже писал в первой главе, что это будет не просто биография, но, скорее, серия очень личных воспоминаний. И я свято придерживался этого. Мы были счастливы в детстве, и я знал, что впереди нас ждут хорошие времена.

Но я знал также, поскольку видел будущее, что нас ждут и плохие времена, и что Т.С. Давстона ожидает ужасный конец. Но сейчас, когда я смотрел на него, в расцвете лет, полного планов, полного жизненных сил, это казалось просто невозможным. Вот он – оборвыш, который добился успеха и разбогател. И это мой лучшайший друг.

Когда бы меня ни спрашивали о том времени, которое я провел рядом с Т.С. Давстоном, всегда имеется в виду время между 1985 и 2000 годами. Годы, проведенные в замке Давстон, и Большой Миллениум-бал.

Действительно ли произошли все те невероятные события? Правдой ли было то, о чем мы читали в бульварных газетах? Что ж, ответ: да и да. Они действительно произошли, и все это было правдой.

Но кроме этого было еще столько всего.

И я об этом расскажу.

– Знаешь, он Ричард, – сказал Норман.

Я поднял глаза от своей кружки со «Смертью-от-сидра». Мы сидели в «Веселых садовниках», единственном приличном питейном заведении в Брэмфилде. Стояло лето восемьдесят пятого, самое жаркое за всю историю метеонаблюдений. Снаружи асфальт на дорогах шел пузырями, а количество жертв солнечного удара в Лондоне каждую неделю увеличивалось на тысячу. Ходили слухи о близкой революции – но только в тени.