Виктор Мурич - Полигон безумной смерти

Во мне просыпается жалость и я, стащив с себя рубаху, натягиваю ее на сопротивляющуюся девушку. Вот теперь нормально. Солидарно стучим зубами вместе. Какой идиот придумал джентльменство… Радует только то, что взамен рубахи я получил основательно согревающий поцелуй. Честно говоря, в данных условиях я бы предпочел поцелую хорошую теплую шубу в комплекте с валенками и меховым треухом. Главное не проговориться о своих потаенных желаниях Вике. Обид будет…

Нельзя сказать, что здесь очень холодно… Скорее всего это от шквальных порывов ветра играющего, насколько это видно в темноте, в открытом поле.

Неприветливо встречает нас этот мир. Наверное, он просто еще не в курсе, что ему суждено стать новым домом для двух беглецов. Ничего, свыкнемся! Вот взойдет солнышко тогда и посмотрим на что мы променяли прежний дом. Конечно проблем будет масса: жилье, питание, взаимоотношения с местными жителями… Но это все будет завтра, а сейчас нет пока смысла напрягать себя несуществующими проблемами. Будем их решать по мере возникновения.

Посовещавшись, решаем до восхода солнца никуда не дергаться. Ехать на мотоцикле по чужому миру в кромешную темень это неподходящее для меня развлечение.

Укладываю мотоцикл набок. Прижавшись к пышущему жаром двигателю мы усыпаем крепко обняв друг друга. Накопившиеся за день усталость и нервное напряжение обеспечивают мне глубокий сон, не смотря на колючую траву под боком и холодный ветер плетью хлещущий по спине.

– Витя-я-я! – бьет по ушам протяжный крик.

Не понимая, что происходит, вскакиваю на ноги.

Что за чертовщина?

В тусклом свете только-только выглянувшего из-за горизонта местного светила различаю несколько силуэтов приближающихся ко мне. Судя по занесенной над моей головой узловатой дубине и злобному бородатому лицу, выглядывающему из-под шлема ее владельца мы здесь не в роли почетных гостей. Разум все еще находится в состоянии сна, а тело уже начало действовать. Падаю на колени и дубина с гулом рассекая воздух проносится над моей головой. Изо всех сил выбрасываю кулак вперед и вверх туда, где у бородатого должен находиться пах. Судя по его жалобному визгу я нашел, то, что искал. Грузный противник медленно оседает на землю. Краем глаза успеваю заметить еще двух справа. Один сжимает в руках короткий меч с непривычно широким прямым лезвием, а второй небрежно поигрывает чем-то похожим на длинный шестилапый якорь. У меня даже нет времени на то, чтобы понять где Вика. Я только слышу ее удаляющиеся крики. Наверное, ее захватили врасплох, иначе, при ее то способностях махать руками и ногами, слышны были бы не крики Вики, а жалобные вопли нападающих.

Прыжок в сторону, и якорь чуть ли не черкнув меня острой лапой по животу, проносится мимо. Пользуясь тем, что его владелец сконцентрировал все усилия на новый замах, бью его ногой в коленку. Противник падает как подкошенный на свое оружие. Раздается мерзкий хруст, и кончик лапы якоря высовывается из его груди. На молодом небритом лице появляется выражение безмежного удивления. Взгляд опускается на кусок стали, торчащий из груди, и стекленеет.

Остался всего лишь один противник. Лицо, покрытое бороздами старых шрамов, злобно скалится рассеченной губой. Матерый вояка. Как бы он меня на свой мечик да не насадил.

Удивительно, но страха я чувствую совсем. Лишь холодная злоба и расчетливая ненависть. Я даже не знаю кто они – эти люди закованные в средневековые кольчуги. Да и какая, черт возьми, разница! Они враги и этим все сказано! А врагов нужно убивать! Лишь бы с Викой все было нормально. Но это потом… Сперва нужно стереть самодовольный оскал на лице врага.

От первых двух выпадов мне с большим трудом удается уклониться. Мое счастье, что противник не имеет ни малейшего представления о профессиональном фехтовании. Вся ставка делается на силу удара, а не на его исполнение.

Не успел я об этом подумать, как противник провел обманный выпад мечем. Уклоняясь от широкой полосы стали я подставился под сильнейший удар левой рукой в грудь. В глазах потемнело, а легкие судорожно сжались не в силах втянуть так необходимую сейчас порцию воздуха. Инстинктивно делаю шаг назад и споткнувшись падаю прямо на мотоцикл. Рука из каких-то своих соображений сгребает в ладонь горсть сухой земли и выбрасывает в сторону изуродованного лица. Пока противник протирает глаза у меня есть несколько секунд. Иногда несколько секунд это так много.

Рывком поднимаю тяжелую тушу мотоцикла с земли. Еще секунда и я в седле. Ключ по-прежнему торчит в замке зажигания.

Противник что-то злобно прорычал и двинулся в мою сторону. Мотоцикл он удостоил лишь беглым презрительным взглядом. А вот и зря. Меч медленно плывет вверх, чтобы затем обрушиться на мою беззащитную голову. На уродливом лице уже разрастается победная улыбка. Он уже уверен, что я мертв.

– Граждане, соблюдайте правила дорожного движения! – сквозь зубы говорю я, одновременно утапливая клавишу стартера и выжимая газ. – Дольше проживете!

Мотоцикл как белоснежный рысак встал на дыбы изрядно садонув нападающего передним колесом в грудь. Удар оказался настолько сильным, что он упал на спину в паре метров от меня. Меч отлетел в сторону. Не задумываясь об этической стороне происходящего и не дожидаясь, пока он встанет добавляю газ. Дикий нечеловеческий крик на мгновение заглушил звук двигателя. Мотоцикл качнуло и под колесом что-то неприятно захрустело. Останавливаюсь и обернувшись наблюдаю результаты своего труда. От вида изувеченного колесом лица к горлу подкатывает комок. Меня стошнило.

Ну вот, кажется все. Достаю из кармана джинсов носовой платок и вытираю испачканное лицо. Назад стараюсь уже не смотреть.

Только сейчас у меня появляется возможность осмотреться. Утренний сумрак постепенно светлеет. Вокруг меня поле, поросшее чахлой колючей травой. Вдали темнеет лес с несколькими домиками на опушке. Огорчает то, что в паре десятков метров от меня стоит группка людей в кольчугах и шишковатых шлемах. Все невероятно грязные, заросшие и беспрерывно чешутся. Судя по внешнему виду, разномастности оружия и доспехов – местные разбойники. Похоже, они ждали, пока эта троица управится со мной. Теперь же они начали не спеша приближаться. Бегло пересчитываю. Восемь человек. Многовато! Даже с мотоциклом не управлюсь, тем более, что поле это тебе не шоссе с гудроновым покрытием. Да и тяжелый спортивный мотоцикл плохо подходит для подобных дел.

Мысль о бегстве отвергаю сразу. Надоело бегать. Все же я человек, а не какая-то шавка. Гордость (она хоть и сильно влияет на продолжительность жизни, как правило, обратно пропорционально – чем больше гордости тем короче жизнь) не дает мне повернуться к приближающемуся противнику спиной.