Пол Андерсон - Три сердца и три льва

Нет. Исключено. Разумнее всего и дальше держаться убеждения, что это — иная вселенная, иной пространственно-временной континуум со своими законами природы, отличавшимися от земных. Если допустить существование множества таких вселенных, любая из них может отвечать своим собственным стандартам, даже если стандарт этот — европейская мифология времен до ренессанса.

Но не так все просто. Слишком многим его воспоминаниям и знаниям отыскались здесь аналогии — значит, не случайно, не без причины угодил он именно в этот мир. Похоже, между его родным миром и этим существует какая-то связь. Сходство не ограничилось географией и астрономией — с историей то же самое. Здешний Карл вряд ли полностью соответствует земному Карлу Великому, но оба играли схожую роль в истории своих миров. Барды, поэты, прорицатели и прочие летописцы как-то ухитрились подключиться к линии связи, соединявшей оба мира — написанные ими тома были ближе к истине, чем полагали они сами.

Несомненно, в игре участвовали не только два континуума. Быть может, все существующие. Каждая из неисчислимых Вселенных может оказаться лишь повернутой под иным углом частицей одного-единственного бытия, Хольгер не стал развивать эту гипотезу. Были более насущные вопросы. Что еще в этом мире можно идентифицировать?

Гуги говорил, что фея Моргана — сестра короля Артура. Того самого! Хольгер жалел теперь, что мало интересовался древними легендами — остались только смутные воспоминания о читанных в детстве книгах.

Среди паладинов Карла была Роланд, Оливье, Гуон… СТОП! Откуда я знаю Гуона? Перед глазами встало темное, диковинное лицо, вспомнились язвительные шутки, часто приводившие окружающих в ярость. Гуон де Бордо, ну да, в конце концов он покинул их и стал королем герцогом или чем-то таким — в Фаэре! Но откуда я все это знаю?

Размышления его прервало басовитое бормотанье Гуги. Воспоминание, почти уже всплывшие на поверхность, вновь скрылись где-то в закоулках памяти.

— Веселенькая же ждет нас дорога, что ни ночь придется слушать вытье этих ихних длинноногих бестий… — жаловался гном.

— Вряд ли оно вернутся, — сказала Алианора.

— Им это никакой выгоды не принесет, особенно сейчас, когда начались сборы на войну, — она нахмурилась. — Но Фаэр, несомненно, попробует что-нибудь другое. Альфрик не из тех, что легко выпускают добычу.

Бодрости это заявление не прибавило.

Они поднимались все выше в горы, по указанию девушки держа путь на северо-восток. К полудню оказались довольно высоко. Отсюда их взорам открылись все стороны света — стена мрака на горизонте, граница Фаэра, осталась далеко позади, а впереди вздымались голые скалы, в которых еще предстояло найти проход; в глубине расщелин шумели пенные воды ледяных ручьев. По бледному небу ветер гнал растрепанные клочья облаков, солнце светило ярко, но не грело.

На обед они остановились у подножья высокого откоса. Хольгер с трудом рвал зубами хлеб каменной твердости и смахивавший на резину сыр, наконец не удержался:

— Неужели Дания — единственная страна, где люди умеют делать порядочные бутерброды? Если бы мне дали немножко белого хлеба, креветок, яйца и…

— Ты умеешь готовить? — с уважением глянула на него Алианора.

— Не так уж искусно, но…

Она придвинулась ближе, приближалась к его плечу. Хольгер был этим слегка сконфужен.

— Когда подвернется случай, — промурлыкала она, — я раздобуду все необходимое, и мы с тобой устроим маленький пир для двоих.

— Хм, — сказал Гуги. — А пойду-ка я погодой полюбуюсь.

— Эй, вернись! — крикнул Хольгер, но гном уже скрылся за выступом скалы. — Гуги — добрая душа, — сказала Алианора, обвив руками шею Хольгера. — Знает, как поступить, когда девушка ищет утешения.

— Слушай… Ты очень красивая, я тебя очень люблю… но… то есть… А, да пропади оно все пропадом! — Хольгер притянул ее к себе.

Гуги едва не налетел на них с разбегу.

— Дракон! — завопил он. — К нам дракон летит!

— Что? — Хольгер отстранил Алианору, вскочил на ноги. — Кто? Где?

— Дракон, огнедышащее чудовище, ой-ой, Альфрик его наслал, он уже тут! — Гуги обхватил колени Хольгера. — спаси нас, великий рыцарь! Разве не твое это ремесло, убивать драконов?

Папиллон зафыркал, дрожа. Единорог убегал, Алианора бросилась следом, зовя его свистом.

Он остановился на миг, девушка вскочила ему на спину, и оба исчезли с глаз. Хольгер схватил Гуги, прыгнул в седло и поскакал следом.

Выехав на вершину холма, он увидел дракона. Чудовище летело с севера, до него было больше полумили, но грохот его крыльев уже ударил в уши Хольгеру. Футов пятьдесят длиной, прикинул датчанин в панике. Пятьдесят футов покрытых панцирной чешуей мускулов, огромная змеиная голова, пасть, способная проглотить человека в два глотка, перепончатые крылья, стальные когти. Папиллона не нужно было понукать. Конь обезумел от страха и в беге почти не уступал единорогу. Искры брызгали из-под его подкованных копыт. Но грохот подков по камням уже не слышен был в шуме драконьих крыльев.

— Ой-ой-ой! — верещал Гуги. — Зажаримся живьем!

Дракон опустился ниже, нагоняя их с ужасной быстротой. Хольгер оглянулся — из зубастой пасти валили дым и пламя. Как ни дико это выглядело, но датчанин задумался на миг о метаболизме дракона. Интересно, что за поправка к законам тяготения позволяет этой махине держаться в воздухе? В нос ударил смрад двуокиси серы.

— Смотри! Вон туда! — раздался крик Алианоры. — Туда он за ним не пролезет!

Хольгер увидел узкий вход в пещеру и крикнул:

— Нет! Только не туда! Это верная смерть!

Глаза ее были круглыми от страха, но она послушно направила единорога в другую сторону. Хольгер ощутил волну жары. Господи, в той дыре дракон зажарил бы их, пару раз дохнув!

— Нужно найти воду! — крикнул он.

Они неслись под гору, шум крыльев и рев пламени наплывали все ближе. Хольгер выхватил меч. Но на что тут надеяться? Дракон изжарит его в доспехах.

Однако Алианора, быть может, спасется.

Он не думал, отчего пришла в голову мысль про воду. Не было времени гадать. Бежать, бежать — по холмам, над пропастью в ущелье. Папиллон пронзительно взвизгнул — его задело пламя.

Они проломились сквозь заросли кустарника. Там текла речка, зеленая и быстрая, шириной футов в тридцать. Папиллон прыгнул. Единорог следом. Они остановились посреди потока. Ледяная вода колола ноги сотнями игл.

Дракон приземлился на берегу. Выгнул спину и зашипел, как разгневанный локомотив. Боится воды, сообразил Хольгер. Или об этом помнило подсознание датчанина?

— Он взлетит, схватит нас и унесет, — еле выговорила Алианора.

— Тогда — вниз, в воду! — Хольгер соскочил с седла, встал на каменистом дне. Ледяной поток едва не сбил его с ног, напирая на грудь. Алианора и Гуги цеплялись за хвосты скакунов.