Сергей Буренин - Марс пробуждается

Рик без стеснения плюнул на каменный пол, закурил очередную сигарету и тяжело вздохнул.

— Очень удобно верить, что твоя судьба уже записана где-то в архиве времени. Сиди себе спокойно и жди, когда она свершится. Только боюсь, что без собственных стараний даже геморроя не заработаешь. Я верю только в то, что все, что с тобой происходит, ты делаешь своими руками. Никто о тебе не побеспокоится, кроме тебя самого. Всем остальным ты интересен так же, как карасю — туманность Рака.

— Так-то оно так, — согласилась старуха, — только без помощи судьбы далеко не уйдешь.

Вот возьми, к примеру, твой сегодняшний день. Ты прямо-таки лез в руки вербовщиков. И попался бы им, и гнить бы тебе в рудниках, не захоти мой внучек посмотреть, что там за склока на улице. Вот он открыл дверь, а она оказалась не дверью в нашу каморку, а целыми воротами в твоей судьбе. А все потому, что если бы не твоя судьба, то храпел бы внук всю ночь как убитый. Он дал тебе шанс, и ты им воспользовался. Хотя, конечно, мог не успеть сунуть ногу в дверь или просто побояться, а мог бы и решить, что лучше уж драка, чем прятаться в грязной норе, какой тебе кажется наше жилище. Судьба дала тебе возможность, и ты сделал выбор. Судьба предоставляет тебе несколько дорог, а уж дальше ты шагаешь по той, которую сам облюбовал. Думаю, сегодня ты не ошибся. Вся жизнь состоит из таких вот выборов, но всегда полезно знать, как поступать, чтобы не оказаться в дураках.

— Ты хочешь сказать, что можешь заслать свои мозги во вселенную времени и увидеть, куда ведет каждая развилка? — засмеялся Рик. — Но ведь их бесконечное множество. Каждая секунда — новая развилка. Я, например, могу сейчас встать и уйти. А могу остаться. Если я сделаю это чуть раньше, то попадусь ищейкам Компании, сделаю чуть позже — и, может, нарвусь на нож обычного ночного грабителя. Нет, не верю я в твои россказни. Каждую долю секунды тебя подстерегает новая развилка, а раз так, то все эти развилки начинают сливаться в единое поле» теряют смысл и превращаются в обычный белый лист бумаги, в виде которого и принято представлять судьбу.

— Все это так и не так. Есть, так сказать, главные развилки, которые и определяют судьбу, а есть второстепенные, которые образуют петли: куда ни сверни, все равно попадешь в одно и

то же место.

— То есть ты хочешь сказать, что если какой-нибудь придурок будет знать, куда ведет каждая основная развилка, то он обязательно придет в пещеру, где закопан сундук с сокровищами, и при этом застрахован от того, чтобы наступить по дороге на коровью лепешку. Просто и доступно, как процесс размножения. А главное, привлекательно, как утреннее пиво.

— Ты все же не хочешь мне поверить…

— Ничего-то ты, старая, не поняла в жизни. Может быть, все, что ты сейчас мне рассказала, правда такой же чистой воды, как алмаз в короне какого-нибудь императора. Но мне это не подходит, вот и все. Ты никогда не задумывалась, почему некоторые садятся играть с шулерами, хотя прекрасно знают, что это шулера? Им нужны азарт и удача! Для шулера игра — нудное занятие: он знает, когда какую карту надо передернуть, знает, кто какие карты тискает в потных руках. Он получает выигранные деньги как плату за скучно проведенный вечер. Шулер — это тот же бухгалтер, только одни манипулируют картами в руках, а другие — цифрами в голове. Другое дело — настоящий, честный игрок! Даже играя с шулером, он верит в свою звезду и удачу, он каждый раз надеется, что вот-вот шулер ошибется, а ему прямо с неба свалится небольшой банк с межпланетными филиалами. Я, мать, всю жизнь был настоящим игроком, азартным и честным. И менять свою натуру пока не собираюсь.

— Сам ты ничего не понял, — вздохнула старуха. — Мы ведь с тобой говорим об одном и том же, только с разных сторон смотрим на это. Да ладно, это не имеет никакого значения.

Старуха вновь принялась разглядывать его с ног до головы. Ее красные зрачки-огоньки, как луч сканирующего радара, исследовали его голову, туловище, руки и ноги. Через минуту старуха забормотала, как будто разговаривала сама с собой, не обращая никакого внимания на Рика.

— Противоречия в нем спутались в такой узел, который не разрубишь и мечом, — шепелявила она. — Скитания по свету сделали его грубым и толстокожим, но это порой даже хорошо, это ему поможет. А вот кость еще слабая и тонкая, как у дитяти. Да, костяка настоящего еще нет. Рот — сплошное самолюбие с напускной самоуверенностью. А вот глаза спят… Спят. А раз глаза спят, спит и душа, тут уж никуда не деться.

Рику вдруг стало очень уютно в этой маленькой, душной норке. Возня и голоса на улице прекратились, а вонь в комнатушке превратилась в приятный домашний запах. Он заулыбался во весь рот и сказал:

— В общем, признавайся, что пожалела маленького и убогонького и решила открыть ему все будущее, даже не ожидая благодарности. И при этом — великое будущее!

— А что, если и так? — проворчала старуха. Она вновь подошла к серебряному блюду и

склонилась над ним, всматриваясь, то ли в его дно, то ли в прозрачное содержимое. Рик совершенно расслабился, вытянул ноги и прислонился всей спиной к стенке. Красная ящерка, которая металась из стороны в сторону по полу, вскочила ему на сапог и даже рискнула пробраться почти до колена. Карлик продолжал сидеть, раскачиваясь взад и вперед, очевидно, не желая вмешиваться в разговор о высоких материях.

Рик попробовал представить себе дороги и развилки судьбы. Картина очень напоминала Венеру: в какое время года ни подлетай к этой планете, она всегда окутана плотным слоем грозовых облаков, которые с большого расстояния напоминают беспорядочное переплетение горных хребтов.

И тут Рику в голову пришла неожиданная мысль: «А что если рвануть напрямик, через хребты? На два порядка труднее, но зато против всех законов».

Постепенно дороги и развилки судьбы начали приобретать кровавый цвет. В голове Рика всплыла давно забытая картина из детства. Он тогда летал еще с матерью. Мать устроилась на какой-то звездолет, перевозивший научную экспедицию. Рика уже тогда трудно было чем-то удивить на звездолете, слишком много он повидал. Но тут он попал в отсек, который, очевидно, был переоборудован под лабораторию. Вот там-то он и увидел мозг какого-то животного: хребты извилин, опутанные сетью кровеносных сосудов. Вот на эти-то сосуды и извилины были теперь похожи дороги судьбы.

Рик попробовал проследить взглядом хотя бы за одной из них, но дороги-сосуды вдруг ожили и начали двигаться, переплетаясь во все новые и новые узоры. От этого занятия он начал клевать носом. Да, в начале вечера он еще хотел спать, но из-за всех передряг сонливость как рукой сняло. И вот теперь она навалилась снова. Видимо, настал период расслабления после пережитых треволнений.