Александр Бушков - Провинциальная хроника начала осени

- А вы?

- А мы кричали совсем другое. Потом за нас вступились моряки. Ты недоволен?

- Конечно, - сказал Майон. - Это уже не мальчишеские потасовки, это может плохо кончиться...

- Думаешь, я не понимаю? Учитель, с этой шайкой нельзя иначе! Или я должен поступать не так, как мне подсказывает совесть?

- Нет, - сказал Майон. - Всегда поступай так, как тебе подсказывает совесть. Но здесь другое, Эант. Ты, несомненно, талантлив, и ты не имеешь права ввязываться в драки вроде сегодняшней.

Он замолчал. Он видел глаза мальчишки и знал, что ничего с этим не поделать, не погасить мутной водой затасканных поучений этот огонь.

Майон засмеялся и махнул рукой.

- Ладно, - сказал он. - Не следует ставить кулак выше слова, но и одними лишь словами иногда не обойдешься. Надеюсь, этой дракой твои новости не исчерпываются?

- Нет, - сказал Эант. - Я написал новые стихи. О Геракле. Конечно, ты можешь сказать, что тему я выбрал неудачную, - сейчас все пишут либо о Геракле, либо о Елене Прекрасной...

- Можно взять старую тему и сказать что-то новое, - сказал Майон.

- Кентавр сказал то же самое.

- Какой кентавр?

- Разве ты его не встретил?

- Я пришел домой очень поздно, - сказал Майон и смущенно подумал, что мальчишка догадывается о его маленькой лжи. - А что случилось?

- Вечером к тебе домой приходили двое - кентавр и какой-то микенец. Твой дядя говорит, что этот микенец похож на Геракла.

- Да, дядя в молодости видел Геракла, - сказал он. - А что им было нужно? У меня нет знакомых кентавров.

- Не знаю. У них к тебе какое-то дело. Жутко важное дело. Они сказали, что придут еще раз.

- Любопытно, - сказал Майон.

4. СТРЕЛЫ ИЗ ПРОШЛОГО

Гилл шагал по дворцовым коридорам отрешенный и бесстрастный, как тень, - во дворце он всегда был именно таким. В зале, куда он вошел, несколько сановников, как обычно, едва поклонились и сделали вид, что ужасно увлечены важным разговором о государственных делах, то есть обычной глупой болтовней о царских милостях, которые уже выпали на их долю и которые, конечно же, непременно выпадут впредь; вечное хвастовство малоазийскими чистокровными лошадьми, красивыми и искушенными женщинами, обитыми золотом колесницами, драгоценностями; сплетни о том, что на кого-то, сейчас отсутствующего здесь, царь Тезей вчера посмотрел сурово, и догадки, к чему это может привести; слухи о будущих возвышениях и падениях. Как вчера. Как год назад. Как десять...

Гилл ненавидел их отнюдь не за то, что они ненавидели его и считали его занятие презренным ремеслом, но и боялись в то же время. Бывшие самовластные царьки, правившие одной-двумя деревушками, и жившая едва ли не рядом со свиньями в хлеву, но налитая непомерным честолюбием старая знать, когда-то усмиренная было Тезеем, - все вместе они не стоили и мелкой монеты и существовали только потому, что и Тезею нужны царедворцы...

Тезей, великий царь Афин и Аттики. Восхищение этим полубогом (сын Посейдона!) составляло стержень преданности Гилла. Дело в том, что Тезей победил Прокруста, Минотавра и Марафонского быка. Были подвиги и славнее к примеру, подвиги Геракла. И уж, конечно, не в том дело, что Тезей посетил Аид и сумел выбраться оттуда, - это всего лишь шалая юношеская выходка. Заслуги Тезея в другом.

В том, что на памяти одного поколения деревушка вокруг посвященного Афине жертвенника стала красивым многолюдным городом, почти не уступающим столицам более древних царств Эллады. В том, что Аттика не воевала многие годы - и это во времена, когда на десять стран приходилось тридцать три войны. В том, что впервые в греческой истории жизнь определяли писаные законы - в то время как в других странах жизнь и смерть и многое другое по-прежнему зависели от переменчивой и жестокой царской воли. В том, что ремесленники и землевладельцы жили лучше и богаче, чем где-либо в Элладе. В том, что Тезей покончил с меновой торговлей и ввел в обращение деньги, что, в свою очередь, укрепило торговлю и вело к дальнейшему расцвету Афин.

Разумеется, все это тоже потребовало крови. Может быть, временами крови излишней и напрасной. Но Гилл помнил, что с тех пор, как из-под пальцев Прометея вышли первые люди, сменилось всего-навсего десять поколений. Многому приходилось учиться на ходу, многое создавать самим, до всего доходить своим умом.

Слуга кивнул ему, Гилл откинул тяжелую портьеру и вошел. Поклонился. Подошел, подавляя неуместное мальчишеское волнение, подступавшее временами и не имевшее ничего общего с верноподданническим трепетом. Поклонился еще раз, составляя в уме первую фразу (она, как обычно, не складывалась) и произнес:

- Царь, в Афинах убит Гераклид.

Он ожидал если не гнева (который его не пугал, но удручал), то хотя бы удивления. Но - ничего. Тезей сидел, положив руки на резные подлокотники тяжелого кресла из ливанского кедра и смотрел даже не спокойно равнодушно, словно эту новость он узнал давно, успел обдумать и примириться. "Но ведь не может этого быть!" - вскрикнул про себя Гилл.

- Кто? - спросил Тезей.

- Тиреней, из Микен.

- Он всегда берет самых лучших, этот коллекционер душ из Аида... Подробности.

Гилл рассказал, профессионально выделяя главное.

- Пожалуй, я могу назвать тебе и имя кентавра, - сказал Тезей. - Нерр, внук Хирона, знаток иноземных языков, звездочет, книжник, путешественник. Я никогда его не видел, но с Тиренеем и с браслетом Хирона мог оказаться только он.

- Может быть, ты знаешь и их убийц, царь? - спросил Гилл. - Коли уж ты знаешь их имена, знаешь, что они должны были путешествовать вместе. Кто убил их?

Он рисковал навлечь на себя гнев, но сейчас такие опасения ничего не значили - Гилл понимал, что столкнулся с чем-то значившим неизмеримо больше, чем интриги-однодневки.

- Их убило Прошлое, Гилл, - сказал Тезей. - То есть все равно что никто.

- Но так не бывает, - сказал Гилл. - Должен быть конкретный человек, отдавший приказ, должны быть исполнители.

- Этого не знаю. Возможно, я мог бы тебе помочь, рассказав о прошлом, но слишком долго пришлось бы рассказывать и нет уверенности, что я назову виновников, - порой очевидец событий знает меньше, чем тот, кто сто лет спустя пишет исторический труд.

- Рукопись Архилоха - легенда?

- Не знаю. Тиреней был уверен, что нет.

- Но сам-то Архилох существовал?

- Еще бы, - сказал Тезей. - Я его хорошо знал. Но что с ним сталось после смерти Геракла, куда исчезла рукопись и была ли она - неизвестно. Архилох была интересный малый, этакая смесь воина и книжника, - во времена моей молодости таких хватало, да и нынче они не перевелись.

- Значит, он исчез?

- Я тогда был на Крите, - сказал Тезей. - Все произошло без меня расправа Геракла с кентаврами и его смерть. Вдруг распался отряд Геракла: кто погиб, кто побрел неизвестно куда. Я так и не выяснил подробностей не до того было.