Екатерина Белецкая - 3. Дар

— А что было страшно? — невзначай поинтересовалась Марта.

Второй разговор с психологом происходил, разумеется, утром — по вечерам, во время десятиминутных пробуждений Иту было не до разговоров. А вот проспав ночь, он почти полчаса чувствовал себя вполне сносно.

— Два с половиной месяца, которые были потом, — Ит отвел взгляд. — И то, что происходит сейчас… тоже.

Психолог покивала.

— Ит, к сожалению, какое-то время придется потерпеть, — предупредила она.

— О каком времени идет речь? — спросил Ит.

— Обсуждается тактика того, что с вами возможно сделать имеющимися средствами, и…

— Рыжий, помнишь? Баспейрил, тот нэгаши… ну, на «Альтее»? Сначала в «Вереске», потом там… Я теперь тоже… почти как он, — Ит натянуто усмехнулся. — Только его поперек, а меня… вдоль… А мы еще его тогда успокаивали…

— Помню, — кивнул Скрипач. — Не сравнивай. Случаи совсем разные.

— Ну почему же? — возразил Ит. — Очень даже похожие случаи. Только он через месяц после ранения уже ходил, пусть и не сам, а я…

Он не договорил. Если бы мог отвернуться — наверное, отвернулся бы, но сейчас максимум, что он мог — это закрыть глаза.

— Не через месяц, а через четыре, я смотрел его историю, это раз, — Скрипач говорил жестко, тоном, не допускающим возражений. — Два — мы с тобой с ним виделись больше чем через два года после ранения, и он тогда жаловался, что ему неудобно и некомфортно на биопротезе, и что он хочет нормально протезироваться. У тебя склероз, родной, я скажу Илье, что с мозгами проблем больше, чем он тогда решил. Четыре — у тебя есть шанс через относительно небольшое время встать на ноги. От двух до трёх месяцев. Завтра скажут, сколько точно.

— Ладно, — вымученно согласился Ит. — То, что обо всем этом думаю я, касается, видимо, меня одного, и никого больше.

— Пока что да, — вдруг согласилась с ним Марта. — Именно так. Ит, вы можете считать меня жестокой, если вам угодно, но вы ничего не решаете, и не можете решать.

— Всё снова решили за меня, — покорно кивнул Ит. — Что ж… я и не претендовал никогда. Может, оно и к лучшему.

— Прекрати эти упаднические настроения, — попросил Скрипач. — Слушать тошно.

— А мне жить вот так — тошно, — ответил Ит. Голос его звучал глухо, невыразительно. — Кто бы меня хоть раз спросил, что хочу я. Так нет ведь, какое там…

— И что же вы хотите, Ит? — Марта прищурилась.

— Уехать. Нет, Марта, если вы думаете, что я хочу умереть, вы ошибаетесь. Умирать я совершенно не хочу. И семью люблю по-прежнему, точно так же, как и раньше. Но…

— Что — «но»? — требовательно спросила психолог.

— Чтобы мы все остались в живых, мы должны… мы оба должны… чем быстрее мы исчезнем из их жизни, тем будет лучше.

— Кому именно?

— Всем. И нам, и им. И да, Марта. Я хочу жить. Спокойно. Нормально. Делая работу, которая угодна Богу. Я не хочу гнить заживо, терпеть боль, побои и унижение. И не я хочу, чтобы те, кого я называл своей семьей раньше, страдали.

— Ваша жена, Ит… — начала было Марта, но Ит тут же её перебил:

— Моя жена умнейшая женщина, если вы об этом, но есть вещи, которые она пока что не понял. А я понял. Так уж вышло, что я стал первым среди нас, который понял… и который может об этом сказать. На самом деле первым был не я.

— А кто же?

— Ри. Он понял это первым. Мы говорили с ним на «Альтее», перед второй экспедицией, и он первым пришел к этому выводу. А ты знаешь, рыжий, что он гораздо умнее всех нас, вместе взятых. Был…

— И будет.

Ит слабо усмехнулся.

— Ты сам-то в это веришь, «будет»? — ехидно спросил он. — Как бы ни так…

— Хватит, на сегодня заканчиваем, — Саиш, молча слушавший этот разговор, решил, что довольно. — Будет или не будет — время покажет. Марта, вы завтра придете? Ну и хорошо, значит, завтра и продолжите. Рыжий, проводи. Всё, Ит. Спать.

***

Возле границы стерильной зоны Скрипач по привычке остановился, но Марта взяла его за локоть и решительно потащила за собой. Вместе они спустились на три этажа, и лишь после этого женщина сказала:

— Я не знаю подробностей, поэтому не могу работать дальше. Если можно, коротко и по существу, Файри.

— Лучше называйте рыжим, — попросил Скрипач. — Я не пользуюсь этим именем.

— Ну хорошо… рыжий. Сначала я скажу то, что я вижу. Либо эта сложная схема была кем-то ему индуцирована, либо… либо он говорит то, что есть на самом деле. В первом случае вы должны будете предоставить мне информацию по максимуму, для того, чтобы я могла продолжать работать. Во втором… моя работа просто лишена смысла. Скажите, ваше с ним присутствие действительно может угрожать чем-то вашей семье?

Скрипач замялся.

— Тут всё немножко сложнее, — произнес он осторожно. — Дело в том, что Ит склонен приписывать многое из происходящего на свой или на мой счет, и…

— И?

— И эти предположения не совсем безосновательны. Черт… Марта, невозможно рассказать всю нашу жизнь в двух словах, — Скрипач прикусил губу. — Я… я не знаю. Иногда мне кажется, что он прав. А иногда — как теперь…

— Хорошо. Попробуем подойти к вопросу с другой стороны, — голос психолога неуловимо изменился. — Я бы хотела услышать ваше мнение. Не его, не общее, а лично ваше.

— Я хочу сохранить семью такой, какой она была до этого момента, — Скрипач опустил голову. — Я не хочу делать то, что требует он. Не хочу никуда уходить, уезжать, бросать кого-то. Да, в нашей жизни было много всякого дерьма, но хорошего было на порядок больше! А он сейчас словно бы видит всё через черные очки, и я не знаю, как переубедить его, как заставить понять, что он не прав, что от такого решения будет только хуже.

— Спасибо, — психолог улыбнулась. — Вот теперь всё встало на свои места.

— В смысле? — не понял Скрипач.

— Я немого знаю о вас, в том числе и про возвратный круг, и о том, кто вы с ним друг другу. Но я услышала ровно то, что хотела. Что надеялась услышать.

— И что же?

— Его действительно индуцировали, он не сам принял это фатальное для всех решение. К решению его очень грамотно и ловко подтолкнули. А через него — сумели воздействовать и на Ри тоже. Но он явно был первым.

— Огден, — пробормотал Скрипач. — Сволочь… Но почему вы уверены, что именно он?

— Попытка переложить ответственность за решение на того, кто не может подтвердить что-либо, или же опровергнуть. А такая попытка — это сигнал о том, что существо в решении на самом деле сомневается, и ищет пусть и гипотетической, но поддержки. «Я не один, мы вместе, и вообще, это он». Понимаете?

Скрипач кивнул.

— Значит, это всё тот разговор. И всё-таки Огден. Не считка, которую он открыл, а эта тварь.

— Скорее уж те, кто стоят за Огденом, — возразила Марта. Улыбнулась. — Ничего. Мы будем искать решение, и, думаю, рано или поздно мы его найдем.