Уильям Гибсон - Мона Лиза Овердрайв

Дик всю дорогу молчал, пока они не свернули на боковую улицу в конце подъездной аллеи, но когда они вышли на Портобелло-роуд, внезапно остановился.

– Простите, мисс, – сказал он с некоторой заминкой в голосе, – это правда, что говорят ребята?

– Ребята? Прошу прощения?

– Ну мальчики Суэйна. Те, кто постоянно на него работают. Они говорят, что вы дочь большого человека, токийского бонзы.

– Простите, – сказала она, – я вас не понимаю.

– Янака. Ваша фамилия Янака?

– Да, Кумико Янака...

Дик уставился на нее с откровенным любопытством. Потом по его лицу прошла тень тревоги, и он осторожно и очень внимательно огляделся по сторонам.

– Господи, – вырвалось у него, – так, значит, это правда...

Все его приземистое тело напряглось под туго застегнутым пальто.

– Шеф сказал, вы хотите пойти за покупками?

– Да, спасибо.

– Куда мне вас отвести?

– Сюда, – сказала она, уводя его в узкую галерею, основательно захламленную британским гони.

Как выяснилось, экспедиции за покупками в Синдзюку сослужили ей хорошую службу и здесь. Приемы, которые она выдумывала, чтобы помучить секретарей отца, оказались вполне эффективными и в этой прогулке с Диком, когда она заставляла бедолагу охранника принимать участие в десятке бессмысленных дискуссий при выборе какого-нибудь медальона эпохи Эдуарда или фрагмента “старинного” витража. И каждый раз выходило так, что она покупала только вещи хрупкие, или тяжелые, или неудобные для переноски – и обязательно дорогие. Весело болтающая на двух языках продавщица запросила за очередную покупку восемьдесят тысяч фунтов, которые пришлось снять с чипа “Мицу -банка”. Кумико потихоньку опустила руку в карман, где лежал модуль “ Маас-Неотек”.

– Очень изысканно, – сказала по-японски продавщица-англичанка, заворачивая покупку Кумико, вазу из позолоченной бронзы, инкрустированную грифонами.

– Полный кошмар, – прокомментировал по-японски Колин. – К тому же подделка. – Он растянулся на очень викторианской с виду софе, набитой конским волосом, закинув ноги на коктейльную стойку в стиле “арт-деко”, поддерживаемую двумя несущимися в полете алюминиевыми ангелами.

Продавщица добавила вазу к поклаже Дика. Это был одиннадцатый по счету антикварный магазин и восьмая покупка японки.

– Думаю, тебе пора делать свой ход, – посоветовал Колин. – В любую минуту Дик может позвонить Суэйну и вызвать машину, чтобы отвезти вас домой.

– Думаю, это все, не так ли? – с надеждой спросил Дик из-за горы свертков.

– Еще один магазин, пожалуйста, – улыбнулась девочка.

– Хорошо, – мрачно ответил он. Охранник замешкался, протискиваясь в дверь, а она тем временем загнала каблук в трещину на мостовой, которую приметила при входе.

– С вами все в порядке? – спросил он, увидев, что Кумико споткнулась.

– Я сломала каблук...

Проковыляв назад в магазин, девочка присела рядом с Колином на волосяную софу. Вокруг нее, желая помочь, засуетилась продавщица.

– Быстро снимай их, – посоветовал Колин, – пока Дик не положил покупки на мостовую.

Кумико расстегнула молнию на сапоге со сломанным каблуком, потом расстегнула на другом и сбросила оба. Вместо грубого китайского шелка, какой она обычно носила зимой, ее ноги защищали тонкие черные каучуковые гольфы с жесткими пластиковыми подошвами. В дверях магазина она собиралась пригнуться и проскочить между ног Дика, но промахнулась и толкнула его локтем в бедро, опрокинув охранника на витрину с гранеными хрустальными графинами.

И наконец Кумико свободна, продирается сквозь толпу туристов на Портобелло-роуд.

У нее очень замерзли ноги, но рубчатые пластиковые подметки давали великолепное сцепление – кроме как на льду, напомнила она себе, отряхивая с рук мокрый песок после того, как поскользнулась во второй раз. Колин отправил ее бегом по узкому проходу со стенами из закопченного кирпича...

Кумико крепче стиснула модуль.

– Теперь куда?

– Сюда, – сказал призрак.

– Мне нужна “Роза и корона”, – напомнила она ему.

– Прежде всего тебе нужно быть осторожной. На вызов Дикки сюда сейчас прибегут люди Суэйна, не говоря уже об охоте, какую способен объявить его дружок из Особого отдела, если его попросят. А я не вижу причины, почему бы его не попросить...

В “Розу и корону” девочка вошла через боковую дверь – с Колином у локтя, – оглянулась, испытывая благодарность за уютный полумрак паба и окутавшее ее тепло, которые, казалось, составляли суть этих питейных нор. Ее поразило обилие обивки повсюду – на стенах, на сиденьях – и глушащих звуки занавесей. Будь ткани и краски хоть чуть-чуть менее выцветшими, сам эффект был бы наверняка не столь теплым. Маленькая японка решила, что пабы, пожалуй, наиболее полно отражают британское отношение к гоми.

Подгоняемая Колином, она протолкалась через толпу подвыпивших клиентов у стойки бара в надежде отыскать Тика.

– Что тебе, дорогуша?

Подняв глаза, девочка увидела над собой широкое лицо блондинки за стойкой – пятно яркой помады, нарумяненные щеки.

– Прошу прощения, – начала Кумико, – мне бы хотелось поговорить с мистером Биваном...

– Мне пинту, Элис, – сказал кто-то справа, швыряя на стойку три десятифунтовые монеты, – светлого.

Элис нажала на белый керамический рычаг, наполняя кружку прозрачным пивом. Она поставила кружку на поцарапанную стойку и смахнула монеты в кассу.

– Тебя тут хотят на два слова, Биван, – сказала она, когда мужчина взялся за свою пинту.

Кумико взглянула вверх на плоское раскрасневшееся лицо. Верхняя губа у мужчины была слишком короткой, и Кумико почему-то вспомнились кролики, хотя Биван был очень большим, почти с Петала ростом. И глаза у него были кроличьи: круглые, коричневые, с очень узеньким ободком белка.

– Меня?

Акцент бармена заставил ее вспомнить о Тике.

– Скажи ему “да”, – прошептал Колин. – Ему невдомек, почему маленькая японская девочка в гольфах явилась к нему в пивную.

– Я хочу найти Тика.

Биван равнодушно разглядывал ее поверх кружки.

– Извини, – сказал он, – боюсь, я не знаю никого с таким именем. Он выпил.

– Салли сказала мне, что, если Тика здесь не будет, я должна разыскать вас. Салли Шире...

Биван подавился пивом, зрачки у него закатились. Закашлявшись, он поставил кружку на стойку и вытащил из кармана пальто носовой платок. Высморкался и вытер рот.

– Моя смена в пять, – сказал он. – Лучше пройдем в подсобку.

Элис подняла откидную стойку, и Биван, быстро глянув через плечо, махнул Кумико похожей на лопату ладонью, чтобы она проходила. Узкий проход вел в небольшое помещение за баром. Неровные кирпичные стены подсобки покрывал толстый слой грязно-зеленой краски. Биван остановился возле помятой стальной корзины с махровыми полотенцами, от которых воняло пивом.