Александр Бушков - Провинциальная хроника начала осени

Гилл удивленно обернулся - вопрос был совсем не ко времени и не к месту. И перехватил злобный взгляд Эвиманта - чересчур злобный для простого раздражения, что кто-то сует нос в чужую личную жизнь. Но задуматься над этим не успел - дверь распахнулась, караульный крикнул сверху:

- Старик идет!

Старик, конечно, вряд ли бы спустился сам по довольно крутым и влажным ступеням - его без натуги несли на руках двое дюжих сыщиков. Судя по ухмылкам, роль носильщиков их только забавляла.

Старика осторожно поставили на пол.

- Придерживать под локоток, дедуля? - Сыщики разразились жизнерадостным хохотом. Они были неплохими парнями, только никак не могли уразуметь, почему этот хилый старикашка бывает необходим Гиллу более даже, чем они, сильные, ловкие и сообразительные.

Гилл хмуро махнул рукой, и они направились прочь.

- Доживешь до моих лет - и на урыльник сам не сядешь! - закричал вслед Старик. - Если доживешь, ню-хало!

- Угомонись, - сказал Гилл. - Дело серьезное.

- Вижу, вижу. - Старик быстрыми шажками просеменил к трупам. - Вижу, что поработали хваткие ребята - ухлопать Иксионова потомка довольно непросто, да и этакого детину...

Он замер, скрючившись в неудобной, даже для юноши неестественной позе. Потом стал выпрямляться, ужасно медленно даже для хворого старика, и Гилл ощутил холодок нехорошего предчувствия, отвратные ледяные мурашки. Чутье охотничьего пса не подводит...

- Гилл, этих - вон! - Старик говорил решительно и властно, как когда-то орал команды своим конникам, и от его голоса стало еще холоднее. - Слышал?

Эпсилона уже не было - он уловил направление руки Гилла до того, как она повернулась в его сторону. Незаметный, исполнительный сыщик Эпсилон. "Есть ли у него жена, дети, родственники, друзья? - подумал вдруг Гилл. Что он любит или ненавидит? И как его все-таки зовут?"

Он спохватился:

- Эвимант, к тебе это не относится, что ли?

Эвимант повиновался - нехотя.

- А смотрит, будто прирезать хочет, - хмыкнул вслед Старик. - Пандарей пусть остается, в нем-то я уверен, сто лет друг друга знаем, верно, стилос ты одушевленный?

- Ты их знаешь? - нетерпеливо спросил Гилл.

- Я их никогда не видел, - сказал Старик. - Но знать можно и того, кого никогда не видел и не знал. Гилл, это один из Гераклидов. Точнее, Тиреней, сын Геракла и микенской жительницы Хлои. Жил в Микенах, ничем особенным не занимался - богатый человек, начитанный, владелец одной из лучших в Микенах библиотек, покровитель художников и поэтов.

- Ошибиться ты не можешь?

- Все-таки молодость временами - недостаток, - сказал Старик. - Ты хороший сыщик, но есть вещи, которых ты по причине твоей молодости просто-напросто не можешь постичь. Я никогда не рассказывал, почему ушел с военной службы? Нет? Однажды мне здорово досталось от Геракла, а я никак не хотел оставаться вторым или десятым. Это вылитый Геракл. Как две капли воды. Конечно, возможны и совпадения, но что ты будешь делать вот с этим? - Он протянул свою куриную лапку и без тени брезгливости коснулся мертвой руки. - История этих запястий заслуживает особого рассказа, Гилл. Прометей сделал их из своей цепи - несколько запястий для Геракла. Геракл дарил их либо своим детям ко дню совершеннолетия, либо особо близким друзьям. Большее число досталось детям, меньшее - друзьям. Запястья эти, кстати, Прометей изготовил как раз в Микенах.

- Значит...

- Подожди, - сказал Старик. - Ты хватаешься за то, что лежит на поверхности. Думаешь, раз в Афинах убит один из Гераклидов, срочно следует установить, не скрывается ли за этим попытка кого-то третьего натравить Микены на Аттику?

- Да, - сказал Гилл.

- А не упустили ли вы какой-нибудь детали, связанной с убитыми?

- Запястья совершенно одинаковые, - глухо сказал Гилл. - Одно из них сделано точно по размерам кентавра. Конечно, запястье кентавра может оказаться и подделкой.

- А если - нет?

- Тогда возникают вопросы, на которые я пока не могу найти ответов, сказал Гилл. - С виду кентавр недостаточно стар, чтобы знать Геракла и быть его другом. Да и вообще друзей среди кентавров у Геракла не было, исключая разве что мудрого Хирона. Более того, Геракл перебил почти всех кентавров, за что его самого погубил кентавр Несс; кентавры ненавидят даже упоминания о Геракле. А заодно и всех Гераклидов. И вдруг выясняется, что Гераклид путешествует в компании кентавра, к тому же кентавр носит запястье, которое могло попасть к нему только от Хирона, учителя богов и героев.

- Именно так все и обстоит, - сказал Старик.

- Ты хочешь сказать, что этот случай не имеет никакого отношения к обычным политическим интригам?

- Ты сам сказал, - подтвердил Старик. - У тебя здесь случайно нет этих новомодных изобретений - слуховых трубок в стенах?

- Кому они нужны в подвале, куда сносят покойников?

- Как знать... - Старик покосился на сырые стены, закопченный потолок. - Покойники у вас сплошь и рядом непростые... Ты знаешь о разновидностях, на которые делятся правда и ложь, Гилл?

- Как это?

- Правда, которую нужно распространять; правда, которую следует скрывать; ложь, в которую необходимо заставить верить; ложь, которую следует выжигать каленым железом. Вот тебе четыре главных разновидности. От них, бывает, рождаются мелкие разновидности, но во главе угла все-таки остаются эти четыре.

- К чему это ты?

- Не знаю, - сказал Старик. - Интуиция, знаешь ли. Все же многое я повидал, многое пережил, и вряд ли я самый глупый из населяющих этот мир, хотя и уйду в иной, возможно, не оставив следа... Задумался я, Гилл. Философствую вслух. Ты случайно прикоснулся к чему-то, что не следует рассматривать как одну из обычных политических игр, происков Спарты против вас или Микен против Фив. Здесь другое. И я на твоем месте обязательно разжал бы ему ладонь и вытащил этот клочок бумаги. - Он резко обернулся и указал на крепко сжатый кулак мертвого Гераклида. Потом захихикал. - В каждом из нас живет эта любовь к театральным эффектам, все мы фокусники немножко. Я заметил этот клочок давно. А должен был заметить ты. Видимо, это ты не искал? Ты сам? А то - отдай кинжал мне...

Но Гилл сам наклонился к мертвецу, доставая кинжал. Решиться оказалось очень легко - стоило только напомнить себе, что иначе закостеневшие пальцы просто не разжать, и это не надругательство над мертвым, а наоборот, действия, служащие отысканию убийц.

- Конечно, пока неизвестно, выхватил ли Гераклид эту бумагу у нападавших, или ее пытались отбирать у него, - раздумчиво сказал Гилл. Всего лишь клочок. Вернее, уголок листа. "Я, Архилох...", "...месяца...", "...потому что мы твердо..." Дальше уже просто обрывки слов. Какой-то Архилох...

- Какой-то? Архилох - довольно распространенное имя, но в сочетании с Гераклом... - Старик придвинулся ближе и перешел на шепот: - Ходят слухи среди тех, кто изучает литературу, что жил-де во времена оны некий Архилох, друг и неизменный спутник Геракла, составивший полное описание его жизни, странствий и подвигов.