Геннадий Логинов - Наёмный самоубийца, или Суд над победителем [сборник рассказов]

Остановившись на мгновение, Вальдемар вгляделся на лежавшую посреди дороги подкову. Она могла вполне пригодиться. Например, можно повесить её над дверью. Или, например, не вешать. Подняв подкову, чтобы ознакомиться с нею поближе и изучить со всех сторон, путник обнаружил с противоположной стороны подковы лошадь. Заключив, что подкова, по всей видимости, не сильно-то ему и нужна, он направился прямиком к телефонной будке. Но стоило зайти внутрь — как следом за ним втиснулся другой молодой человек приятной наружности: в самый раз перед закрытием дверей.

— Уфф, еле успел… — сняв цилиндр, мужчина протёр вспотевший лоб гербированным платком, после чего поинтересовался, протягивая руку к телефонному аппарату. — Который номер Ваш?

— Номер «10», — с благодарностью кивнул Вальдемар. Кивнув, незнакомец нажал кнопку «10», а следом — кнопку «Х», и в снятой трубке послышались гудки, а будка пришла в движение.

— Сложный день сегодня выдался, — поддерживая светскую беседу, поделился незнакомец.

— Да, я видел — Вас душила жаба, — припомнив, где видел человека немногим ранее, согласился его собеседник.

— Дела совсем плохи, — согласно кивнул тот. — Сегодня я думал, что стал круглым банкротом. Я обратился в ломбард, пока Авикдор Шелкопряд ещё не успел окуклиться. Решил взять ссуду. Но мне нечего было оставить ему под залог. Вернее, думал, что нечего, пока он не напомнил мне, что у меня — золотое сердце…

— Ах, вот оно что, — скорее из вежливости, с сочувствием произнёс Вальдемар. — И теперь — Вас терзает совесть?

— Нет, свою совесть я тоже взял в долю от сделки, — отмахнулся мужчина. — Впрочем, о чём это я? Так ведь даже невежливо: заставлять Вас переживать из-за своих проблем… Курите?

Достав из внутреннего кармана вишнёвую лакированную трубку с янтарным мундштуком, делец с ожиданием уставился на Вальдемара, полагая, что тот согласится составить ему компанию.

— К сожалению, нет. Давно уже собираюсь начать, но всё силы воли не хватает, — посетовал он.

— Ну-у… В таком случае — начинайте с малого и постепенно увеличивайте количество затяжек… — настоятельно посоветовал мужчина. Впрочем, ладно, тут ведь ещё и довольно тесно. И душно.

— Тогда — давайте просто так постоим, кусая трубки, — достав свою, предложил собеседнику Вальдемар. — Конечно, кусать нераскуренную трубку может показаться и глупым, но — ничуть не более, чем дымить из раскуренной… Вальдемар.

Мужчина протянул собеседнику руку для пожатия, предварительно сняв с неё лайковую гербированную перчатку.

— Вальдемар, — повторив процедуру, произнёс новый знакомец, пожав протянутую руку.

— Подумать только! У нас с вами одинаковые усы, цилиндры, имена, трубки и фраки. Выходит, что всё это время я разговаривал со своим отражением! Как странно, Вы не находите? — оживлённо воскликнул первый Вальдемар.

— Кхм… Действительно странно. И, главное, как неожиданно! Хотя, нет — главное, что этого никто, кроме нас, не видел: иначе могут решить, что я сошёл с ума, раз разговариваю с самим собой, — задумчиво поглаживая подбородок, сделал выводы второй.

— Но, минуточку… Означает ли это, что, в таком случае, теперь я тоже буду одним из должников Авикдора Шелкопряда? — несколько опечаленный тревожным открытием, осведомился первый.

— А, пустое, — отмахнулся второй. — Это — дело наживное. В крайнем случае, у Вас ещё по-прежнему есть светлая голова, золотые руки и многое другое. Но главное ведь не это: Вы смогли отыскать себя, а это в наше время удаётся далеко не каждому. Вообще в последнее время мне всё больше начинает казаться, что вся наша жизнь подобна этой тесной душной телефонной будке, в которой не каждому уготовано обрести себя или, по крайней мере, повстречать интересного собеседника.

— Наша жизнь подобна телефонной будке? — заинтригованно оживился первый. — Но почему?

— «Почему»? Да откуда я, чёрт Вас побери, знаю, «почему»? Что я Вам — философ что ли? — не без иронии ответил ему второй. — А вообще, как мне кажется, у нас есть две перспективы: мы либо одни во Вселенной, либо нет. И оба варианта одинаково меня пугают.

Повисло напряжённое молчание. Снаружи прошелестела стая бумажных голубей. Возможно, не было бы лишним в своё время выучить язык птиц, ведь куковать предстояло ещё долго.

— Скажите, а зачем вам потребовалось оставлять в ломбарде под залог своё золотое сердце? — желая поскорее избавиться от прилично терзавшей его любопытство мысли, всё-таки напомнил первый.

— Мне нужны были средства. Сегодня я пришёл на ярмарку друзей. Хотел найти себе одного. Мне хватало, но я попросил именно настоящего. Настоящие стоят дороже. Приходится отдавать под залог сердце, — пояснил ему второй. — И теперь я не нахожу ни минуты покоя: а вдруг его разобьют? Золото, конечно, хоть долговечнее льда и красивее гранита, но ведь это, по сути, довольно хрупкий металл…

Снаружи сверкнула ослепительная иссиня-белая молния, и на смену доносившемуся извне городскому шуму накатил раскат тишины. Следом — пошёл снег, напоминавший пепел от пожара.

— Это красиво. Значит — во всём этом есть какой-то высший смысл. Наверное. Ну, или нет, — раскуривая пустую трубку, произнёс первый, вглядываясь не в расположенный за стеклом пейзаж, но в само стекло. — Я слышал, сегодня начался траур по несуществовавшему монарху. Как это печально. Кого-то вообще нет, и никогда не было, но их любят, уважают, почитают. И даже не существуя — они приносят пользу, или, как минимум, оказывают влияние на умы, мотивируя и побуждая к действию, или, напротив, удерживая от него. А кто-то существует, но не нужен, действует, но не оказывает влияния.

— Ну-ну, — приободрил его второй. — Когда все дороги на развилке ведут не туда, куда следует, — не обязательно идти именно по этим дорогам. Я пою в составе кордехора — не могу же я петь в составе кордебалета.

— Во всяком случае, для меня мир в большей степени ассоциируется не с телефонной будкой, а с ханойской башней, в которой диски образов и идей перекладываются с одного изумрудного шпиля на другой, всё никак не дойдя до стадии единой законченной фиксированной формы, всё время пребывая на этапах неких промежуточных перестановок и переосмыслений… Впрочем, не спрашивайте меня «почему». Потому что я не знаю. Потому что я тоже не философ, — поделился первый, незадолго до того, как в будке настойчиво зазвенел телефонный звонок.

— Мне кажется, мы прибыли на место, — прокомментировал второй, снимая трубку и прикладывая один из её концов к своему уху, оставив другой для первого.