Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

Звезды. Маленькие сферы на кончиках усов-звезды. Конечно, это так. Что еще может быть у линии Петровой?

Но это не просто какие-то старые звезды. Это конкретные звезды. Все они находятся в правильных относительных положениях друг относительно друга, с Тау Кита прямо в центре. Точка зрения карты довольно странная. Чтобы сферы соответствовали моему графику данных о местоположении звезд, я должен держать doohickey под углом 30 градусов и немного вращать его.

Но, конечно, все данные Земли основаны на том, что орбитальная плоскость Земли является точкой отсчета. Люди с другой планеты имели бы другую систему координат. Но независимо от того, как вы на это смотрите, конечный результат один и тот же: doohickey-это карта местных звезд.

Затем я вдруг очень заинтересовался этой маленькой нитью, соединяющей центральную сферу (Тау Кита) с другой сферой. Я проверяю соответствующую звезду в своем каталоге: она называется 40 Эридани. Но я держу пари, что экипаж "Блипа-А" назовет его домом.

Вот в чем суть послания. - Мы из системы 40 Эридана. А теперь мы здесь, на Тау Кита.”

Но дело не только в этом. Они также говорят: “У 40 Эридани есть линия Петрова, как и у Тау Кита.”

Я останавливаюсь, чтобы осознать это.

“Вы в одной лодке?!” Я говорю.

Конечно, это так! Астрофаг добирается до всех местных звезд. Эти люди с планеты, вращающейся вокруг 40 Эриданов, а 40 Эриданов заражены точно так же, как солнце Земли! У них есть довольно хорошая наука, поэтому они сделали то же самое, что и мы. Постройте корабль и отправляйтесь на Тау Кита, чтобы посмотреть, почему он не умирает!

- Святая корова!” Я говорю.

Да, я спешу с выводами. Может быть, они собирают астрофагов из своей линии Петровых и считают это благом. Может быть, они изобрели Астрофагию. Может быть, они просто думают, что линии Петровой красивые. Есть куча разных вещей, которые это может означать. Но наиболее вероятным, по моему признанному предвзятому мнению, является то, что они здесь, чтобы найти решение.

Пришельцы.

Настоящие инопланетяне.

Пришельцы из системы 40 Эриданов. Так что, я полагаю, это делает их эриданцами? Трудно сказать, еще труднее вспомнить. Эриданцы? Нет. Как насчет эриданцев? Звучит как “иридий", который является одним из самых холодно звучащих элементов в периодической таблице. Да, я собираюсь назвать их эридианцами.

И я думаю, что совершенно очевидно, как я должен реагировать.

Несколько дней назад я тщательно обыскал лабораторию. В одном из ящиков есть набор электроники. Фокус в том, чтобы запомнить, какой именно.

Я, конечно, не помню. Это занимает у меня некоторое время поисков и не совсем ругательств, но в конце концов я нахожу его.

У меня нет никакого ксенонита (так я называю это странное инопланетное соединение, и никто не может меня остановить). Но у меня есть припой и паяльник. Я отламываю маленький кусочек припоя, расплавляю один конец и приклеиваю его к сфере Тау Кита. Он держится довольно хорошо, что приносит облегчение. С ксенонитом никогда не знаешь наверняка.

Я проверяю, перепроверяю и трижды проверяю, чтобы убедиться, что я правильно определяю, какая из маленьких звезд в модели является солнцем (Солнцем Земли). Я припаиваю другую сторону провода к Золю.

Я обыскиваю лабораторию, пока не нахожу немного твердого парафина. С некоторыми тычками, открытым пламенем и мягкой руганью я могу сделать очень плохое приближение к иконке линии Петровой, которую они мне прислали. Я размазываю его по Солу в модели. Похоже, все в порядке. По крайней мере, достаточно хорошо, чтобы они поняли эту идею.

Я смотрю. Гладкие, тонкие линии ксенонитовых усов испорчены моим кривым, выпуклым припоем и дрянной восковой моделью. Это похоже на то, как если бы кто-то добавил рисунок карандашом в угол картины Да Винчи, но это придется сделать.

Я пытаюсь скрутить верхнюю и нижнюю части doohickey вместе. Они отказываются спариваться. Я пытаюсь снова. Это все равно не работает. Я помню,что эридианцы используют левую резьбу в своих винтах. Поэтому я делаю то, что для меня является отвинчивающим движением. Эти две части идеально соединяются.

Пришло время вернуть его им. Вежливо.

Только я не могу. Не с кораблем, который вот так вращается. Если бы я попытался выйти из шлюза, то улетел бы в космос.

Я хватаю игрушку и поднимаюсь в рубку управления. Я пристегиваюсь к креслу и приказываю кораблю снижаться.

Как и в прошлый раз, я чувствую, как комната наклоняется, хотя на этот раз она наклоняется в другую сторону. И опять же, я знаю, что на самом деле это не наклон, это мое восприятие применяемого бокового ускорения, но все равно.

Я чувствую, как гравитация уменьшается, а наклон комнаты уменьшается, пока я снова не возвращаюсь в нулевую гравитацию. На этот раз никакой дезориентации. Я думаю, мой мозг ящерицы смирился с тем фактом, что гравитация приходит и уходит. Операция заканчивается финальным “лязгом”, когда переориентированный отсек экипажа помещается в заднюю половину корабля.

Я снова влезаю в скафандр ЕВЫ, хватаю игрушку и снова отправляюсь в космос. На этот раз мне не нужно прокладывать себе путь через корпус с помощью тросов. Я просто закрепляю свой трос в воздушном шлюзе.

Вспышка-А перестала вращаться—вероятно, это произошло, когда прекратилась "Аве Мария". И до него все еще 217 метров.

Мне не нужно быть Джо Монтаной, чтобы сделать этот пас. Мне просто нужно привести в движение эту штуковину в направлении точки "А". Он больше ста метров в поперечнике. Я должен быть в состоянии попасть в него.

Я толкаю куколку. Он уплывает от меня с разумной скоростью. Может быть, 2 метра в секунду—примерно бег трусцой. Это тоже своего рода общение. Я говорю своим новым друзьям, что могу справиться с немного более быстрыми поставками.

Шлюпка уплывает к эридианскому кораблю, и я возвращаюсь в свой.

“Ладно, ребята,” говорю я. “Враг моего врага-мой друг. Если Астрофаг-твой враг, то я-твой друг.”

—

Я смотрю на экран Телескопа. Иногда я отворачиваюсь. Иногда я играю в пасьянс "Клондайк" на навигационной панели. Но я никогда не задерживаюсь больше чем на несколько секунд, не проверяя телескоп. Пара толстых перчаток, собранных ранее в лаборатории, пытается уплыть. Я хватаю их и засовываю за кресло пилота.

Прошло уже два часа, а моим инопланетным друзьям нечего было сказать. Они ждут, что я скажу что-то еще? Я просто сказал им, с какой я звезды. Теперь их очередь что-то сказать, верно?

Есть ли у них вообще понятие о смене? Или это чисто человеческая вещь?

Что, если у эриданцев продолжительность жизни составляет 2 миллиона лет, и ожидание ответа в течение столетия считается вежливым?

Как я собираюсь избавиться от этой красной 7 в самой правой куче? У меня нет никаких черных 8 в моей колоде и—