Иоганн Михайлович - Пигмалион 21 века

— Стасик, ты только взгляни какая чудесная девушка лежит перед тобой. Я хочу, чтобы ты трахнул её так, чтобы она визжала от удовольствия! И не вздумай сказать мне, что ты уже слишком стар, чтобы ухаживать за такими юными девушками.

Этот приказ он был готов выполнять хоть всю ночь напролет, до самого утра. Эллис, похоже, тоже получила от Лулу какое-то распоряжение и стоило ему двинуться вперед, как она сердито нахмурилась и пристально посмотрела на него. Стос, даже не моргнув глазом, подошел к кровати и молча положил цветы перед Эллис, затем поставил ведерко на прикроватную полку и, присев на кровать, отчего по ней, качнув девушку, пробежала упругая волна, принялся сосредоточенно открывать шампанское. Налив вино в два бокала, он протянул один девушке, которая прижимала к себе белые роза и сказал:

— Милая, я пришел чтобы сказать тебе завтра на рассвете только три слова: — "Доброе утро, любимая", поэтому лучше смирись с неизбежным и не капризничай.

Эллис, которая уже приготовилась к романтическому приключению, оттолкнув от себя цветы, сердито проворчала:

— Господи, это попахивает каким-то дешевым романом.

— Зато это шампанское ты точно не назовешь дешевым, дорогая и оно тебе очень понравится. — Продолжал упорствовать Стос, совершенно не представляя того, как ему следует вести себя дальше и, на всякий случай, добавил — Как и всё остальное, что за этим последует, любовь моя, ведь я безумно люблю тебя и потому меня уже ничто не остановит.

Девушка взяла бокал, отпила небольшой глоток и насмешливым тоном поинтересовалась у него:

— Ну, и что же это будет, хотелось бы мне знать? Неужели ты настолько обезумел от любви, что возьмешь и изнасилуешь меня, пользуясь тем, что ты такой громадный и сильный, словно полярный медведь, а я хрупкая и беззащитная?

Наконец-то, Стос осмелел. Идея Эллис на счет того, чтобы применить по отношению к ней силу, явно, подсказывалась ему специально, так как она, при этих словах, задышала глубже, а ноздри её затрепетали. Он выпил пару глотков шампанского, чтобы промочить внезапно пересохший рот и тут же поставил бокал рядом с ведерком. Затем он взял розы и поставил их прямо в лед. Забирая пустой бокал у девушки, он с улыбкой сказал ей, придвигаясь ближе на колышущемся ложе:

— Так, пустяки, новенький белый «Мерседес», чтобы тебе завидовали твои подружки, но самое главное, я буду любить тебя так, что ты никогда этого не забудешь, Эллис, и сегодня ты, наконец, узнаешь каков я на самом деле. Ты говоришь что я похож на белого медведя? Нет, милая, я Кинг-Конг.

После этого он придвинулся к девушке вплотную и обнял её, сразу же послав впереди себя мощную волну энергии, которая заставила лёгкие страусиные перья затрепетать, как от порыва ветра. Это было куда более надежное средство обольщения, чем всё остальное, хотя про «Мерседес» он вовсе не шутил. Девушка не смогла воспротивиться этому порыву страсти не смотря на то, что собиралась сначала заставить своего любовника рассыпаться перед ней мелким бисером, а уже потом навалиться на неё всей своей массой. Эллис сразу поняла свою ошибку, которая заключалась в том, что она подпустила его слишком близко к себе, но было поздно, все пути к отступлению были отрезаны и Стос крепко обнимал её своими большими, сильными руками, прижимая к пышным подушкам.

Язык тела в любви говорит, порой, куда больше, чем какие-либо слова и потому она не успела опомниться, как её руки сами расстегнули пуговицы его рубахи, а он, судорожными движениями освобождая одну руку, уже расстегивал защелку её бюстгальтера. Через несколько минут они уже сплелись в страстных объятьях и Эллис, наконец, почувствовала на себе весь вес тела своего любовника, а водяной матрас, сотрясаемый его мощью, колыхался под ней в бешеном ритме. Звездная путешественница Лулуаной Торол деловито подсказывала Стосу:

— Так Стасик, а теперь перестань целовать её губы и начинай спускаться ниже. Мне давно хотелось узнать, почему это мужчинам так нравятся большие груди девушек.

Похоже, что теперь Лулу хотела узнать о сексе все хотя бы для отчета, а потому действовала, как исследователь. Указания арнисы были все более смелыми и её уже совершенно не волновало то, что поцелуи Эллис были слишком горячими и влажными. Не волновало Лулу и то, что любовники были на этот раз полностью раскрепощенными и шли на все, чтобы доставить друг другу от самого банального секса и применяли весь арсенал ласк, постоянно меняя позы и находя все новые и новые способы удовлетворения, которые были доступны им на их упругом, колыхающемся в такт их движениям ложе.

Вот теперь-то Эллис смогла дать своему любовнику всё то, о чём он мечтал и при этом существо, живущее внутри него, нисколько не страдало от дискомфорта, так как теперь арниса полностью отрешилась от той мысли, что она вправе кого-то судить и определять что хорошо и что плохо. Лулу просто была свидетелем того, как два человека, мужчина и женщина, отдаются друг другу со всей той страстью, на которую они только были способны, да ещё и делают это презрев все табу и запреты, налагаемые, порой, на секс всякими ханжами.

То, что в итоге они в эту ночь так и не перешли к той форме секса, которую Стос назвал тантрическим, только говорило арнисе о том, что он был нужен людям не постоянно, а только изредка и что она зря ругала их обоих и плакала сама. В том, что люди вообще занимаются сексом, не было ничего предосудительного, как и в том, что он мог принимать самые невероятные и причудливые формы. В любом случае это был их собственный выбор и Стос делал только то, что позволяла или чего хотела Эллис и в том, что она позволяла всё и хотела всего, тоже не было ничего ужасного.

В конце концов и сама Лулуаной, которой передавались не только мысли, но и чувства этой девушки, поняла, как же это было приятно, получать удовольствие от того, что твое тело ласкает любимый мужчина. Теперь ей даже было интересно узнать, чем же Ольхон отличается от Эллис и как поведут себя в этой постели Медея, бывшая жена Стоса и какая-то её подруга. Впрочем, тот секс должен быть совсем иным, хотя, возможно, что и они тоже захотят чего-то большего, чем одни только знания о том, как контролировать свою собственную биоэнергию и направлять её на исцеление себя самого и, возможно, других людей, если она отдаст им часть своего энергида.

Последнее для Лулуаной было самым ценным. Ведь она, таким образом, могла помочь всем людям, хотя и прекрасно понимала, что далеко не каждый сможет воспользоваться этим в силу своих предубеждений. Ей даже было немного жаль себя саму потому, что она не могла пересилить свои собственные предубеждения, свое ярое неприятие такой жизни и таких взаимоотношений. Но, видимо, такова уж была её судьба, всегда оставаться тем существом, которым она была однажды рождена и воспитана на Сиспиле.