Пол Андерсон - Пришельцы с Земли

С другой стороны, некто хочет использовать его корабль в своих целях. И готов за это хорошо заплатить.

— Кто она? — медленно спросил он.

— Это госпожа Анхсенамен, дочь Фараона Эхнатона — при котором был мир — и вдова Тутанхамона, которого только вчера похоронили.

— Хм-хм!

Это становилось одновременно и более интересным, и более опасным. Если молодая царица хотела бежать из страны с первым пиратом, которого она смогла найти, значит, у нее были проблемы. И это значит, что она могла бы повести всех собак Египта по его следу — а Фивы лежат далеко от открытого моря. С другой стороны, это доказывает, что карлик сказал правду о том, что его разыскивают за грабеж.

— Сколько ты заплатишь? — спросил он.

Пепи назвал хорошую сумму. Тоас намеренно презрительно рассмеялся.

— Ты думаешь, я буду смертельно рисковать за это? Я скорее предпочту бороться в одиночку. Дай в десять раз больше, и я подумаю.

— Мы можем, вероятно, удвоить счет, мой господин, но это все, что мы можем сделать. Египет не столь богатая страна, как когда-то.

— В девять раз, и ни монетой меньше. Парень, это опасная работа. За твою плату я скорее поплыл бы домой.

Они торговались какое-то время, и Пепи подумал, что дерзкий морской разбойник носил на плечах превосходную голову торговца-коммерсанта. Наконец они остановились на цене, которая, судя но клятвам карлика со многими вздохами, стонами и молитвами, возносимыми к меньшим богам, была полнейшим грабежом. И в самом деле, собрать так много богатств за короткое время, не раскрыв своих планов, будет нелегко.

— Теперь, — сказал он наконец, — о том, что нужно сделать…

Фивы спали в дополуденной жаре, и улицы были почти пусты. Лишь здесь и там нищие и бродяги лежали, свернувшись калачиком, прямо на аллее или у входных дверей, да взвод черных стражников Мазаю шагал мимо, и солнце раскаляло наконечники их копий. Отдельные представители той или иной из множества наций, живущих в городе, скользили мимо по своим делам. Но остальной город пребывал в спокойствии под безветренным медным небом, и эхо разносило глухой звук шагов, отраженный от пустых домов. Все это было отвратительно. Тоаса немного знобило среди пляшущего и ярко горящего дня. Фивы были так спокойны, люди скрылись в своих домах, и город лежал, прячась в тени. Тоас и раньше бывал в ситуациях, где сверкали мечи и воздух темнел от стрел, но когда он шел, не таясь, в дом врага, то почувствовал, что нервничает.

Пара жрецов сновала в скользких сандалиях, их бритые головы сверкали на свету в знойном воздухе, и критянин подумал, что выглядят они достаточно безобидно, но они принадлежали к высшей власти в Египте, а Фивы так далеко от открытого моря… Эта порода жрецов пережила Эхнатона и его смелую глупую любовь ко всем людям, это они сбросили яркого Бога — мертвого фараона в пыль, это они сделали кукол из двух наследных царей в последние девять или десять лет и теперь почти короновали третьего. А это был он — тот, кому слишком поздно было идти на попятную.

Его команда была невелика: четыре моряка с грузом огромных пустых ящиков да скрытая под покрывалом девушка Нефёр. С трудом он уговорил ее на это путешествие, понадобились и побои, и уговоры. Итак, пять мужчин и испуганная девушка из фивских низов шли к дому фараона! На лице Тоаса появилась гримаса. Они сложат балладу об этом на Кипре, если он когда-нибудь вернется туда.

Четыре стражника стояли у боковых ворот в стене вокруг дворца. Один преградил дорогу копьем, когда они приблизились.

— Чего вы хотите? — рявкнул он.

— Я купец, приехал по требованию госпожи Анхсенамен, — ответил Тоас. Вдруг он стал спокоен, сомнения покинули его в момент, его мысль стала четкой и напряженной. — Я принес несколько фарфоровых изделий, чтобы ее высочество посмотрела.

Стража подозрительно оглядела фигуру иностранца. Он носил короткую критскую тунику с фригийской шапкой на голове и голубую мантию с морскими пятнами на плечах. Под шапкой у него был бронзовый шлем, а короткий меч, скрытый под мантией, висел у левой руки. Он улыбался с нахальной простотой.

— Я ни о чем таком не слышал… — неуверенно начал капитан.

— Она послала за мной своего карлика — Пепи, как они его зовут. Где эта маленькая обезьянка? Он скажет вам.

Словно по зову одного из меньших дьяволов Пепи появился за воротами.

— Эй, эй, это тот человек, — сказал он. — Пропусти их, Амес.

— По виду это не команда купца, — сказал капитан. — Они видели множество битв, и я держу пари, что большинство из них они сами и начали.

— Конечно, нам приходилось биться! — прорычал Тоас с возмущением. — Невозможно быть гордым моряком, не рискуя в лиге от берега быть схваченным кем-нибудь из пиратов. Когда ваш дорогой фараон собирается что-то сделать, чтобы защитить порядочных людей, а? Ну, позволь мне пройти, я не могу весь день стоять и спорить.

Амес упрямо покачал головой.

— Господин Эй велел быть особенно осторожным в отношении разбойников. Сейчас неспокойные времена.

— Пять мужчин и женщина — грабить царицу всего Египта! — усмехнулся Пепи. — Ну, если бы все солдаты были твоего калибра, Амес, я посмел бы сказать, что это возможно.

— Что здесь собирается делать женщина?

В глазах у Пепи заплясали хитрые огоньки.

— Она будет демонстрировать применение некоторых иностранных вещей из косметики, так?

Амес хихикнул.

— Я не думаю, что госпоже Анхсенамен нужно заботиться о себе больше, чем остальным. Однако, пусти их, пусти их.

— «Будто ветер подул», — подумал Тоас, как только они вошли внутрь. Ну, он мог это предвидеть. Ненависть жречества Амена к Эхнатону не умерла вместе с человеком, и теперь, поскольку они не могли найти применения его дочери, жене Тутанхамона, им было бы слишком приятно избавиться от нее.

Кровь Фараона в Египте священна, и для простых людей мысль, что даже женское дитя династии может быть убито, была худшим из богохульств. Но знание того, что Анхсенамен нужно было спокойно убрать с пути, стало, кажется, главным для изощренного двора, и, казалось, никто об этом не беспокоился. Действительно, старые времена прошли.

Он свирепо прожужжал карлику:

— Ты соврал мне насчет стражников, которые идут по моему следу. Мне не нужно было этого делать!

Пепи пожал плечами и состроил гримасу.

— Ну, может, и так. Но это будет правдой, как только мы выйдем из этого большого дома, так что я действительно не врал. Я лишь отчасти предупредил о факте.

— Ах ты, проклятый, я ведь могу сейчас же уйти…

— Попробуй, и посмотрим, что получится. Я закричу: «Кровавый убийца», да. Моя госпожа будет отрицать, что знает тебя. В Египте с разбойниками не церемонятся. Нет, нет, мой господин Тоас, тебе лучше остаться верным нам и заработать награду, которую мы тебе обещали.