Пол Андерсон - Три сердца и три льва

— Чего я не могу понять, — сказал Дрогс, — почему нам нельзя махнуть вниз и накрыть город облаком усыпляющего газа.

Патрульный корабль был отправлен с такой поспешностью, что Дрогс успел получить только самый минимум информации о происходящем; а по дороге сюда он по обыкновению своего вида аккумулировал энергию — его тело могло запасать впрок много дней сна.

Свободная рука Дрогса обвела широким жестом флиттер. Этот корабль был невелик, но хорошо экипирован: не только оружием — для блефа, но и собственными мастерской и лабораторией.

— Различия в метаболизме, — ответил Алак. — Любой анестетик, известный нам, ядовит для них, а аналогичные их вещества убьют Варриса. Парализующие лучи также не годятся — ультразвук взболтает мозг руфианца, словно яйцо. Мне кажется, Варрис выбрал Планету Руфина в качестве норы именно по этой причине.

— Но он не знает, что мы не можем просто спуститься и поднять стрельбу.

— Он может догадываться. Мы держим в секрете то, что Патруль никогда не убивает, но ни для кого не тайна, что мы избегаем причинять вред свидетелям. — Алак нахмурился. — На Кальдоне все еще найдется миллионов сто людей, которые восстанут против нового правительства, если Варрис вернется к ним. Безразлично, добьется он успеха или нет, это будет настоящий геноцид и большой позор для Патруля.

— Гм-м-м… он не сможет улететь с этой планеты без топлива. Баки его корабля, должно быть, почти сухие. Почему мы не можем блокировать планету, лишив его шанса купить топливо?

— Блокада не дает гарантии, — возразил Алак.

Дрогс в первый раз участвовал в космической операции, до этого он работал только на поверхности планет.

— Не составило бы труда уничтожить его корабль, но известие, что Варрис жив, скоро неизбежно просочится на Кальдон. Последуют попытки прорвать блокаду и увезти его. Рано или поздно, они добьются своего. А у нас связаны руки запретом стрелять на поражение. Нет, будь я проклят, мы должны арестовать его — и быстро!

Алак с сожалением обвел взглядом стеллажи с биохимией. Вот, например, сильнейший наркотик, производная намбутала — гипнит. Легкий укол мгновенно свалил бы Варриса, а когда бы он проснулся — с затуманенным мозгом, не в силах подняться от похмелья, но в то же время исполняя любое приказание, можно было бы извлечь массу полезной информации о его заговоре.

Алак чувствовал себя более скованным, чем когда-либо в своей прагматичной жизни. Из бластера он мог бы сжечь отряд тунсбанских рыцарей, но их архаичное оружие уже не казалось таким нелепым, если бластером пользоваться не разрешалось.

— Заканчивай скорее, — резким тоном произнес он, — надо двигаться… и не спрашивай меня — куда…

Место для посадки кораблей было отведено прямо у стен Вайнабога. Толстенные, усеянные зубцами и башенками, серые стены нависали над широким пейзажем полей и далеких холмов. Там и тут Алак видел деревушки с соломенными крышами. В двух километрах от города располагалось укрепление меньших размеров с единственной большой башней в центре. Башня венчалась золоченым перекрестьем. Это, должно быть, место, упоминаемое в рассказах торговцев. Аббатство Гриммок, кажется?

Было вполне уместно говорить об аббатстве, монахах, рыцарях и королях. Культурно и технически Тунсба очень близко соответствовала средневековой Европе.

Когда Алак вышел из корабля, вокруг флиттера уже стояли, тараща глаза, несколько крестьян и горожан. Другие направлялись к ним. Алак окинул взглядом поле и увидел невдалеке еще один космический корабль — наверное, Варриса. Точно. Он вспомнил его описание. Корабль охраняли стражники с алебардами.

Тщательно игнорируя зевак, Алак ждал официальных встречающих. Бряцая доспехами, они выехали из города на горбатых животных с рогами и желтой шерстью. За ними по пятам бежал рысцой отряд лучников. Впереди трубил герольд в красном плаще. Делегация приближалась с топаньем копыт и шелестом развевающихся знамен. Копья были вежливо приподняты, но из прорезей шлемов наблюдали внимательные глаза.

Герольд выехал вперед и обратился к Алаку, одетому в самый яркий из своих мундиров.

— Приветствую тебя, незнакомец, от имени нашего повелителя Морлака, короля всей Тунсбы и Защитника Запада. Король Морлак просит тебя быть его гостем.

Герольд вытащил меч и протянул его рукояткой вперед. Алак поспешно перебрал в уме полученные уроки и потерся лбом о рукоятку.

Они были вполне гуманоидными: бледно-голубая кожа, фиолетовые волосы и короткие хвостики не имели значения — эффект сводился к впечатлению небольшой неправильности. Капельку подлиннее носы, чуточку квадратнее лица, колени и локти согнуты под странным углом — туземцы напоминали ожившие карикатуры. И еще: они издавали резкий горчичный запах.

На все это Алак не обращал внимания, хорошо зная, что для них он выглядит и пахнет не менее странно. Но ему доводилось встречать новобранцев-патрульных, заработавших нервное расстройство после нескольких месяцев на планетах с "гуманоидами до шести пунктов классификации".

Алак ответил серьезным тоном на тунсбанском языке:

— Передайте Его Величеству мою благодарность. Я — высокопоставленный Винг Алак. Не торговец, а посол короля торговцев, направленный сюда с очень деликатной миссией. Прошу встречи с Его Величеством Морлаком как можно быстрее.

Церемония продолжалась. Пришлось послать за несколькими рабами, чтобы нести впечатляющий груз даров Алака. Затем ему предложили сесть верхом на животное, но Алак отказался — торговцы предупреждали об этой маленькой шутке: когда инопланетянина сажают в седло, животное обезумевает от чужого запаха. С подобающим рангу посла высокомерием Алак потребовал носилки — неудобные и вызывающие тошноту при езде, но позволяющие сохранить достоинство. Рыцари Вайнабога построились вокруг, и его понесли через ворота и дальше по мощеным булыжником улицам к похожему на крепость дворцу.

Против ожидания, Алак встретил внутри не грубую роскошь, а утонченное великолепие действительно красивой обстановки. В зале для аудиенций толпилось около сотни дворян в сверкающих всеми цветами радуги одеждах. Они громко разговаривали, бурно жестикулируя. Вокруг сновали слуги, предлагая подносы с пищей и вином. Играл небольшой оркестр, скрежещущая музыка резала слух. Около застывшей вдоль стен охраны стоял ряд монахов в серых сутанах с капюшонами на головах.

Алак прошел под поблескивающими копьями стражи и встал на колени перед сидящим на троне королем. Монарх был тучен, среднего возраста, с длинной бородой, короной и обнаженным мечом на коленях. Слева от него, на почетном месте — большинство туземцев были левшами — сидел пожилой мужчина, гладко выбритый, с крючковатым носом, в желтой сутане и высокой, украшенной драгоценностями шапке с золотым перекрестьем.