Александр Барей - Мир-Чаша

– С какой это стати он так запросто зачислил меня в свою шайку? – прошипел Корис. – А как же мое согласие?

– А ты скажи ему об этом, – посоветовал Менок. – Я думаю, он очень обрадуется и отпустит тебя на все четыре стороны.

– Вот черт, ну мы и влипли, – процедил Корис. – Будь у нас хоть один лазерный пистолет, мы бы вмиг разобрались с этими головорезами.

– Пистолет? – перекривил Менок. – А кто, как не я, говорил тебе заглянуть в оружейный отсек и взять пару лучеметов? Так ты начал вопить, что Бадэр раскусил нас и нам нужно побыстрее смываться. Так ведь было?

– Ну, так, – неохотно согласился Корис.

– Вот теперь и думай, как нам отсюда вырваться.

– Пожалуй, пора возвращаться в логово, – отозвался Клин. – Камень, дай Языку с Дикарем пару лошадей.

Ночью на маленькой полянке, под кроной большого дерева, горел костер. У костра сидел Саньфун и размышлял. Он до сих пор ломал голову над тем, куда исчезли его друзья. Десятки различных предположений приходило ему на ум, но ответа он не находил.

– Чего задумался? – раздался вдруг скрипучий голос.

Саньфун удивленно посмотрел вверх и увидел сидящую на ветке птицу.

– Это ты?! – вырвалось у него. – Что ты здесь делаешь?

– Летаю, – ответила птица.

– Ну и дела! – воскликнул Саньфун. – Мы снова встретились!

Он вспомнил, как совсем недавно, тоже ночью, сидел у костра с Сахишотом. Тогда-то они и встретили впервые говорящую птицу. Она ни с того ни с сего обозвала Саньфуна болваном и улетела. Он потом еще долго не мог успокоиться, возмущенный такой наглостью. Как рассказывала Ниида, таких птиц называют карголами. Они обладают интеллектом, подобным человеческому, а еще отличаются злопамятством и несносным характером.

– Ты что, оглох?! – крикнула каргола. – Я спрашиваю, чего задумался?

– Зачем тебе это знать?

– Не пререкайся, болван, а отвечай на вопрос.

– Хорошо, – процедил Саньфун. – Я никак не могу решить, какое блюдо из тебя приготовить: отбивную, жаркое или шашлык.

– Ах ты, негодяй! Паршивец! Нахал!

– Еще одно слово, и я подстрелю тебя, как куропатку, – прервал он излияния карголы, направив на нее натянутый лук.

– Ну хорошо, хорошо, – сразу же изменила тон каргола. – Я больше не буду. Убери стрелу.

Саньфун опустил лук.

– Ха-ха-ха! – засмеялась птица и, взлетев с ветки, стала описывать круги. – Дурак! Кретин!

Саньфун незаметно подобрал с земли камешек и, улучив момент, метнул его. Камешек, просвистев в воздухе, угодил карголе прямо в лоб. Громко взвизгнув, она с шумом шмякнулась о землю. Саньфун схватил ее за ноги и хорошенько встряхнул. Птица начала трепыхаться и вопить:

– Отпусти меня! Отпусти, не то хуже будет!

– Из тебя получится наваристый супчик.

– Ты подохнешь, как собака! Мое мясо ядовитое!

– Если меня не убил твой ядовитый язык, то не убьет и мясо. Надеюсь, оно не слишком жесткое?

– Ты что, действительно хочешь меня сожрать? – испуганно пробубнила птица.

– А ты как думала? Или я похож на шутника?

– Это бесчеловечно! Ты же натуральный людоед!

Саньфуну стало смешно.

– До сих пор я считал себя птицеедом.

– Ну, конечно, по натуре, по форме, по телу – я птица, но по уму, по образованности… мы уже не тот фасон, не та форма, не тот центр тяжести!

– Разумная – аж страшно! – воскликнул Саньфун. – Мне бы твой ум да еще крылья, и я мигом бы добрался до Хаджуи!

– Так ты спешишь в Хаджую?

– Ну да.

– Так бы сразу и сказал. Я знаю как туда добраться быстрее всего.

