Виктор Мурич - Полигон безумной смерти

– Удаление отходов. Всяческие обрывки данных потерявшиеся во время сбоев аппаратной части накопителей информации.

– Винчестеров, что ли? – Я с трудом распознал в такой заковыристой формулировке описание обычного винчестера, имеющегося в каждом компьютере и служащего для накопления информации.

– Они самые, – забавно хмыкнул Гниль.

Такое проявление эмоций мне что-то напомнило. Понял… Меня самого и напомнило! Я часто так выражаю свою иронию.

– Гниль, а почему ты говоришь как я? Я не имею ввиду терминологию… Ты используешь мои интонации, мои фразы…

– Понимаешь, Виктор, – неожиданно серьезно ответил Гниль, – я слишком не похож на тебя. Мой способ мышления, выражения мыслей и эмоций совершенно чужд тебе. Для нормального общения я вынужден говорить и даже думать как ты. Надеюсь, что это не задело твои чувства. Я не хотел нанести тебе оскорбление.

– Нет, Гниль, все нормально. Ты лучше скажи, как попасть внутрь этой вонючки, – интересуюсь, не сводя глаз с движущегося рядом холодца. Зыбкая поверхность подергивается всего в метре от меня. Под пленкой, составляющей поверхность, перекатываются какие-то сгустки. Эта картина пробуждает воспоминание о манной каше с ненавистными в детстве комками.

– Как, как! – передразнил Гниль. – Берешь и въезжаешь! Только рот не забудь закрыть.

Сбавляю скорость и выворачиваю руль вправо. С чавканьем пробиваем оболочку и окунаемся в холодец. К счастью это оказалось не так неприятно, как я ожидал.

– Теперь помалкивай, пока не минуем фильтр, – наставительно сказал Гниль.

Забавно, но чем дальше, тем больше я привыкаю к нему. И все больше он становится похожим на человека. А как все начиналось… Промелькнула вереница воспоминаний. Машен…Заражение вирусом… Сражения на полигоне… Смерть друзей… Резня в деревне… На последней мысли цепочка обрывается ощущением глубокой вины. Зря я тогда так… Они-то в общем и не причем. Модели…

Глядя на прошлое, могу с уверенность сказать, что более интересного и захватывающего промежутка жизни у меня еще не было. Не смотря на все негаразды, я, возможно впервые, живу по настоящему. Ведь главное не то, сколько проживешь, а как. Иногда один со вкусом проведенный день может равняться нескольким годам обычной мещанской жизни. А если мне еще и удастся вернуть к жизни друзей… Кажется, я от этой мысли довольно замычал, потому, что Гниль тихонько рыкнул:

– Заткнись! Мы у фильтра!

Как бы в подтверждение его слов наше транспортное средство задергалось и остановилось. Студенистое содержимое по инерции качнулось сперва вперед, а потом назад.

Почему мы остановились? Неужели фильтр что-то учуял? А если учуял, то что? Я даже не обращаю внимания, что думаю о программах как о живых существах. Хотя какие они для меня программы? Та дрянь в которой мы сейчас болтаемся для меня прежде всего дрянь а потом уже кусок информации.

– Готовься выскакивать наружу! – достигает моих ушей тихий шепот.

Палец ложится на кнопку стартера заглушенного двигателя. Выскакивать это мы на раз, но вот что дальше делать.

Холодец качнулся и двинулся вперед.

Толи мне показалось, толи действительно подо мной прозвучал облегченный вздох.

– Наша остановка, – говорит Гниль где-то минут через десять. – Дальше нам не по пути с этой программой.

Мотоцикл рывком выскакивает наружу и оказывается перед носом у движущегося на большой скорости огромного червя. Что-то сдавленно вякнув от страха, выворачиваю руль и ложу мотоцикл на бок. На грани потери равновесия и чуть не черкая подножками синее полотно дороги разворачиваюсь, уходя с курса исполина. Он даже не обращает внимание на мой маневр и продолжает двигаться как скорый поезд. Очень удачное сравнение. И размеры и скорость весьма близки к оригиналу. Нога утапливает тормоз до упора, и мотоцикл замирает как вкопанный. Мы стоим на обочине дороги, а в метре от переднего колеса движется кольчатая поверхность.

Если бы на Земле водились подобные червячки, то она бы уже давно напоминала дырчатый кусок сыра.

Стягиваю с головы шлем и вытираю вспотевший лоб.

Ну и везунчик же я. Точно в шлеме родился.

– Червь! – с восхищением в голосе говорит Гниль.

– Типа я слепой! – отвечаю с насмешкой. – Сам видел!

Наверное, это забавно выглядит со стороны. Сидит мужик с длинными волосами в гоночном комбинезоне и размахивая зажатым в руке шлемом разговаривает с мотоциклом.

– В смысле программа – червь. Необычайно мощный боевой вирус. Как и аннигилятор на своей территории не используется в связи с дикой мощью. Если он вступает в дело, остается лишь безжизненная пустыня – ни одной более или менее целой программы. Но все это мелочи по сравнению с тем, что мы добрались до центрального сектора. Так сказать деловой район всего города. – Он хихикнул, довольный удачным сравнением. – Добро пожаловать!

И действительно вокруг нас возвышается огромный и густонаселенный город. Тянутся вверх башни небоскребов. Стройными рядами выстроились серебристые купола, объединенные между собой густой паутиной труб. Прямо перед моим носом несколько порхающих захватов сооружают новый дом причудливой формы.

– Тактический модуль ваяют! – с гордостью в голосе сказал Гниль так, как будто имел к этому какое-то отношение. – Значит, скоро на полигоне начнется испытание чего-то новенького.

Масса дорог обвивает все это архитектурное разнообразие. Дороги – какие угодно, практически на любой вкус. И обычные и подвесные и прозрачные тоннели, сплетающиеся в плотные клубки. Некоторые дороги вообще висят в воздухе, не имея никаких видимых опор. И по всему этому дорожному многообразию ползут, едут, идут и пресмыкаются массы существ и механизмов. Даже трудно остановить взгляд на чем-то одном. Этот муравейник ко всему дополняется еще и летающими над головой объектами, представленными также в широком ассортименте.

От такого обилия необычного и кажущейся на первый взгляд суеты у меня закружилась голова.

– Что это? – жалобно стону я и пытаюсь унять навалившееся головокружение. – Что за зоопарк?

– Программы. Везде одни программы, – невозмутимо отвечает мой попутчик. – Вон та парочка диагносты, а этот, с длинной шеей и тремя тысячами ног – упаковщик. Он занимается сжатием редко используемой информации для экономии пространства.

– А – архиватор! – радуюсь собственной смекалке, одновременно рассматривая это существо похожее на квадратный, плоский щит, опирающийся на множество крохотных ножек, и имеющий невероятно длинную шею с мощным захватом-прессом вместо головы.

Ближайший серебристый купол раскрылся и несколько десятков ржавых, местами изрядно помятых роботов начали выгружать из него грубо сколоченные деревянные ящики. Это стадо консервных банок издает при работе громкие лязгающие звуки и вообще шевелится очень вяло. У одного из стальных трудяг во время разгрузки отпала нога и он покачнувшись упал. Его сотоварищи не смогли удержать объемный ящик из не струганных досок, и одноногий оказался похороненным под собственной ношей.