Александр Кондратьев - Свален ударом грома [СИ]

Улица, на которой выросла Наташа, не даром называлась Чумышской: метрах в ста за огородами протекала река Чумыш. Полноводная летом, тихая осенью, скованная крепким льдом зимой, весной река вырывалась на просторы, заливая прибрежные луга, чтобы те отблагодарили ее позже запахом лугового разнотравья, жужжаньем пчел, мычанием сытых коров, визгом острых литовок о сочную траву. Название села Луга, раскинувшегося на берегу реки среди лугов, имело самое непосредственное отношение к заливным лугам.

Проводив взглядом Наташу, Анатолий не спеша направился к старенькому почерневшему от времени дому, построенному в тридцатые годы прошлого века. Дом не перекосился и не сгнил только потому, что стоял на фундаменте из обожженных красных кирпичей, и два первых ряда сруба были из лиственницы, а не сосны. Фронтоны крыши местами сохранили следы зеленой краски. Кровля у крыши когда-то была мягкой, а теперь из отдельных кусков уцелевшего рубероида, полиэтиленовых мешков, обрезков линолеума, прибитых к обрешетке старыми штакетинами от разобранного забора.

Возле дома Анатолий никого не обнаружил, но уловил в воздухе приятный аромат восточного плова вперемешку с дымом от березовых дров. Где-то во дворе дома на открытом огне готовили настоящий узбекский плов из баранины с целым букетов приправ, которые в супермаркетах не продают.

Перед ограждением из свежеошкуренных сосновых жердей, прибитых в три ряда к старым просмоленным осиновым столбикам, стояла старая скамейка из двух трухлявых березовых чурок с потрескавшейся толстой плахой сверху. Несколько торчавших ржавых гвоздей пытались сохранить единство и целостность конструкции, ровесницы Наташи Волковой.

Анатолий с некоторой опаской присел на лавку, но сидеть спокойно не смог: интуиция оправляла импульс за импульсом, сигнализируя о близкой опасности. Он встал, осмотрелся, но ничего подозрительного не обнаружил. Наташа по-прежнему стояла одна у реки. Повернувшись лицом к дому, Анатолий увидел две пары угольков-глаз, внимательно за ним следящих из зарослей кустарников возле дома.

Обладатели угольков, сообразив, что обнаружены, растворились в густоте кустов, но вскоре появились возле ограждения. Два чумазых мальчика лет пяти-шести в старых полосатых халатиках, перевязанных поясами, в тюбетейках на головах, воинственно предстали перед Анатолием, держа деревянные автоматы, сколоченные из трех разнокалиберных палок. В глазах была решительность вперемежку с любопытством.

«Никак местные пограничники, охраняющие территорию дома, пожаловали», — подумал Анатолий и приветливо улыбнулся детям:

— Здорово, пацаны!

— Здеся нельзя! — выкрикнул один из мальчиков, направив ствол деревянного оружия на Анатолия.

— Почему же, дружище? Разве путнику нельзя отдохнуть на лавке?

— Путнику можно, а наркоману нет! — чуть мене решительно ответил паренек.

— Я разве похож на наркомана, дружище?

— Не знаю, — мальчик пожал плечами и посмотрел с надеждой на брата, но тот молчал, крепко сжимая в руках самодельную игрушку, готовый в случае чего оказать помощь брату не словами, а активными действиями.

— Салам алейкум, уважаемый! — раздался из-за забора вполне приветливый мужской голос.

— Алейкум ассалам. Мир вашему дому. — Анатолий слегка наклонил голову, приветствуя хозяина дома, невысокого жилистого загорелого мужчину лет пятидесяти с восточными, но не среднеазиатскими чертами лица, одетого в такие же защитные штаны, как у Беспалова, и армейскую майку советского фасона.

— Спасибо, уважаемый. Что привело вас к нам? — прищурив глаза, с акцентом, растягивая слова, спросил хозяин дома.

— Я здесь не один, а с бывшей владелицей этого дома.

— С Наташей? — удивился мужчина, оглядевшись по сторонам. — Где же она?

— А вон, возле речки стоит. Любуется. Давно не была здесь.

Хозяин что-то быстро произнес на таджикском языке, от чего пацаны пулей полетели в ограду дома, а потом без малейшего акцента продолжил:

— Вы уж простите моих сорванцов, им во всех незнакомых людях наркоманы мерещатся. Вот и дежурят возле забора, отгоняют чужаков как могут. Среди своих то, деревенских, наркоманов нет. Хвала Аллаху! А вот чужие повадились. Собак пора заводить. А вы Наташеньку зовите. Дорогим гостям мы всегда рады, как раз и плов подошел, будем обедать.

— Спасибо за приглашение, уважаемый. — Анатолий подошел к ограждению, поднял с земли, оброненную мальчиком палку — муляж гранаты. — Гранату потерял ваш пограничник, возьмите.

— Ох уж эти пограничники! — улыбнулся хозяин дома и взял неумело выстроганную деревянную палку. — Им бы никогда не знать, что такое война, стрельба, взрывы…

При упоминании стрельбы и взрывов у Анатолия ощутимо кольнуло сердце.

«Хотелось бы обойтись без стрельбы и взрывов», — подумал Анатолий и направился к старенькой лавке, на которой лежали Наташины и его вещи.

Василий Иванович Стручков, молодой человек тридцати двух лет от роду, обладавший вполне заурядной славянской внешностью, уверенным шагом шел от железнодорожного полотна станции Луга по асфальтированной неширокой проселочной дороге в сторону федеральной трассы М-52. Быстро передвигаться ему не мешала ни тяжелая сумка, висевшая на плече, ни темные очки на глазах. Не отвлекала его и местная природа своими березовыми пейзажами и пением соловья. Но не только быстро и уверенно шел он, а и вполне целенаправленно: на развилке с федеральной дорогой, соединяющей два областных центра, его должен был ждать помощник координатора на автомобиле.

Стручкову не приходилось ранее бывать в этой части алтайской глубинки, но обладая хорошей памятью и умением ориентироваться на местности, он уверенно двигался вперед, что не только экономило время, но позволяло не привлекать излишнего внимания к своей персоне местного населения.

Стручков ни разу не оглянулся, чтобы проводить в последний путь приговоренную, которой не он вынес приговор. Он выполнял привычную для себя работу — убивал по заказу. И если бы не он это сделал, то нашелся бы другой умелец, поэтому, наверное, не испытывал ни угрызений совести, ни сострадания, и по ночам спал спокойно.

Он не считал себя убийцей, а жертвой обстоятельств: если бы не сокращение воинского подразделения, где он служил, не нищенская зарплата в органах, то он никогда бы не опустился до такой грязной работы. Но грязная работа была для него всего лишь работой, призванной обеспечить достойное будущее. Убивать до пенсии он не собирался. Его целью была обеспеченная комфортная жизнь, а работа наемным убийцей — средством для достижения цели.

Не интересовало Стручкова и то, за что надо убивать заказанного человека, кому тот помешал, что сделал не так, как не интересует сантехника, кто засорил канализацию. Его, как и сантехника, интересовало не само препятствие, ставшее препятствием на пути, а способ устранения препятствия.