Александр Кондратьев - Свален ударом грома [СИ]

Через час с небольшим Сидней встретился в небольшом кафе на Дили Плаза с Джоном, наемным убийцей-одиночкой, по сути являвшимся оригиналом копии, в которую еще совсем недавно был весьма умело загримирован Сидней. Джон, он же Француз, Итальянец, Корсиканец выполнял поручения Саймана, связанные с устранением неугодных политиков и бизнесменов, как в Старом, так и Новом Свете, не спланированные в отделе РиН управления Неронской разведки.

— …Джон, твоя позиция на травяном бугре, за забором. Я буду стоять вон там, — Сидней показал рукой на место, где планировал находиться во время покушения на Кеннеди. Если, Джон, при движении президентского кортежа я раскрою зонт и подниму над головой, то ты должен выстрелить Кеннеди в голову.

— А если будет дождь и все будут с зонтами, то я могу и не увидеть твой зонт. Как тогда быть?

— Джон, дождя не будет.

— Не будет, так не будет, — не стал спорить Джон.

— На все про все у тебя будет секунд пять.

— С той итальянской хреновины, что ты мне подсунул, за пять секунд я смогу лишь один раз прицельно бахнуть. Ничего лучше нельзя было подобрать, чем винтовку Второй Мировой войны? Я могу со своей игрушки за это время минимум пять раз в яблочко положить, дуршлаг сделать из любого объекта.

— Джон, со своей игрушки в этот раз не надо. И больше одного раза тоже не надо. Не потерял ли ты сноровку, Джон, поражать цель одной единственной пулей?

— Я в полном порядке, Босс. Накинешь десяточку сверху таксы, и будем считать инцидент исчерпанным.

— Никакой десяточки, Джон. Ни каких торгов.

— Почему, Босс? — удивился Джон, привыкший торговаться с Сиднеем при получении от того заказов.

— С собой у меня в кейсе триста штук. Ровно через неделю встретимся в пригороде Парижа на старом месте, в то же самое время, и ты получишь остаток — еще столько же.

— Неужели политики так выросли в цене? — на этот раз приятно удивился Джон.

— Этого тебе должно хватить, чтобы притаиться года на два где-нибудь в Провансе или Шампани, пить молодое вино и девок деревенских трахать, а про все остальное забыть. На время, Джон, забыть.

— Понял, Босс! А если зонт не раскроешь, то плакали мои парижские денежки?

— Джон, если не раскрою, то бросай винтовку и быстро уноси ноги из города. Через неделю встретимся в Париже. Все остается в силе. И гонорар и условия, — успокоил Джона Сидней.

22 ноября в Москве было минус пять, облачно, шел снег. Детвора во дворах лепила незамысловатых снеговиков, украшая их старыми дырявыми ведрами и яркими морковками, играла в снежки, шумела, кричала, дворники мели снег, с надеждой поглядывая на небо, не появится ли долгожданное солнце.

В Барнауле и Алтайске установилась морозная погода и уже третий день держалась на отметке минус двадцать градусов. Во дворах вовсю кипела работа: спешно заливались хоккейные площадки и ледяные горки с помощью резиновых шлангов, оцинкованных и эмалированных ведер, бидонов, леек и водопроводной воды.

В селе Луга с утра столбик термометров опустился до минус тридцати двух, а к обеду приподнялся до минус двадцати пяти градусов по Цельсию. На реке без устали трещал лед. Под ногами колхозников, обутых в пимы и кирзовые сапоги, хрустел снег. На частных подворьях визжали свиньи, мычали быки, кудахтали куры, гоготали гуси, ожидая своего часа. Сибиряки, дождавшись настоящих зимних морозов, забивали скотину, которую держать далее становилось не выгодно, себе в убыток. Часть свеженины должна была пойти на заморозку и засолку, чтобы хватило до весны, а другая — с утра отправиться на субботние колхозные базары, в тот же Барнаул и Алтайск, чтобы и городские жители смогли обеспечить себя белковой пищей на зиму.

В Далласе утро 22 ноября выдалось по-осеннему (для Техаса, не для Сибири) хмурым и дождливым, но затем погода стала проясняться, и к 11 часам по-летнему ярко сверкало солнце. А ведь если бы лил дождь, то снимать бронированный верх у президентского линкольна не пришлось бы, и все могло пойти по-другому.

На улицах техасского города было непривычно людно, радостно и торжественно, повсюду висели флаги, как на праздновании Дня Независимости. Город и большинство горожан с нетерпением ожидали президента. Еще за два дня до приезда Джона Кеннеди в Даллас в местных газетах был напечатан маршрут передвижения президентского кортежа, а также указаны места, где президент будет публично выступать перед горожанами. К 12 часам по полудню яблоку было некуда упасть в тех местах, где предстояло проследовать президенту.

Район Далласа под названием Дили Плаза не был исключением. Сотни людей — молодых и пожилых, мужчин и женщин живой изгородью стояли вдоль дороги, ожидая появления президента, не громко переговариваясь.

Около 12 часов на Элм-стрит со стороны Хьюстон-стрит проследовала стройная молодая брюнетка с правильными чертами лица, одетая в юбку до колен, жакет и шляпку из последней коллекции Шанель, как у супруги президента Жаклин, только не розового, а голубого цвета.

Появление весьма яркой брюнетки осталось незамеченным многочисленными зрителями, ожидавшими предстоявшего действа с участием президента и его красавицы жены. Но брюнетку это не коим образом не смутило и не расстроило. В руках она неумело держала компактную восьмимиллиметровую любительскую кинокамеру, которая в этот день уместно смотрелась в любых руках.

Брюнетка поднесла камеру к глазам и принялась снимать без особого разбора все в округе, то поднимая камеру вверх, то опуская вниз. Опытный наблюдатель мог бы заметить, что чуть более кинокамера задержалась в направлении трех объектов — травяного бугра, школьного книжного хранилища и щегольски одетого господина с зонтом в руке, стоявшего в задумчивости чуть поодаль от людей и дороги.

Закончив пробную киносъемку, брюнетка положила камеру в сумочку и не спеша направилась в обратном направлении — в сторону книжного хранилища. Не обнаружив перед входом в здание охраны, брюнетка беспрепятственно зашла внутрь. Неуловимый человеческим взглядом луч, исходивший от брюнетки, заставил на несколько секунд замереть толстого охранника, умело управлявшегося до этого с многоярусным хот-догом за контролерским столом.

Не прошло и пяти минут, как брюнетка оказалась на пятом этаже книжного хранилища в пустующем, приготовленном для ремонта, помещении возле окна.

Спустя пятнадцать минут президентский кортеж въехал в район Дили Плаза. Тысячи американцев приветствовали своего президента возгласами, криками, рукоплесканьями.

Когда лимузин с президентом повернул на Хьюстон-стрит, супруга техасского губернатора Нелли Конналли повернулась к Джону Кеннеди и с гордостью сказала: