Станислав Грабовский - Очень гадкая книга

Манай сходил на кухню, налил себе полбокала виски и вернулся на диван.

Когда всё было выпито, а дом погрузился в тишину, Манай поднялся и направился вон из гостиной. Он стал огибать угол, чтобы приблизится к дверям в подвал, которые оказались уже от него в двух метрах, но тут напоролся на нас.

Он покрутил своим морковочным пальцем у виска, затем указал нам им в сторону наших комнат, сделал страшную гримасу, и даже схватил за шею Сержанта, и толкнул его по направлению к лестнице.

Сержант, было видно, разозлился. Он полностью привёл его в состояние, «отключил» все работающие в его мозгу заложенные нами команды, и дал ему посмотреть на ситуацию его естественным состоянием. Манай вспомнил, как мы появились, как я выхватил у него телефон, и дальше по развитию событий. Его глаза наполнились таким бешенством, но одновременно и страхом, что, пожалуй, он должен был сдохнуть прямо сейчас у нас на глазах.

— Ну что, придурочек, нормально тебе? — спросил мой напарник, ухватив его таким же жестом за шею, каким мгновение назад Манай попытался подтолкнуть Сержанта в направлении к нашей комнате.

Думаю, Манаю на шею ни разу в жизни ещё не опускалось ничего подобного. Сержант мог бы сдавить рукой это место так, что у того на шее навсегда остались бы вмятины.

— Только попробуй пискнуть, недоносок, и это будет последним, что ты сделаешь в своей жизни, — порычал Сержант ему в самое ухо.

Я спокойно созерцал происходящее — Сержанту надо было дать возможность выпустить пар, да я и сам начинал уже звереть, смотря кругом. Ведь куда только что направлялся этот недоносок?

— Слушай сюда, скотина, — продолжал мой напарник, — сейчас ты знаешь, что происходит, но через минуту не будешь этого знать снова. Твоё сознание для меня, как коробок спичек: захочу — рассыплю всё содержимое, захочу обратно одну спичку только засуну, и останешься дебилом на всю жизнь. Кем ты являешься и так. Понял?

— Понял.

— Ключ от подвала, — мой напарник протянул руку к Манаю.

Тот вложил ему в неё связку.

— Сделаем себе дубликаты, — обратился он ко мне.

Я сложил пальцы в очередной финт, чтобы запустить внутренний телефон, и послал нашим текстовое сообщение, что нам необходимы дубликаты этих ключей, а потом один за другим приложил их к тыльной стороне ладони, чтобы отсканировать бородки каждого, и вслед за текстовым сообщением отправил необходимые для создания дубликатов ключей изображения. Затем засунул связку ключей обратно Манаю в карман.

— Сейчас и завтра, и во все последующие дни, — продолжил измываться мой напарник над существом по имени Манай, — мы сделаем так, что ты будешь приходить сюда каждый свой грёбаный вечер, дотрагиваться до ручки двери и валить обратно в свою долбанную конуру спать, думая, что сделал всё, что хотел. И так будет продолжаться, пока мы не решим, когда тебя убить. Представляешь, какие у тебя перспективы? Сейчас мы сделаем так, что ты всё забудешь, и опять будешь смотреть на нас, как на двух глухонемых маленьких братьев-близнецов. Насладись последними моментами своего чудо-сознания, потому что мгновение спустя я соединю два указательных пальца, и твой мозг заработает с частотой двух герц, и ты, сукин сын, будешь наполнен нужным нам содержанием, и продолжишь делать то, что надо нам — помогать мне и моему напарнику узнать всё и обо всех, с кем ты связан, торгуя детьми. Смотри теперь сюда, придурочек.

Сержант медленно разжал руку. Манай продолжил стоять в скрюченной позе, видимо, боясь даже пошевелиться после такой хватки. А мой напарник стал с показной медлительностью сдвигать указательные пальцы.

Когда мы отправили Маная в постель, я поспешил поинтересоваться, что это было?

— У меня из детства есть ненавязчивое, но неприятное воспоминание о руке отца у меня на шее. Когда вспоминаю его с ненавистью, ассоциативный ряд одной из первых заполняет именно эта картина, и наоборот.

Я усмехнулся:

— Манай попал под горячую руку.

— Что-то типа этого.

— Ты теперь чист или что-то осталось?

— Порядок, порядок. Пошли спать.

Мы поднялись к себе, где немного времени назад устроили лежаки, довольно-таки удобно расположились в них, и запустили программу сна. Это будет вторая ночь, после тренировочной, когда мы будем спать, регулируемые вживлёнными в нас системами. Небольшое напряжение тока будет регулировать наш сон нам по очереди. По полтора часа.

С утра мы смогли понаблюдать за утренним моционом этой семьи воочию, а не через камеры, как мы это делали до этого у себя. Поэтому я смог раньше описать быт одной из Благополучных семей. И может это вообще не повторяет картины, которую можно было бы наблюдать в других семьях этой категории, но зато полностью отражает то, что про них даже не мыслилось.

После завтрака напарник отправился следить за Манаем с Ушастым, а я — за отцом семейства.

Когда мужчина, за которым предстояло отправиться мне, покинул дом, я подловил его, и устроил так, чтобы он меня не замечал. Поэтому там, где я мог просто быть рядом с ним, я был. Все его телефонные разговоры, все места, где он побывал, всё, что он делал, перемещаясь от одних людей к другим по всему городу, всё это было зафиксировано и передано в нашу организацию.

Официально мой «подопечный» числился прорабом в строительной фирме, а по факту являлся курьером между этой фирмой, которая на самом деле была рекомендательным органом для сиротских судов, и этими самыми сиротскими судами, занимающимися делами детей: от похищений, плохого содержания их в семьях родных родителей, до совершённых в отношении их административных и уголовных преступлений; дела об изнасиловании детей тоже рассматривались тут, сиротскими судами. Мой «подопечный» носил бумажки от этой «строительной фирмы» по сиротским судам всего нашего города, в которых указывалось, какое наказание должны выносить суды по тем или иным случаям, из которых можно было извлечь пользу для системы, если «правильно» всё повести.

Я шкурой почувствовал, когда он входил в офис своей фирмы, что здесь могут заниматься всем чем угодно, но только ни одним из официально зарегистрированных направлений предпринимательской деятельности в наших Штатах. Отделка здания не бросалась в глаза, но замеченные через окна, отделанные декором стены говорили о гиперприбыли фирмы, что не могло соответствовать пропагандируемым европейским ценностям.

Когда он вышел из здания, я последовал, как того требовалось, за ним. Он зашёл в ресторан, я сел рядом. Он заказал обед: первое, второе, салат и пиво. Официантка обернулась ко мне. Я, заранее убедившись в отсутствии видеонаблюдения в ресторане, отрезал:

— Мне тоже самое, счёт оплатит он, — и кивнул в его сторону.