Уильям Гибсон - Мона Лиза Овердрайв

– Я должна рассказать... моему другу.

– Шире? Рассказать ей что?

– То, что сказал Ланье. Что ее возьмут вместе с Анджелой Митчелл.

– Так где же она?

– В Муравейнике. Отель...

– Позвони ей. Но не отсюда. У тебя есть деньги?

– Чип “Мицу-банка”.

– Прости, для наших автоматов это не подойдет. Монеты есть?

Встав с постели, Кумико тщательно перебрала случайную английскую мелочь, скопившуюся на дне сумочки.

– Вот, – сказала она, отыскав толстую позолоченную монету, – десять фунтов.

– Для одного только местного звонка понадобится две таких.

Она бросила металлический червонец обратно в сумочку.

– Нет, Колин, не по телефону. Я знаю лучший способ. Я хочу уйти отсюда. Сегодня же. Ты мне поможешь?

– Конечно, – ответил призрак, – хотя мой тебе совет: не делай этого.

– Но я уйду.

– Очень хорошо. Как ты предлагаешь это совершить?

– Скажу им, что мне нужно пойти за покупками.

Как решила Мона впоследствии, женщина появилась примерно сразу после полуночи, потому что это было уже после того, как Прайор вернулся со второй упаковкой крабов. Крабы у них тут в Балтиморе оказались действительно что надо, со сна и от нервов ей все время хотелось есть, так что она уговорила его пойти принести еще. Постоянно заходил Джеральд, чтобы поменять дермы у нее на руках. Всякий раз она встречала его лучшей своей бессмысленной улыбкой, выдавливала после его ухода из дермов жидкость и прилепляла их снова. Наконец Джеральд сказал, что ей надо поспать, выключил лампы и прикрутил ложное окно до минимальной яркости – кроваво-красного заката.

Снова оставшись одна, Мона опустила руку между стеной и кроватью, нащупала шокер...

Потом, сама того не желая, она заснула, красный свет от окна – как закат в Майами, и ей, наверное, снился Эдди или, во всяком случае, танцзал Крючка. Во сне она танцевала с кем-то на тридцать третьем этаже, потому что, когда ее разбудил грохот, она, хотя и не была уверена, где находится, тут же представила в голове четкую схему, как убраться из клуба. Например, она мгновенно сообразила, что, если тут случилась заварушка, лучше всего спускаться по лестницам...

Мона наполовину выбралась из кровати, когда в дверь влетел Прайор. Влетел в прямом смысле. Дверь при этом была закрыта. Влетел он спиной вперед, дверь же разнесло в щепки.

Мона увидела, как Прайор ударился о стену, потом сполз на пол и вообще перестал двигаться, а в освещенном дверном проеме возник кто-то еще. Лица человека видно не было – только два изогнутых отражения фальшивого красного заката.

Мона быстро втянула ноги обратно на кровать, перекатилась к стене, ее рука скользнула...

– Не шевелись, сучка.

В голосе было что-то такое, от чего по спине у Моны побежали мурашки, и именно потому, что звучал он чертовски весело. Как будто нет ничего приятнее, чем проломить кем-то дверь. Особенно если этот кто-то – Прайор.

– Я говорю, и пальцем не шевели... Женщина в три шага пересекла комнату и была уже совсем близко, настолько близко, что Мона почувствовала холод, исходивший от ее кожаной куртки.

– Ладно, – выдавила Мона, – ладно...

Тут холодные руки подняли ее рывком, а потом она оказалась распластанной на спине – плечи сильно вдавлены в темперлон, и что-то – шокер? – уткнулось ей прямо в лицо.

– Откуда у тебя эта штучка?

– Ну, – выдавила Мона, словно речь шла о чем-то однажды виденном, но после совершенно забытом, – это было в куртке моего парня. Я одолжила у него куртку.

Сердце у Моны билось где-то под горлом. Что-то в этих очках...

– А этот ублюдок знал о ней?

– Кто?

– Прайор, – сказала женщина, отпуская ее, чтобы повернуться к Прайору.

Тут она его пнула – раз, другой, потом еще и еще – и довольно сильно.

– Нет, – сказала женщина, так же внезапно останавливаясь, – не думаю, что он знал.

В дверях возник Джеральд; вид у него был такой, как будто вообще ничего особенного не случилось, за исключением сломанной двери. Он с сожалением поглядел на ее остатки, те, что еще держались у косяка, провел большим пальцем по краю разлетевшейся в щепы филенки.

– Хочешь кофе, Молли?

– Два кофе, – ответила женщина, рассматривая шокер. – Мне – черный.

Мона маленькими глотками пила кофе и изучала прикид и прическу незнакомки. Обе они ждали, когда очнется Прайор. По крайней мере, ничего другого они как будто не делали. Джеральд снова куда-то исчез.

Та, которую Джеральд называл Молли, не походила ни на один тип женщин, которых Мона когда-либо видела. Моне никак не удавалось определить, какой у нее стиль; единственное, в чем Мона была уверена, – это в том, что денег у этой Молли хватает. Прическа Молли была европейской, Мона видела такие в журнале. Она была в общем-то уверена, что едва ли этот стиль – стиль сезона, но стрижка удачно сочеталась со стеклами, которые оказались имплантантами, вживленными прямо в кожу. Мона видела такие однажды у таксиста в Кливленде. И на женщине была короткая куртка очень темного коричневого цвета – на вкус Моны, слишком скромная, но явно новая и с широким овчинным воротником. Куртка была распахнута, и под ней, закрывая грудь и живот, виднелась странная зеленая штука, похожая на броню, – чем она, догадалась Мона, наверное, и была. Джинсы скроены из какой-то серо-зеленой, как бы мшистой замши, толстой и мягкой – Мона подумала, что это лучшее в прикиде незнакомки. Она сама была бы не прочь заиметь такие же, разве что их портили ботинки. Эти черные ботинки с массивными каблуками напоминали те, которые носят мотогонщики: прокладки из желтой резины, широкие темные полосы по всему подъему, повсюду хромированные пряжки, а еще ужасные толстенные подошвы. И откуда у нее такой лак для ногтей цвета красного вина? 'Мона даже не думала, что такой еще производят.

– На что ты там, черт побери, пялишься?

– А... ваши ботинки...

– Ну и?

– Они не подходят к брюкам.

– Специально их надела, чтобы выбить дурь из Прайора.

Прайор на полу застонал и сделал попытку подняться. Моне хватило одного взгляда, чтобы почувствовать, что ее сейчас стошнит, и она попросилась в ванную.

– Не пытайся сбежать.

Женщина, казалось, наблюдала за Прайором, но за этими стеклами... Кто знает, куда она на самом деле смотрит?

Почему-то она находилась в ванной с косметичкой, пристроенной на коленях, сидела на унитазе и поспешно готовила дозу. Кристалл размолола недостаточно мелко, так что наркотик опалил нёбо, но, как говаривала Ланетта, не всегда же есть время на приятные мелочи. И опять же, разве ей теперь не намного лучше? В ванной Джеральда был небольшой душ, но, судя по внешнему виду, им очень давно не пользовались. Присмотревшись поближе, Мона заметила, что вокруг стока наросла серая плесень и виднелись пятна какой-то грязи, очень похожей на засохшую кровь.