Вадим Жмудь - …Пожалуй, даже в пятницу

На следующий день я пулей примчался на работы и первым делом прильнул к окуляру. То, что я увидел меня полностью обескуражило. Та же ненавистная надпись «Задача не имеет ненулевых решений» мигала фиолетовым и желтым цветом, вызывая ярость на уровне подсознания и сплав стыда и гнева на уровне сознания.

Что же делать? Какие еще граничные условия я не учел? Эх я, мазила! На третий раз я просто не имею права промазать! Как там у артиллеристов — золотое правило. Первый — недолёт, второй — перелёт, третий — в точку. Стоп! А что у меня? Два Януса — перебор, ни одного Януса — недобор, попробовать одного Януса? Бред, чушь, не бывает, глупость, безумие!!! Ерунда какая-то!!! Значит, надо попробовать. Не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я изменил граничные условия и перезапустил задачу. Ничуть не верил в успех, но надо же что-то делать? Лучше плыть наугад, чем тонуть.

На следующий день я выспался как следует. Куда спешить? Желто-фиолетовое мигание меня не вдохновляло, увидеть его я не жаждал. По дороге заглянул в Эдику, к Витьке, к Роману… Придя на рабочее место, не спеша поставил кофейник на огонь и заранее ругая себя за полный идиотизм заглянул в окуляр.

«Задача решена успешно. Параметры решения сохранены в директории Привалов. мумоид. модель1.тмп. Запустить новую задачу?»

Я попытался открыть эту директорию, но произошел сбой и вся система зависла. А этот момент в комнате материализовался Витька.

— Привалов, ну где ты там со своим модельным экспериментом?! Летим срочно в кабинет Януса. У нас ЧП! Вчера в полночь Янус телепортировал в свой кабинет два саркофага и активизировал их. А сегодня в его кабинете обнаружили только пустые саркофаги и вот это письмо. И ни одного из Янусов нигде не удается найти. И Фотончики тоже исчезли.

На конверте было написано «Невструев Я.П. — Привалову И.А. лично».

Что-то не сходилось. Как же так? Задача не имеет решений. Неужели модельный эксперимент дал ошибку? Не имеет решений. Вчерашний результат при краевых условиях на входе два Януса, на выходе — ни одного. Не имеет решений? Да нет, не так — не имеет ненулевых решений, а нулевое, стало быть имеет?

— Витька, что такое — нулевое решение информационной задачи?

— Это — этот, как его… коллапс.

— Информационный коллапс? Точно! Приехали! Молодые, поздравьте друг друга.

— Сань, ты чего?

— Да того! Надо срочно активизировать третий саркофаг, Витька, трансгрессируй сюда лазер, у меня лимиты пси-поля закончились.

— Минуточку, товарищ Привалов, ваш лазер опечатан и включению не подлежит до приемки согласно действующему положению…

— Ядрёнокарткыч, какое положение, какой ввод в эксплуатацию, тут ЧП, критическая ситуация! Витька, давай же!

— Слушай, Саня, так он же опечатан — слышал, что говорит? Саваофову печать мне не одолеть.

— Да какая печать, у меня там задняя стенка сейфа — мираж сплошной, голограмма, Витьк, ну давай, а? Не тяни. Время работает против нас.

— Сашок, погоди, ты хотя бы письмо Януса прочитал? Давай прочитаем, что он там сообщает?

— Да ничего он там не может сообщить — как ты не понимаешь, информационный коллапс. Никакой позитивной информации сообщено быть не может. Пока мы не поменяем ситуацию коренным образом. Будущее нигде не записано — будущее мы творим сами.

— А к-как же, Ал-лександр Иванович, ваш мод-дельный эксперимент?

— И он ничего не даст, Федор Симеонович. Задача решена, но решение недоступно. Системы сбоят.

— Ну так почините, — вмешался К. Хунта.

