Андрей Пучков - Голубой Восход

Я вежливо в знак признательности слегка склонил голову. Женщина-лигас встала, несколько раз в задумчивости прошлась перед нами, потом опять уселась и, нахмурившись, продолжила:

– Для Вас уже не является секретом то, что мы живём значительно дольше не только людей, но и других известных нам рас, – я кивнул.

– Но было время, когда лассаланцы были бессмертны! Я не удержался и по своей дурной привычке присвистнул. Лигас усмехнулась.

– Не все, конечно, могли быть бессмертными. На это была способна только элита Лассалана. Лигасы! Однако, были случаи, когда обыкновенные лассаланцы тоже становились бессмертными. Вы знаете, что мы на протяжении тысяч лет развивали свой мозг. Так вот, самым высшим достижением в этой области была возможность перерождения! Другими словами, мозг лигаса мог дать команду и изменить тело своего носителя: создать его таким, каким бы он хотел себя увидеть. В результате чего изменённое тело начинало цикл своей жизни с самого начала. Затем следовало ещё одно изменение, затем ещё, и так до бесконечности, – закончив говорить, лигас откинулась на спинку кресла и залпом осушила стоящий перед ней бокал с малитом.

– Охренеть! А Вы не уставали жить? – с удивлением уставившись на высокопоставленную особу, спросил я. – Вам жизнь, в конце концов, не надоедала?

– Вы позволите, я отвечу, – улыбнулся мужчина-лигас и слегка наклонился в мою сторону, словно для того чтобы я лучше расслышал, – к сожалению, мы не знаем, может надоесть бесконечная жизнь или нет! Видите ли, способность к перерождению была утрачена. И у нас уже не осталось в живых тех, кто прожил достаточно долго, чтобы ответить на ваш вопрос.

Он помолчал немного, а потом с тяжёлым вздохом закончил:

– Лассаланец, в последний раз преобразивший своё тело, ушёл от нас более двух тысяч лет назад. Среди нас даже не осталось тех, кто видел его живым.

– А тут вдруг вам такой подарочек, как изменение Маэллайны, – ехидно протянул я, – и вы, вне всякого сомнения, захотите узнать, как она это сделала?

– А мы этого и не собираемся скрывать, – спокойно сказала вторая женщина-лигас, – наша сестра для нас является, пожалуй, самым ценным из того, что только у нас есть.

– Для кого ценным? – спросил я. – Для Лассалана? Так лассаланцы и не собираются вымирать, и, насколько я понял, живут долго и счастливо! Для лигасов? А вот в это я охотно поверю! Потому что грань возможностей между вами и простыми лассаланцами стремительно стирается. Они уже вон и чужие языки почти так же быстро учат, как и вы. Ещё немного, и они с вами сравняются в возможностях. [P7]

Я откинулся на спинку и посмотрел по очереди на каждого лигаса. Мне никто не ответил. Может, не захотели отвечать, а может, просто нечего было сказать.

– Я так понимаю, что вам необходимо бессмертие, чтобы продолжать править Лассаланом?

Высокопоставленная троица встала разом. Лигасы попрощались со мной кивком головы и направились на выход. Уже находясь в дверях, мужчина обернулся и сказал:

– А по Вам сестра, мы решение примем завтра на общем сборе совета. Вам присутствовать тоже не возбраняется, – и он ещё раз кивнул мне.

– Я сглупил! Не надо было мне озвучивать их задумки! – выругался я, когда убедился, что мы с Маэллайной остались одни. Не захотят они, чтобы это всё выплыло, ну-у-у… или всплыло. Как угодно можно сказать!

– Не обращай внимания. Только они думают, что это тайна! Об этом уже не одну тысячу лет известно! Это они вот тут, над лесом, сами себя чуть ли не богами считают! А там внизу народ Лассалана уже давно живёт своей жизнью. Ладно, поехали домой, а то что-то мне не нравится здесь.

На следующий день к обязательному сопровождению, положенному лигасу, к нам присоединились ещё четыре повозки, что до неприличия стало напоминать конвой. Но Маэллайну это, по-моему, никак не озаботило. А вот меня напрягло, и на общую сходку с лигасами я направился, облачившись в свой комбинезон. Инопланетянка покосилась на него, но ничего не сказала. А когда я разместил на поясе меч, она закатила глаза к небу и покачала головой.

Когда мы приехали на место, нас разместили в довольно богато обставленной комнате и оставили одних.

Маэллайна в задумчивости прошлась по комнате, потом выглянула из дверного проёма и, устроившись в кресле напротив меня, понизив голос, сказала:

– Пока не начался их совет, ты должен знать, что я наговорила на кассете, которую ты передал на Лассалан. Так, на всякий случай, я даже не знаю, пригодится тебе это или нет. Так вот, как только ты передал бы им моё тело, так тебя тут же и выдворили бы обратно. Разумеется, в том случае, если бы были уверены, что я потом к этому отнесусь спокойно. А я знаю, как они относятся к иномирцам, и поэтому наговорила на кассету, что если тебя не будет, когда я вернусь, то не будет вообще ничего! Я им сказала, что я уничтожу в себе способность к перерождению, и они ничего не узнают. И что я смогла разбудить в себе эту способность только благодаря твоей ДНК.

– А ты можешь?

– Честно говоря, не знаю, – оглянувшись по сторонам, тихо ответила инопланетянка, – проверять не буду, а вдруг получится!

– А причём тут моя ДНК? И, вообще, где ты её взяла!

– Для того чтобы преобразовать своё тело в тело человека, мне необходима была ДНК человека. А этой ДНК ты снабдил меня в полной мере!.. Ты уж поверь! – засмеялась Маэллайна. – Она была и во мне, и на мне, и везде!..

– Ну-у-у… я старался!..

Зал, где собрались несколько десятков человек, особого впечатления на меня не произвёл. Обычный институтский лекционный зал, только маленький. От центра зала, посредине которого находилась длинная скамейка, амфитеатром вверх убегали такие же скамейки, но уже со спинками. На этих скамейках и восседала элита Лассалана.

Когда мы вошли, шум голосов стих, и мы в полной тишине проследовали к стоящей посреди зала лавке. Я уселся и приготовился к скучному ожиданию, пока не наговорятся аборигены, так как их языка я всё равно не знал.

Но я ошибся, ждать не пришлось, Маэллайна в отличие от меня садиться не стала, а, положив руку мне на плечо, на языке моих родных осин громко сказала:

– Я хочу уведомить высший совет о том, что в скором времени я покину Лассалан, – и тут же что-то сказала на своём родном. О том, что она перевела только что сказанное, было понятно даже мне.

Заседание высшего совета, по всей вероятности, пошло через одно место, так как поднялся раздражённый гул.

– Ты их что, специально что ли разозлила? – спросил я, с удовольствием наблюдая, как почти что все степенные лигасы энергично елозят на своих лавках, еле сдерживаясь, чтобы не начать орать во всё горло.

– А то! – улыбнулась инопланетянка, – что-то уж больно они спокойно сидят!