Евгений Гришаев - Цена Равновесия [СИ]

Спустя полчаса, получив много мелких повреждений, они к нашему удивлению, можно сказать, сдались, у них просто боезапас закончился. Наш малый крейсер тоже целым из этого боя не вышел, лишился антенны дальней связи, и одного маршевого двигателя. Теперь о гиперпрыжках можно было смело забыть, на одном двигателе корабль не сможет разогнаться до необходимой скорости, чтобы перейти в гиперпространство. Два малых десантных бота, вылетевшие из недр нашего крейсера, через минуту прилипли к обшивке катарианского корабля. Абордажная команда, быстро как нож консервную банку, вскрыла обшивку их корабля и приступила к нейтрализации команды. Вскоре корабль был захвачен на семьдесят процентов, после чего продвижение наших абордажников застопорилось. Оставшаяся в живых часть команды корабля катари, забаррикадировалась в рубке управления, и выковырять их оттуда живыми не получалось.

Канал общей связи был до отказа забит командами и докладами о положении дел на корабле катари. Наше командование требовало от десанта взять в плен катарианцев, и сохранить корабль в том состоянии, в котором он сейчас находился. Десантники в ответ докладывали о том, что без ущерба для корабля команду не взять в плен в ближайшие несколько дней. После получасового прослушивания переговоров по каналу общей связи, отключить который я сам почему-то не смог, моё измученное полётом и пребыванием в жидкости сознание, не выдержало. Я отправил сообщение своему временному командиру, с просьбой разрешить мне вступить в переговоры с командой корабля катари. Коротко объяснил что именно я придумал, для того чтобы команду корабля взять в плен.

Тишина в эфире, после моего сообщения, наступила секунд через десять, и продлилась несколько минут. Командир, вероятно, думал, шучу я таким способом или просто с ума сошёл. Спустя пять минут в динамиках раздался голос капитана, я услышал только одно слово, – разрешаю.

Приблизившись к кораблю катари, плавно опустился на него в районе предполагаемого грузового отсека. Откачал жидкость из скафандра, после чего минуты три меня выворачивало наизнанку. Организм таким способом избавлялся от дыхательной жидкости. Когда ко мне вернулась способность говорить, связался с десантниками, и попросил прорубить для меня дверь в том месте, где я припарковал свой истребитель.

Пока они вырезали люк, я решил одеться, не отправляться же мне на переговоры голышом. Я, конечно же, знал, что в кабине моего истребителя отсутствовала гравитация, но не предполагал, что одеваться в невесомости будет так трудно. Подаренные мне ножи тоже повесил на ремень, пусть будут, вдруг пригодятся. Вскоре десантники вырезали ещё одну дыру в обшивке вражеского корабля, и я смог попасть внутрь. Здесь гравитация была в норме, можно было нормально встать на ноги. Через несколько секунд ко мне подбежал десантник, это был хорошо мне знакомый, теперь уже старший сержант Гром.

– Здравия желаю, господин капитан!

– Гром?! А я-то, думаю, что голос в наушниках мне знаком. Потери есть?

– Шестеро ранены, убитых нет.

– Доложи о положении дел, только коротко.

– Около двадцати четвероруких забаррикадировались в рубке управления. Взрывать дверь нам запретили, командиру они живыми нужны. Навредить они нам уже ничем не могут, доступ к основным системам корабля мы им заблокировали. Попытка вступить с ними в переговоры ни к чему не привела, молчат, чтоб их! – Гром снял с шеи прибор автоматического переводчика, и протянул мне. Покрутив прибор в руках, вернул его обратно сержанту. Язык катари я знал, сейчас пришло время проверить своё умение на нём говорить.

– Попробую без этого устройства обойтись. К двери подойти, чтобы поговорить с ними, можно или они отстреливаются?

– Да, можно, но не слишком близко подходите, иначе электрический разряд можно получить. Вообще-то они там тихо сидят, думаю, помощи ждут.

– Гром, если я через двадцать минут из рубки не выйду, уходите отсюда под защиту нашего крейсера. Зачем, потом сам поймёшь, приказ понятен?

– Так точно, господин капитан!

Адэру я тоже отправил короткое сообщение, чтобы он своими не обдуманными действиями случайно не сорвал операцию по захвату команды катарианского корабля.

Дверь, ведущая в рубку управления, была бронированная, и вскрыть её без серьёзных повреждений для корабля точно не получилось бы. Баррикада только одной этой дверью не ограничивалась, при подходе к ней ближе, чем на три метра, откуда-то из потолка вылетал электрический разряд, проще говоря, молния. Два наших десантника от этой молнии как раз и пострадали, хорошо, что живы остались.

Остановившись приблизительно в трёх метрах от двери, громко сказал на их языке, что пришёл поговорить. Первые слова получились не очень разборчивые, мой язык и гортань ещё не привыкли к новым звукам. Через несколько секунд, я повторил сказанное уже более разборчиво, ещё и положил свой пистолет на пол, чтобы они его видели, после чего стал ждать ответа. Ножи решил оставить, вдруг это статусное оружие, да и пригодиться могут, если что-то пойдёт не так. Простоял минуты три, уже стал думать о том, что переговорщик из меня не получился. Только собрался поднять пистолет и уйти, дверь, тихо шипя, приоткрылась, ровно на столько, чтобы я смог войти, причём боком. Второго приглашения ждать не стал, решил войти и поговорить.

Как только вошёл, дверь сразу же закрылась, и я остался один против восемнадцати четырёхруких, рогатых и серых как мыши катарианцев. Руки сами по себе дёрнулись к рукоятям ножей, но я успел изменить их направление и поднял, показав, что не вооружён.

– Я пришёл всего лишь поговорить – слова чужого языка на этот раз прозвучали из моих уст вполне разборчиво, я бы сказал, что даже без акцента, если судить по вытянутым от удивления лицам катари. Восемнадцать пар глаз изучали меня долгих две минуты, после чего ко мне подошёл один из них.

– Ты очень хорошо говоришь на нашем языке. На твоём поясе я вижу сразу два «Ноэве», где ты их взял?

– Мне их подарили.

– Ты настолько хороший воин, что получил в подарок сразу два?

– Хочешь проверить или мы всё-таки поговорим? – мне пришлось сменить тему, иначе разговор мог привести к совсем не желательным последствиям. Под прицелом десятка стволов, стоять было не уютно, я бы даже сказал страшно, и крайне опасно. Одно неверно сказанное слово или жест, и меня прихлопнут, даже не спросив, как зовут.

– Хорошо, говори – катарианец сложил обе пары рук на груди, и приготовился выслушать.

– Я предлагаю вам сдаться, это единственный шанс сохранить ваши жизни.

– Сдаться??? Вам??? Человекам??? Ты оказывается, в самом деле, очень хороший воин, если отважился нам это предложить. Мы не можем этого сделать, сильный никогда не склонит голову перед слабым – катарианцы рассержено загомонили, поддерживая своего командира. Послышались предложения пристрелить наглого человека, и отобрать у меня ножи. Я не ошибся, предположив, что они не обычное оружие, «Ноэве» в переводе означало – оружие чести, и купить их было не возможно, ими награждали за храбрость как орденом.