Брайан Смит - Нетороплив наш тлен

Даже после столь длительного воздержания он по-прежнему боялся сорваться, опасался возвращения старых проблем. Конечно, большая их часть основывалась на обстоятельствах старого мира, которые давным-давно перестали существовать. К тому же в нынешней ситуации без бутылки виски, вещи, понятной ему на подсознательном уровне, было не разобраться.

Ной плеснул в каждый стакан на два пальца, поставил бутылку в центр стола и сел на свое место.

Мужчина поднял стакан и сделал маленький глоток.

— Хорошая штука. Спасибо.

— Пожалуйста.

— Кстати, я Ник.

Ной кивнул:

— Мое-то имя тебе известно.

Ник глотнул еще.

— Ага, ты Ной. Последние пару месяцев я много о тебе слышал.

Ной поморщился:

— Могу представить.

— Давай-ка проясним кое-что, — сказал Ник, подаваясь вперед и упираясь локтями в край стола. — Ее гнев несправедлив и не к месту, я понимаю. Ты не смог бы помочь ей, ясно как день, и мы оба знаем это, но твоя сестра... — Ник пожал плечами. — Слушай, я не собираюсь причинять тебе вред. Если бы Обри попросила убить тебя, я бы не стал этого делать. Предупредительный выстрел был блефом, чтобы ее успокоить. Черт, мужик, будь моя воля, мы бы стали друзьями и распивали время от времени твой бурбон.

Какое-то время Ной переваривал услышанное, затем сказал:

— Но не тебе решать.

Ник покачал головой:

— Не мне.

Ной махом допил бурбон и налил еще.

— Почему у меня такое чувство, будто сообщение Обри — это какой-то ультиматум?

— Она хочет, чтобы ты ушел. Неважно куда, просто как можно дальше отсюда.

— Вчера она говорила совсем другое.

Ник болезненно скривился.

— Думаю, личная встреча разозлила ее еще больше. Ей понравилась обстановочка твоего дома, и она хочет забрать его себе.

— Я много работал, чтобы сделать это место таким. У нее нет на него никаких прав.

— Я согласен, сынок. — Ник отодвинулся от стола и сложил руки на груди. — Было бы справедливо поделиться с нами частью добра. В конце концов, тебе больше повезло с местностью, припасами и их накоплением. Уверен, ты из порядочных и, вполне возможно, согласишься с этим. Проблема в том, что Обри не хочет делиться. И как я уже сказал, трогать тебя я не буду, но и не смогу помешать ей, если она возьмет дело в свои руки.

— Ты правда думаешь, что она может убить меня? Родного брата?

Лицо Ника помрачнело.

— Думаю, может, ага.

Ной надолго замолчал, затем взял стакан с виски, поставил себе на колено и, прищурившись, вгляделся в янтарную жидкость, словно в ней были скрыты ответы на все его вопросы. Улыбка тронула его губы, и он рассмеялся. Ной смотрел в стакан, пока не заметил, что идеально спокойная маска на лице Ника дала трещину.

— Что смешного, парень?

Ной оторвал взгляд от стакана.

— Кем ты приходишься моей сестре, Ник? Кем именно? Просто доброжелательным попутчиком и защитником или еще и трахаешь ее?

Уголок рта Ника дернулся, глаза превратились в щелки, впервые намекнув, что их обладатель может быть по-настоящему опасен.

— Следи за языком, сынок.

Лицо Ноя посуровело.

— Тебе где-то за сорок? А Обри всего двадцать один. Да, я помню день ее рождения, потому что я ее плоть и кровь, черт возьми. Мы связаны, неразрывно, и неважно, что она там думает. Ты просто старый хищник, который пользуется ею, потому что она думает, что у нее нет выбора.

Ник резко встал из-за стола и уставился на Ноя. Его подбородок дрожал, ноздри раздувались от гнева. Казалось, он вот-вот взорвется, но вместо этого Ник выдохнул и покачал головой.

— Ты расстроен, но я не позволю тебе втянуть меня в то, о чем я потом буду сожалеть. Ты не ошибаешься насчет наших отношений, Ной, но я не хищник. Плевать, веришь ты мне или нет. Мир очень сильно изменился, ни у кого из нас больше не осталось выбора. Обри хочет, чтобы ты ушел отсюда до завтрашнего заката. На твоем месте я бы не искушал судьбу.

Сказав это, бывший морпех развернулся и вышел из хижины.

Пару часов спустя бутылка «Мэйкерс Марк» почти опустела: так сильно Ной уже очень давно не напивался. Он сидел за кухонным столом, прокручивал в голове разговор с посланником Обри и с каждым выпитым стаканом бурбона становился все злее, при этом прекрасно понимая, что совершает ошибку. Если он пил, когда злился, все всегда заканчивалось плохо, иногда даже полной катастрофой, но Ной не мог остановиться. Закипающая внутри ярость требовала алкоголя.

Когда он решил, что больше в него не влезет, на дне бутылки оставалась едва заметная полоска янтарной жидкости. Так мало. Ной даже подумывал допить бурбон, хотя тошнота уже подступала к горлу.

Вместо этого он решил, что пришло время для разнообразия поступить разумно и вздремнуть на диване. Когда в голове прояснится, можно будет глубоко и вдумчиво поразмышлять над ультиматумом Обри. Может, даже получится придумать способ задобрить ее и остаться на горе. Но сейчас, пока голова идет кругом, это не удастся сделать.

Стоило подняться на ноги, как весь мир завертелся. Пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. И когда голова вроде бы перестала кружиться, вдруг накатила тошнота. Желудок сжался, к горлу подступила желчь. Ной поперхнулся, бросился к задней двери, рванул ее на себя, вывалился в сад и рухнул на колени. Тугая струя рвоты окатила ровную грядку с помидорами.

Спазмы продолжались даже после того, как в желудке ничего не осталось. Когда они наконец закончились, Ной упал на бок, раздавив несколько кустов. Переведя дух, он лег на спину и поднес к глазам ладонь, влажную от томатного сока и покрытую комьями земли. Поморщившись, он с сожалением подумал о том, что устроил беспорядок в собственном огороде.

Попытка встать окончилась неудачей. Веки отяжелели, и Ной понял, что сил на то, чтобы подняться, у него не осталось. Вздохнув, он уронил голову на землю и закрыл глаза. Сознание вернулось к нему спустя примерно час, и, все еще чувствуя опьянение, Ной испытал острое желание вздремнуть в более удобном месте. На этот раз встать удалось, и он побрел в сторону хижины, зашел внутрь и захлопнул за собой дверь, не заметив, что та, отскочив от косяка, осталась приоткрытой. Шатаясь, Ной добрался до дивана в гостиной и рухнул на него. Спустя мгновение он вновь впал в бессознательное состояние и пробыл в нем до заката.

Когда Ной открыл глаза, в хижине стоял полумрак, но естественного освещения все еще хватало на то, чтобы рассмотреть окружение. Он сел, застонав. В голове гудело, и Ной не сразу вспомнил, почему так напился, но вскоре все встало на свои места, и он покачал головой.

— Черт.

Ной злился на себя. Да, было вполне естественно, что он расстроился после разговора с Ником, но пьянство не выход. И никогда им не было. Конец света не изменил этого факта. К тому же годы воздержания сделали Ноя чувствительным к алкоголю. Бывали времена, когда порция и вдвое больше выпитого накануне не могла свалить его с ног. Ною удалось бы вернуться в состояние былой устойчивости к выпивке, продолжай он потворствовать своего пагубной привычке, но это была очень плохая идея по целому ряду причин.