— Кристобаль Хозевич, невозможно. Информационный коллапс. Никто никому не может сообщить информацию, имеющую значение для конструктивного созидательного процесса. Мы находимся внутри коллапса, и пока граничные условия уравнения Руммера-Хампердинга не изменятся, так и будет продолжаться. Витька, ну тащи же ты лазер!

— А кто за это самоуправство ответит? — возмутился Чистовымьев.

— Вот-вот, ответит-то кто? — поддержал его товарищ М. Камнеедов.

— Я отвечу.

— Это на каком же основании вы берете на себя такие полномочия? В отсутствие товарища Я.П. Невструева его обязанности автоматически возлагаются на товарища Ф.С. Киврина, а в его отсутствие — на товарища М.П. Камнеедова, то есть меня.

— В данном случае, мне кажется, должен действовать принцип — «кому видней, тот и главней», — возразил я.

— Да, Привалов. Случай клинический, — Витька гоготнул, — Острый приступ мании величия, проявившийся в создании прижизненных памятников, был лишь предвестником тяжелой хронической формы…

— Да брось ты Витька, не до шуток!

— Ну ты письмо-то почему не вскрываешь?

— Ну как ты не понимаешь. Нету в нем ничего информативного!

— А что же в нем есть?

— Что-нибудь не информативное. Да успеем прочитать, давайте третью мумию активизировать!

— Из-звините Алекс-сандр Ив-ванович, все-таки я тоже не пон-нимаю поч-чему вы не хотите вскрыть конверт от Ян-нуся П-полэк-ктовича? — Федор Симеонович пожал плечами и обвел присутствующих веселым, но недоумевающим взглядом, — Что такого неин-нформат-тивного он мож-жет нам, простите, вам, написать, и з-за чем тогда он вообще эт-то писал, если его и читать не следует?

— Неинформативного? — я задумался, — Это вот что-то подобное нашему теперешнему разговору. Совершено неинформативен. А еще: заявления политиков, статьи журналистов, распоряжения крупных научных администраторов… — я осекся.

— Распоряжения? — оживился Камнеедов, — А ну-ка откройте конверт, немедленно!

— Так он же Привалову лично адресован…

— Не имеет значения. Дайте сюда!

Камнеедов вскрыл конверт, достал листок, пробежал его глазами и как-то мгновенно осунулся, даже стал ниже ростом.

— Ну, читайте вслух, что там написано.

— Извините, это — лично Александру Ивановичу. Разрешите… Александр Иванович, возьмите пожалуйста.

Я взглянул на лист. Это был приказ на бланке Института. Он гласил: «Приказ No… от… Убываю в служебную командировку. На время моего отсутствия назначить исполняющим обязанности директора НИИЧАВО Привалова Александра Ивановича. Директор Института, академик Я.П. Невструев. (подпись)».

— Ну вот, что я говорил — распоряжение администраторов.

— Сань, ты даешь…

— А вы, товарищ Корнеев не ерничайте, а выполняйте распоряжение товарища и.о. директора, — засуетился Камнеедов, — вам же сказали, трансгрессируйте сюда лазер и побыстрее. А насчет лимитов пси-поля не беспокойтесь, товарищ директор, мы ваш лимит восстановим.

— Саня, может все-таки отложим активацию до понедельника, а? Взвесим все, просчитаем?

— Нечего взвешивать, я и без того знаю, что пустые саркофаги примерно на восемьдесят килограммов тяжелее, чем, когда они были полными. А третий саркофаг примерно на сто шестьдесят килограммов тяжелее, чем был любой из двух предыдущих, когда они были заполнены, и соответственно на восемьдесят килограммов тяжелее любого пустого. Конечно, Янус Полуэктович взвесил первый, второй и третий саркофаги, разделил разницу пополам, определил, что она чуть больше его собственного веса, а когда оказалось, что эта разница с точностью до миллиграмма совпадает с весом Фотончика, понял, что откладывать нельзя ни на час.