Олег Гринфельд - Космическая одиссея 2201

Яэль схватила штурмана за руку и потащила внутрь здания. Остановилась перед огромным экраном.

— Вон смотри. Это наш кнессет. Видишь там на скамьях сидят в такой смешной униформе? Это религиозные партии, их несколько, но большой силы они уже не представляют.

Униформа была и вправду смешна. Во-первых, на всех, независимо от пола и комплекции были надеты драные с бахромой шорты, растоптанные сандалии, в которых покоились грязные ноги с нестрижеными ногтями, сверху была наброшена широкая футболка радужных цветов, серьга в ухе и стрижка в виде гребешка. Лица религиозных парламентариев были суровы.

— Так вот, — продолжила Яэль, — Мирный Процесс стал государственной религией, а потому решено было любыми средствами установить мир и создать какое-то, как они его называли, «палестинское» государство. Не спрашивай, я не знаю, что это такое и кому оно нужно. В общем подписали какие-то бумаги, объявили их святыми, а Иерусалькудс был объявлен столицей двух государств, даже сделали два парламента в одном здании, чтоб показать как у нас тут все хорошо. Когда-то наша страна называлась Израиль, но поскольку соседей это имя очень сердило, переименовали в Израстина, правда, от этого никто сердиться не перестал. В общем, ничего из этого не вышло, соседи все время лезли драться, их отделяли стеной, иногда она проходила по этажам домов, а все, что осталось нашим, начали называть «Сион».

Ну в конце концов и парламент разделила стена, мы тут — они там. Кстати, можешь на них посмотреть. Вот коммуникационная амбразура.

Они подошли к наклонной бетонной стене, перерезающей холл. Яэль остановилась около огромного чугунного люка, запертого на несколько задвижек. Видя беспомощные попытки Яэль открыть задвижки, Джонс отодвинул ее в сторону и взялся за дело сам. Затем они втроем откинули громоздкий люк и прильнули к бронированному стеклу. В нижней палате парламента тоже шло заседание. На трибуне стояли два бородатых человека в зеленых повязках на лбу. В руках они держали какие-то допотопные винтовки. Зал дружно потрясал кулаками и что-то выкрикивал хором.

— Что они кричат?

Яэль пожала плечами:

— Наверно «Смерть Израилю».

— Почему именно «Смерть Израилю»?

— Последние двести лет они больше ничего и не кричат, — Она поглядела на часы. — Пора. Нам назначена встреча.

Вместе они поставили люк на место и тщательно задраили задвижки.

Они пошли по каким-то комнатам, где их проверяли, просвечивали и прослушивали, потом отсылали в другие комнаты, где все начиналось сначала… По дороге Джонс все пытался расспросить Яэль:

— Погоди… А им что, тут плохо живется? Я понимаю, по сравнению с Умиротворенным Миром…

— Кто говорит? Они очень довольны, тем более религиозные поддерживают любое их требование.

— Опять не понимаю. Как можно продолжать верить в эту чушь, когда перед глазами такая очевидная неудача?

— Конечно не понимаешь! Мирный Процесс вечен, и ничто не может поколебать этой веры. Наоборот, согласно религиозной догме, завершение Мирного Процесса равнозначно концу света. Поэтому процесс должен продолжаться беспрерывно, жертвы должны приноситься, а примирение может состояться только в бесконечно отдаленной от нас временной точке. Зато, как учат богословы, постоянной молитвой и деятельностью во славу МП можно постоянно и беспрерывно приближаться к оси мира.

Наконец троих гостей завели в какое-то помещение с удобными диванчиками, столиком и автоматическим баром, откуда-то тихо лилась приятная музыка. Утомившаяся от беготни Яэль тут же свалилась на диванчик, а Веики принялась копаться в баре.

— Яэль, что будешь пить? А ты, Хамми?

Она налила тропического коктейля со льдом для Яэль, апельсинового сока для Джонса, себе взяла местного пива. Поставила подносик с напитками и легкими закусками на столик у дивана:

— Так кто все-таки хотел видеть Хамми?

Яэль пожала плечами.

— Ничего не знаю. Мы уже опаздываем на пятнадцать минут. Но это не по нашей вине.

Они потягивали свои напитки и смотрели через открытую дверь на сновавших по коридору туда-сюда чиновников. Многие пробегали целеустремленно, ничего не видя вокруг, но некоторые останавливались, удивленно разглядывая странных посетителей.

Так прошло довольно много времени.

— Однако, — Яэль поглядела на часы, — уже час мы тут сидим…

Тут один из пробегавших мимо работников остановился и с сомнением оглядел сидевших в комнате.

— Э-э-э-э… — протянул он, заходя, — вы прибыли на заседание профсоюза международного космопорта?

— Честно говоря, я не знаю, — призналась Яэль, — мы получили приглашение, но не было сказано куда и к кому…

— Странно… Дело в том, что я уже с утра разыскиваю делегацию с космопорта, и никто не знает где она. А без них мы не можем начать обсуждение забастовки в порту. Так вы точно не с космопорта? Ладно, пойду искать дальше…

Он удалился. Ожидание продолжилось. Сосредоточенная беготня чиновников мимо дверей не прекращалась. Через пятнадцать минут в комнату вбежала молоденькая растрепанная девчушка и что-то защебетала. Яэль обратилась к Джонсу и Веики:

— Похоже на этот раз за нами.

— Ой, простите! — девушка перешла на английский. — Я ищу господина Джонса… — она пробежала глазами по видимому ей одной экрану, — э… Мухаммеда Джонса…

— Это я, — откликнулся штурман.

— Тогда пойдемте со мной, мы вас уже давно разыскиваем, все этажи обегали.

— А как же мои спутницы?

— Про них мне ничего неизвестно… Мне велели найти только вас.

— Иди, иди, Хамми, — Яэль снова уселась на диван. — Мы посидим, отдохнем, перекусим.

Она сосредоточенно углубилась в меню бара.

В комнате, куда завели Джонса, сидели человек двадцать. Впрочем, сказать «сидели» — было бы большим преувеличением. Они бродили по комнате, громко обсуждая какие-то вопросы, размахивая руками, а то и похлопывая собеседников довольно сильно по плечу. Многие, не прерывая обсуждения, ели какие-то лепешки, битком набитые всякой снедью. Джонса никто не замечал. Приведшая его девица в растерянности оглядывалась по сторонам, пытаясь безуспешно привлечь к себе внимание. Штурману даже стало ее жалко. После того как она несколько раз безрезультатно обратилась к какому-то господину, с величайшим вниманием слушавшим даму в характерном религиозном наряде (шорты, радужный балахон и сандалии) и синим хохолком на макушке, пуская ей в лицо время от времени пузыри жевательной резинки, Джонс мягко, но твердо взял его за плечи и повернул к девушке. Тот так и застыл с пузырем.

Некоторое время он удивленно переводил взгляд с одной дамы на другую, потом возмущенно обернулся к Джонсу, и уже готов был разразиться гневной речью, но еще до того как лопнул его пузырь, девушка защебетала, он наконец услышал и крикнул что-то вглубь зала. Примчался запыхавшийся молодой человек в перекошенных очках на носу, получив указания, вновь умчался…