Юлий Буркин - Королева в изгнании

Вечером того же дня Маша впервые прогулялась по парку медицинской академии, куда ее определил Берман. Прохаживаясь с ним под руку, она более всего была занята попытками преодолеть свое неприязненное к нему отношение.

Внешне все выглядело вполне понятно: они были нужны друг другу, они заключили джентльменское соглашение. Но беспокоили Машу два дополнительных обстоятельства. Вместо того, чтобы относиться к нему с холодной деловой сдержанностью, она то ненавидела, то симпатизировала ему. Это раз. И два: она помнила о том, что рассказала о нем Соня. А ведь они с ней похожи, как две капли воды...

Именно от этих мыслей он и отвлек ее, прикрикнув:

- Маша! Ты не слушаешь! А ведь все, что я говорю, тебе понадобится в работе!

- Не зовите меня Машей, - она снова перешла на "вы". - Так меня зовут только самые близкие друзья.

- Ну извини... Как же тебя называть?

Действительно...

- Мария Павловна? - он поморщился. - Уж очень официально. Не хотелось бы.

Насколько Маша поняла, ее функциями в ведомстве Бермана будет подглядывание и подслушивание. То есть, хотя и на новом, так сказать, "правительственном" уровне, но все-таки это - то, чем она занималась в Питере с самого начала, еще "до Атоса".

- Мери. Зовите меня Мери, - она с вызовом глянула на своего спутника.

Он пожал плечами.

- Пусть будет. Так вот, Мери. Твоей первоочередной задачей будет...

Да-а-а... Задачка оказалась не из простых. Нужно было постепенно стать невидимой для всех абсолютно лиц, приближенных к Президенту. Включая и его самого. Это - несколько сотен человек!

- Но ведь я не сразу исчезаю! Они должны сначала увидеть меня! Они же сразу начнут подозревать...

- Да-да, нужно хорошенько продумать твою тактику. Как-то этот скользкий момент обойти можно. Вопрос - как? Вот, если бы это было не правительство, а, например, коллектив завода, все было бы просто. Мы бы устроили для него цирковое представление, и в одном из номеров ты р-р-раз - и исчезаешь! И дело в шляпе.

- Очень у вас все просто получается. Вы забыли, что с каждым я должна работать ИНДИВИДУАЛЬНО. А после трех-четырех подряд у меня начинает башка раскалываться!

- Ох-ох-ох, - Берман сокрушенно покачал головой. - Как же быть-то?

- Не знаю, не знаю. Вам надо, вы и думайте.

- И придумаю. Пока ты окончательно окрепнешь, что-нибудь придумаю.

Они присели на скамейку возле спального корпуса.

- А когда снова появится Кривило? - поинтересовалась она.

- Должен тебя огорчить. На днях он отправляется в Штаты, на какой-то симпозиум. И еще намерен там погастролировать. Так что это, похоже, надолго. Но как только он вернется, сразу примчится к тебе. Даю слово.

Ей очень хотелось сказать что-нибудь язвительное по поводу цены его слову, но не признать она не могла: все свои обязательства он пока что выполняет. Потому, помолчав, она вернулась к самой насущной теме:

- Ну ладно. Допустим, я стану невидимой для всего правительства, для охранников и всех прочих. Дальше что? Я буду за ним следить, охранять или, наоборот - убивать?

Берман закатил глаза и скривился:

- Мери, крошка! Много будешь знать - скоро состаришься. Твое дело стать невидимой для всего Белого дома и быть готовой выполнить любые мои указания. А охранять или убивать... Будет зависеть от его поведения. И ясность наступит уже очень-очень скоро...

2

- Алло! Здравствуйте! Это Соня?

- Нет, это сонина мама. Что ей передать? Кто ее спрашивает?

- Это Маша.

- Маша?! Ну как ваше здоровье? Соня мне много о вас рассказывала. Как вы себя чувствуете?

- Все хорошо. А когда она появится?

- Часов в семь. Что ей передать?

- Ничего, я позвоню позже еще раз. Пусть дождется моего звонка.

- Хорошо, она обязательно дождется...

Маша положила трубку. В кабинете Бермана стояла обычная уютная полутьма.

- И ты уверена, что она добровольно согласится работать с нами? - с сомнением произнес Илья Борисович.

- Конечно.

- Я иногда просто боюсь тебя.

- Правильно делаете.

Созвонившись с Соней, Маша договорилась встретиться с ней завтра возле школы. На следующий день Берман отвез Машу в Репино. Оставляя ее перед школой, он явно волновался.

- Да не сбегу я, клянусь! - сказала она, выходя из машины.

- Ладно бы, только в этом было дело. Но ты не забывай еще, что за тобой охотятся...

- Вы же закрыли мое дело.

- Но Деева-то - на свободе. К тому же, не исключено, что кто-то еще желает, как я, воспользоваться твоими услугами. Думаю, мне следует наблюдать за тобой, находясь где-то неподалеку.

- Это очень усложнит разговор с Соней. Давайте-ка, делайте, что я сказала. Подъезжайте сюда ровно через полтора часа, никуда я не денусь. Она хлопнула дверцей.

Берман медленно, как бы нехотя, двинул машину вперед, а Маша, перейдя дорогу, направилась к школе.

Они проговорили почти час, и Соня, в конце концов, согласилась.

- Все это мне не нравится очень, - сказала она под конец. - И больше всего на свете я не хотела бы вспоминать Бермана и его контору... Но ты спасла меня....

- Спасибо, - Маша слегка пожала ей руку. - Мне действительно без твоей помощи будет очень трудно...

Когда с неделю назад Маша высказала свою идею Берману, тот засомневался: будут ли видеть Соню "очарованные" Машей люди? Ведь сходство их поразительно. Но Маша тут же напомнила: Гога Соню видит прекрасно. Скорее всего, дело тут не только в зрительном образе, но и в чем-то другом. Возможно, между ней и ее "жертвами" поддерживается какая-то телепатическая связь, или что-то еще... Как бы там ни было, факт остается фактом.

Москва. Маша и Соня проводят первый эксперимент в Белом доме.

В качестве нейтральной рабочей одежды они выбрали светло-голубые джинсовые костюмы и элегантные, но вместительные кожаные сумочки.

Белый дом. Двое омоновцев с автоматами. В двери входит Соня и протягивает им выданный ей Берманом пропуск. Сразу за ней входит Маша. И тут же, без паузы, поочередно обрабатывает их.

- Не понял, - бормочет один из них, - девушка, вас только что было двое...

Соня мило улыбается:

- Двое?

Омоновец неопределенно крякает, вертя пропуск в руках.

- Глюки, - объясняет ему и себе второй. - В этом дурдоме и не такое привидится...

Соня, а с ней и, теперь уже невидимая, Маша, проходят дальше. Маша потирает ноющие виски.

Через полмесяца Маша уже могла спокойно войти в Белый Дом и побродить по его этажам не замечаемая никем. Во всяком случае - охраной. Именно потому, что ее двойник-Соня оставалась видимой, ее исчезновения не вызывали обычной оторопи. В первую очередь, конечно же, были "очарованы" дежурные, сидевшие у мониторов систем слежения, хотя это и оказалось достаточно сложно: по телевидению ее чары не действовали, и Берману приходилось то под тем, то под иным предлогом водить ее с Соней непосредственно в дежурку.