Андрей Бурцев - Нашествие

5

Три дня пронеслись, как в тумане. Старуха будила Колю, он ел, получал неизменный рубль на обед и плелся на работу. Старик следовал за ним, точно тень. Он уже не ворчал и не бормотал себе в усы, а просто тащился за Колей, просиживал весь день в скверике и встречал Колю в вестибюле, чтобы сопроводить домой, где ждала старуха с немудреным ужином, в основном, состоявшим из жареной на сале картошки.

Таня в эти дни не звонила. В обеденные перерывы, когда отдел пустел, Коля несколько раз подходил к телефону и даже брал трубку, но набрать номер так и не решился. Что мог он сказать ей? Что попал в плен к незнакомым людям, выдававшим себя за его родственников? Смешно и нелепо. И глупо, поскольку они всегда могли доказать свое родство невозможными фотографиями. В милицию он не звонил по этому же поводу. С сослуживцами держался хмуро и на расстоянии. Даже толстокожий Пашка почувствовал это и не донимал его своими шуточками.

К концу третьего дня погода испортилась, и с работы Коле со стариком пришлось добираться пешком - пошел густой снегопад, по случаю которого троллейбусы совсем перестали ходить. Домой они пришли замерзшие, все в снегу. Старик, кряхтя и кашляя, долго отрясал в прихожей одежду.

Еще снимая полушубок, Коля почувствовал кроме вонищи жареного сала приятный запах какой-то стряпни. Старуха выплыла в коридор, сияя всеми своими морщинами на дородном лице.

- А радость-то у нас какая! - запела она, разводя руками. - Ты слышишь, дед?

Старик не ответил, поскольку в это время надсадно кашлял с мороза. Коля злобно насупился на нее и, сняв ботинки, прошел, ни слова не говоря, в свою комнату... Вернее, в то, что было его комнатой. Это он понял сразу.

На его стареньком продавленном диване с выпирающими пружинами сидела незнакомая девица, листая какую-то книгу. Вернее, не совсем незнакомая, поскольку ее, статную и круглощекую, Коля уже видел на фотографиях.

Стоя в дверях, он на миг зажмурился. На миг мелькнула безумная мысль, что сейчас-то все разъяснится и кончится этот кошмар. Но кошмар продолжался.

- Колька! - воскликнула девица и, отбросив книгу, подскочила к нему, обняла полными мягкими руками и, ничуть не стесняясь, расцеловала в обе щеки.

- Погоди, погоди, - только и сумел пролепетать Коля. Ты... это...

- Как я соскучилась по тебе! - радостно заявила девица и, оторвавшись от него, закружилась по комнате, так что разлетался подол ее широкого цветастого сарафана. - Но теперь все позади! Наконец-то мы вместе!

- Да ты посмотри на меня... - жалобно проблеял Коля, надеясь на что-то несбыточное. - Ты только взгляни...

- Гляжу, гляжу, братик! - рассмеялась девица. - И ничуть ты не изменился. Все такой же смешной...

- Хватит тебе, Марфутка!

Коля обернулся. Старуха появилась в комнате, как привидение и смотрела на них, покачивая крупной головой. Позади нее столбом торчал старик в неизменной косоворотке и с газетной самокруткой в желтых зубах.

- Ужинать пора! - продолжала старуха деланно строгим голосом. - А ну, молодежь, руки мыть!

На ужин был состряпанный старухой рыбный пирог. Очень вкусный, невольно отметил про себя Коля. Марфутка сидела возле него, то и дело касаясь его ноги коленом, и трещала без умолку, перечисляя деревенские события, происшедшие после его, Колиного, якобы отъезда, сыпя незнакомыми именами и фамилиями.

Коля был немногословен, боясь почему-то попасть в просак, и только кивал на ее слова головой. В самый разгар ужина задребезжал противный дверной звонок.

- Я открою! Я открою! - пропела Марфутка и весело сорвалась с места.

Коля дернулся было за ней, но остался сидеть под суровым взглядом старика.

Скрипнула входная дверь.

- Коленька, это к тебе, - раздался жизнерадостный голос Марфутки.

Коля вздрогнул, встал и на одеревеневших ногах прошел в прихожую.

Марфутка притиснулась спиной к вешалке, освобождая ему дорогу, и мяла кружевной кант на груди своего сарафана. А у порога, заснеженная и очень красивая, точно сказочная снегурочка, стояла Таня, и улыбка на ее застывшем лице была неживая и очень недобрая.

- Приветик, - холодно сказала она, не трогаясь с места, когда Коля, как на ходулях, подошел к ней. - Я зашла поздравить тебя с новосельем. Но вижу, тут без меня уже все в сборе.

- Я... Танечка, как ты меня нашла... - пролепетал Коля, глядя на нее остановившимся взглядом.

- Колька, приглашай гостью к столу, а то пирог остынет, - как ни в чем не бывало, сказала за его спиной Марфутка и упорхнула на кухню.

- Танечка... - повторил Коля и замолчал, не зная, что можно сказать еще.

- Не стоит меня приглашать к столу, - холодно улыбаясь, точно принесла мороз с улицы, сказала Татьяна. - Я на минутку, сейчас уйду.

- Таня, ты не понимаешь! - воскликнул Коля. Именно сейчас, в эту минуту он был готов плюнуть на весь абсурд и неправдоподобность происходящего и рассказать все. Но Таня его не слушала.

- Я хочу лишь сказать, чтобы ты не искал меня больше. И не звони! - Она резко отвернулась и сделала шаг за порог.

- Танечка! - срывающимся голосом вскричал Коля.

- Иди, а то пирог остынет. - Голос Татьяны прозвучал приглушенно, словно она зажимала себе рот.

Резко простучали каблучки по каменной лестнице. В глазах у Коли потемнело, а когда прояснилось, он уже снова сидел на кухне, и старуха подкладывала ему на тарелку кусок пирога из самой середки...

6

Спать Коле пришлось на кухне. Вместо матраса он постелил старенький спальный мешок, который старуха заботливо накрыла простыней, а одеялом послужил полушубок.

- Вот накопишь денежки и купишь себе новое, - ворчливо сказал на это старик.

Коля лежал в прозрачной темноте, подсвещенной отраженным снегом из окна. Сон не шел, несмотря на усталость. Коля чувствовал себя странно пустым, как выпитая бутылка. Опустошенность была не только в голове и груди, она протянула цепкие щупальца в руки и ноги до самых кончиков пальцев, Коля чувствовал себя жутко легким и боялся шевельнуться, чтобы не взлететь к потолку.

Скрипнула дверь. Коля скосил глаза. В надвигающемся на него призрачном силуэте он не сразу узнал Марфушку. Чуть слышно шлепая по полу босыми ногами, она прошла через кухню и опустилась к нему на край спальника. Теплые руки коснулись его щек и пробрались под полушубок к груди. Коля почувствовал, как бешено забилось сердце, но тут же замерло, когда он увидел склонившееся над ним белое лицо девушки. Чуть освещенные из окна, ее широко раскрытые глаза блестели, точно стеклянные.

Шевельнулись невидимые на ее лице губы, и шепот, ломкий, как прозрачные льдинки, донесся до него сквозь темноту:

- Я люблю тебя, Колька... Беги отсюда, беги...

Повинуясь ее странно противоречивым словам, Коля хотел подняться, но Марфушка, словно змейка, уже юркнула под полушубок и прижалась к нему. От ее теплого тела исходил цепенящий холод, сковавший его движения. Неживые губы впились ему в рот, не давая шелохнуться.