Александр Кондратьев - Свален ударом грома [СИ]

Рон впервые за время общения смутился, никак не ожидая от Нэй такого напора и знания иномирной культуры.

— Извините, мадам! — немного растерянно произнес Рон, наклонив подбородок головы к шее. — Но я надеялся, что вам понравится одно из самых вкусных блюд, предлагаемых в этом заведении. — Рон оправдывался, он никак не ожидал, что самка, ни разу не бывавшая в элитном баре, начнет учить его правилам хорошего тона, правилам тона других миров, которым он и его друзья пытались подражать, считая их красивыми и более уместными в современном мире океана, нежели устаревшие традиции, существовавшие многие тысячелетия.

«Мог бы определиться с тем, как ко мне обращаться! То «вам», то «тебе», и еще, он так много произносит иномирных слов, что я не все понимаю из сказанного! А еще у меня кружится голова. Но я здесь не для того, чтобы вести светскую беседу с самцом». — Нэй собралась, вздохнула, благо, что кислорода в воде было в избытке, и решилась высказаться:

— Рон, я все знаю!

— Что ты знаешь? О чем ты? — Рон пребывал еще в некоторой растерянности от предыдущей реплики Нэй.

В последующие несколько минут Рон превратился в само внимание, слушая рассказ Нэй об ее исследованиях и результатах, об истинных размерах угрозы, нависшей над Пеном, над кланом, над планетой.

— Хоть я и не «золотая», как некоторые, но меня волнует судьба моей планеты, моего клана, в конце концов — моя жизнь и моя судьба! Я считаю, что каждый неронец рождается для какого-то дела, каждый, кто плавает в океане, имеет обязательства перед обществом, перед потомками, перед самой жизнью! — эмоциональными и зажигательными словами закончила Нэй свой рассказ.

«Ты права, Нэй, ты во всем права, совсем ты не похожа на этих ветреных «золотых девочек», которых интересует больше парики да сумочки, чем настоящая судьба Нерона. А у нее есть «мозги», чего не скажешь и про большинство самцов. Побольше бы нам таких, и мы не оказались бы в таком дерьме». — Рон, слушая Нэй, восхищался ее умом, смелостью, ненаигранной любовью к Нерону и неронцам, а когда она замолчала, произнес:

— Я сейчас вернусь. — Рон резко взмахнув хвостом, растворившись в огромном звездном зале бара.

«Какой он сильный и…и… красивый! А глаза! Какие умные и проницательные у него глаза!..» — Нэй думала о Роне. Он ни слова не сказал про ее обращение к нему, но она видела его глаза. Она все видела в его глазах. Когда она произнесла, что их клан может погибнуть, его глаза налились болью, страданием, желанием остановить астероид, желанием немедленно действовать, и то, что он стремительно уплыл куда-то, являлось лишь подтверждением ее мыслей о нем.

— Нэй, поплыли отсюда, съедим рагу в университете с Пэком и Мел, — по-дружески произнес Рон, представ перед Ней с рюкзаком на спине. Он взял ее за руку, ее изысканную ладонь в свою огромную перепончатую пятерню самца.

«Что он делает? — совсем не сопротивляясь, только отмечая происходившее, думала Нэй. — Я не его самка, он не смеет! Но я сама дала ему повод. Он имеет право за мной ухаживать. Но я не хочу! Я…я хочу этого!» — призналась сама себе Нэй.

Они выплыли из бара, крепко держа друг друга за руки, полные решимости действовать, спасать мир, оповещать… Но возле пирамиды их ждали. К ним тут же подплыли двое полицейских с опознавательными поясами и дубинками электрошока в руках — обязательными атрибутами стражей закона.

— Господин Рон? — обратился полицейский с белой полосой на ремне, обозначающей, что обладатель пояса является сержантом полиции города Пена.

— Да, я вас слушаю, — без малейшего беспокойства ответил Рон; многие полицейские знали его в лицо, как руководителя молодежного движения и как сына лидера клана.

— У нас есть распоряжение вашего отца доставить вас с этой, — полицейский запнулся, видно было, что он не знает имени девушки, как и сделавший донос на Рона о готовившихся противоправительственных действиях, — самкой по указанному нам адресу. Полицейский даже не стал отожествлять Нэй по ее штрихкоду. Видимо визуальный осмотр убедил его, что эта именно та самка, которую ему было велено доставить вместе с Роном. А каких-либо других действий, не предписанных в указании, в отношении сына лидера клана и ее спутницы он производить не желал, где гарантия, что в скором времени тот сам не станет новым лидером, а тогда прощай любимая работа, и демократические принципы не помогут.

— Я свяжусь с отцом по рации и все выясню, — произнес Рон, намереваясь тут же достать из рюкзака рацию.

— Нет, господин Рон, у нас есть указание забрать у вас рацию. Уважаемый Мэр сам свяжется с вами.

Второй полицейский в звании младшего сержанта подплыл к Рону, умело и проворно вытащил из кармашка рюкзака рацию, не понаслышке знакомый с возможностями транспортировки вещей в рюкзаке.

— Господин Рон, поймите нас правильно, мы выполняем приказ. Прошу вас и вашу самку проследовать в катер, — тактично произнес полицейский сержант, как бы извиняясь за свои действия, но вместе с тем настойчиво, чтобы у сына лидера клана не возникло сомнений, что исполнит поставленный перед ним приказ.

Рона и Нэй поместили в отсек полицейского катера, куда обычно помещают правонарушителей, развозя их по домам со спортивных арен, иногда из баров или туристических отелей.

«Что бы все это значило? Спокойствие Рон, соберись с мыслями. Донос, только это, кто-то предал, кто-то донес. Успокой Нэй, — дал внутреннюю установку Рон, — ведь она вообще ничего не понимает, что происходит. Бедная девочка».

— Нэй, — как можно спокойнее обратился Рон, — скоро все выяснится, и нас отпустят. Это какое-то недоразумение. Не расстраивайся, я с тобой. Я не дам тебя в обиду. Никому.

Нэй молчала, ее рука оставалась в руке Рона. Она не очень хорошо понимала, что происходит, но чувствовала, что Рон защитит ее. С ним она в полной безопасности. Приближавшийся к их планете астероид ушел на задний план, физическая усталость и эмоциональное перенапряжение брали свое, ее голова легла на плечо Рона, она закрыла глаза и погрузилась в мир грез и беззаботного сна.

«Куда нас везут? Почему отец не связался со мной лично? Успел ли Пэк записать обращение? Арестовали ли и его тоже? Поступил ли донос только на меня?.. — задавал себе вопросы Рон, на которые не знал ответов. — Скорость у катера огромная, около пятисот километров в час, а плывем более двух часов, мы должны быть уже в нейтральной полосе. Неужели нас везут в Главный город? Но зачем везут Нэй? Она ничего не совершала. Неужели ее посчитали «золотой девочкой». Не одной «золотой девочке» не сравниться с Нэй. Какая же она красивая… самка! Какие у нее изумительные глаза! А рука, такая нежная и гладкая! От нее исходит сияние, как от розового жемчуга в свете звезды! Почему я не видел ее раньше в университете? Почему меня не интересовала раньше история? Почему…» — Много вопросов, касавшихся Нэй, задал Рон, а ответы на них мог отыскать только в своем сердце, которое неожиданно для Рона стало согревать его кровь.