– Как?

– Сначала отпусти меня.

– Не дождешься. Сначала скажи, а потом я подумаю, похож ли твой рассказ на правду. Если да, то отпущу.

– Ладно. Однажды, пролетая над Сингхаром, я увидела большую летающую тарелку, которая мчалась по небу с бешеной скоростью. Потом она села на крышу султанского дворца. Из тарелки в сопровождении прислуги вышел султан. Не знаю, где он взял этот аппарат, но управляет он им отлично. Если ты еще не догадался, к чему я веду, то я тебе скажу: похитив у султана летающую тарелку, ты смог бы добраться до Хаджуи за несколько минут.

– А ведь ты права! – воскликнул Саньфун.

– Конечно, я права, – пробурчала каргола. – Давай отпускай меня.

– Ладно, лети.

Саньфун разжал пальцы и птица, громко матернувшись, скрылась в зарослях.

– А вы, аристократы, все-таки странные люди! – крикнул Бадэр принцессе, лежащей перед ним ниц. – Сначала готовы попирать человека ногами, а потом ползаете перед ним на коленях! Встань. Никакой я не тэйтэл.

Он не зря решил скрыть свое происхождение. Несмотря на то, что большинство аборигенов смертельно боялись тэйтэлов, это никому не мешало еще больше их ненавидеть. Почти каждый туземец при удобном случае с удовольствием отправил бы любого тэйтэла на тот свет. Эту всеобщую ненависть нетрудно объяснить. Тэйтэлы, обладая мощнейшим оружием и техникой, нередко порабощали целые планеты.

Бадэр никогда не доверял женщинам с их болтливыми языками и не собирался делать исключения для принцессы. Он не хотел, чтобы та растрезвонила о нем по всему Эльфиру. Конечно, имея лазерный пистолет, он мог никого не бояться, но ведь заряд энергии, питающей оружие, когда-нибудь должен был иссякнуть, и тогда придется рассчитывать только на собственные силы.

За солдат, бежавших с поля боя, Бадэр не волновался, так как в их собственных интересах было помалкивать о произошедшем. Несмотря на то, что почти каждый на их месте поступил бы точно так же, это не спасло бы их от насмешек и всеобщего презрения.

– Как это ты не тэйтэл? – округлила глаза девушка. – Откуда же у тебя пистолет?

– Я его украл.

Принцесса вскочила на ноги и густо покраснела.

– Мужлан! Ты поплатишься за мое унижение!

– Хорошо, хорошо, – ничуть не смутился Бадэр. – Если ты еще не раздумала присоединиться ко мне, влезай на лошадь и поехали.

– Да как ты смеешь! Чтобы я, особа королевской крови, марала свое прекрасное платье о грязную спину беспородной лошади?! Подыщи для меня чистокровного скакуна!

– Короче, – разозлился Бадэр. – Или делай то, что я тебе говорю, или проваливай ко всем чертям! Твоя королевская задница меня не волнует!

– Не волнует? – перекривила девушка. – Так почему же ты тогда прикасался к ней своими грязными лапами?

– Ради интереса, – буркнул Бадэр.

Принцесса обиженно надула губы и гордо повернулась к нему спиной. Бадэру стало смешно. Она начала неуклюже взбираться на коня, сохраняя на лице выражение каменного достоинства. Она уже почти завершила начатое, как вдруг ее нога выскользнула из стремени. С громким визгом принцесса шлепнулась на землю, угодив лицом прямо в лошадиный навоз. Бадэр так и застыл с открытым ртом. Девушка медленно подняла голову, вытерла руками лицо и, немного задержав изумленный взгляд на содержимом своих ладоней, во весь голос… разревелась. Из груди Бадэра вырвался такой громкий хохот, что лошадь под ним шарахнулась и встала на дыбы. Не успел он и глазом смигнуть, как вылетел из седла и, перекувыркнувшись в воздухе, со всего размаху врезался носом в глубокую грязную лужу. Отплевываясь и кряхтя, он с трудом поднялся на ноги. Плач принцессы мгновенно прекратился и она залилась звонким смехом.