Виктор Мурич - Полигон безумной смерти

– Не пойдет, – отрицательно качнулась большая голова украшенная пышными ушами из зеленых листьев. – Я не являюсь, как ты выражаешься, представителем расы входящей в Большой Договор. Я вообще не являюсь представителем какой либо расы! – появились нотки печали в скрипучем голосе.

– Не понял! – удивленно смотрю на ушастую голову, не в состоянии постигнуть всю глубину его мысли. – Ты же Странник.

– Он уже не Странник, – тихо вклинилась в разговор Вика. Она подошла ко мне и с беспокойством взглянула на полурастворенный кроссовок. – Наши научники слишком изменили его… Слишком… для того, чтобы его можно было бы назвать Странником.

– Вот черт! – вырывается из меня отчаяние. – Неужели ничего нельзя придумать? Может меня выслушают? Хотя нет! Я же не белая кость… Я всего лишь человек!

У Вики по лицу промелькнула тень догадки, но она тот час же придала ему невозмутимое выражение.

– Ты что-то придумала? – смотрю на нее с надеждой.

– Нет-нет! – слишком поспешно ответила она, чтобы это было правдой.

– Вика, ты понимаешь, что на кону стоит… Даже не могу выразить что. Представляешь, что произойдет, если твои соплеменники все-таки получат необходимое оружие?

– Ну хорошо, – с недовольной миной произнесла она. – Есть способ…

– Какой? – не отрываю от нее глаз в ожидании ответа.

– Ты не являешься представителем расы входящей в Большой Договор и не можешь свидетельствовать против Циту. Но ты можешь выступать в роли вещественного доказательства. – Вика говорит, стараясь не смотреть на меня. Видно, что слова даются ей с большим трудом. – Точнее не ты, а твоя память…

– Тогда и я могу! – заскрипел Гниль.

– Нет. Ты не можешь. Ты наполовину искусственный… Твоя память легко изменяема, причем бесследно. Возможна фальсификация. С людьми в этом отношении сложнее. Даже если и была перезапись, то глубокое погружение это сразу же покажет.

– Но ведь это… – взвился в возмущении хобот.

– Да. Глубокое погружение полностью разрушает сознание объекта, превращая его в лучшем случае в растение.

– Эй вы! – криком прерываю их диалог. – Может объясните мне, о чем вы тут жужжите?

– Все просто, – сочувственно взглянула на меня Вика. – Странники могут представить в качестве доказательства своей невиновности и раскрытия планов Циту твое сознание. Будет произведено глубокое погружение в твою память для извлечения ее самых потаенных пластов. Если окажется, что твоя память сформирована естественным путем, а не переписана искусственно, ее содержимое будет принято к рассмотрению.

– Ну так чего мы ждем? – обуяла меня жажда деятельности. – Я согласен!

– Все не так просто, Виктор, – заскрипел Гниль. – Дело в том, что в результате глубокого погружения ты перестанешь существовать как человек. Полная промывка мозгов…

Он таких слов я опустился на траву и тупо упер взгляд в ковер трупов устилающий центр поляны. Слуги Единого лежат вперемешку с крестьянами. Кажется, что они просто уснули после дружной совместной попойки… Только кровь и отсеченные части тел не дает поверить в такую идиллию.

Умереть, но спасти странников или всю жизнь быть в бегах? Что лучше? С одной стороны конечно жизнь, но…

Взгляд медленно скользит по поляне ощупывая тела в поисках ответа. Может, их мертвые души расскажут, ради чего они умерли и тем самым помогут сделать мне выбор…

Каратель – жизнь и смерть ради веры в Единого бога. Он принял смерть с радостью, зная, что ему уготовано теплое местечко в раю, или как это заведение у них называется. Нет, это мне не подходит. В бога я не верю, а в рай тем паче. Слишком красиво, чтобы быть правдой.

Саркар – на мертвом лице счастливая улыбка. Верная собака Циту. Умер, выполняя хозяйскую прихоть. Тоже не подходит. Я человек, а не собака!

Крестьянин – рассеченный надвое прозрачным мечом старик. Он умер ради меня… Умер пытаясь спасти чужака ставшего на его сторону в трудную минуту. Я рисковал ради них… Они ценой собственных жизней пытались помочь мне…

Мысли бешенными кузнечиками скачут внутри черепа. Как же поступить?

Наконец я принял решение.

Вика и Гниль пристально смотрят на меня в ожидании ответа.

– Я согласен, – безо всякой бравады говорю я.

– Витя, – нежно взяла меня за руку Вика, – ты ведь понимаешь?..

– Я все понимаю, – легким поцелуем закрываю путь уже приготовленному потоку возражений.

– Ты не обязан этого делать, – шелестит листвой Гниль.

– Я никому ничего не обязан! – с легким нажимом произношу я. – Я просто так хочу! Вот и все!

– Но ведь я могу свидетельствовать вместо тебя! – засияло радостью догадки лицо Вики. – Тем более безо всякого вреда для себя!

– Ну и сколько из того, что знаешь, ты видела собственными глазами? – срезает ее улыбку мой вопрос. – Большую часть информации ты получала с чужих слов. Ты можешь быть вместе со мной в качестве дополнения . Но без меня твои сведения, скорее всего будут маловесными.

– Он прав, – пробормотал слон.

– Как мы сможем дать показания? – интересуюсь я. – Нужно куда-то лететь или идти?

– Можно и лететь, можно и идти. Смотря по какому правилу ты движешься. Но к тому моменту, когда мы дойдем или долетим, Странники перестанут существовать. Мы не солдаты и не умеем воевать. Тот бой, который ты видел здесь – это не война это не более чем цирк. Ты даже не можешь представить, что такое настоящая война. Война, в которой гибнет даже информация…

– Так что же ты предлагаешь? – вопросительно смотрю на два пенька – глаза слона.

– Мне нужны ваши матрицы сознания, – отвернувшись, попросил он. – Я почти мгновенно доставлю их в Совет Большого Договора.

– Опять харакири придется себе делать? – С неприязнью вспоминаю суицид у куба компьютера на полигоне.

– Нет.

Хобот опускает к моим ногам два арбалета карателей.

Стараясь ни на кого не смотреть, заряжаю оружие. Поскрипывает пружинами натяжной механизм. Клацнув, стал в боевую готовность курок. Тоже повторяю и с вторым арбалетом.

– Все, – говорю, закончив работу. Готовые к употреблению арбалеты лежат у моих ног.

– Все, – эхом вторит мне Вика, с опаской поглядывая на оружие.

Ненавижу прощания и те слова, которые во время них говорятся. Лучше просто пожать руки сказать "пока" и быстро разойтись.

Наклоняюсь и поднимаю оба арбалета. Палец нажимает курок, разряжая один из них в ближайшее дерево. Стрела с красным оперение глубоко погружается в древесину. Отбрасываю в сторону разряженный арбалет, а второй быстрым жестом приставляю к груди.

– Нет! – тянутся ко мне руки Вики, пытаясь остановить.

– Гниль, поехали! – кричу, нажимая на курок.

– Йес, сер! – слышится уже издалека.