Станислав Грабовский - Очень гадкая книга

Во главе этой системы сидят Большие Дядьки. Пока они подрастали, жили, работали, стяжали материальные ценности, общались, черти сводили их. То там, то сям эти люди высказывались всуе о тех или иных событиях: например, что где-то произвели арест шайки педофилов, занимающихся торговлей детской порнографии в Интернете. На этой почве они обнаруживали общность взглядов: например, что слишком сурово поступили с людьми, которые всего-то, что и делали, что торговали фотографиями. Сближались, раскрывались друг другу, и начинали предпринимать шаги по выстраиванию системы, призванной в скором времени удовлетворить их педофилические наклонности. Со временем такие люди обрастали деньгами и властью. Постепенно и иногда у них получалось удачно продвигать на государственном уровне нормы и положения, обеспечивающие в перспективе толерантность к их, таким, персонам. И не всегда подобные действия были сознательными. То есть действовали по наитию, чувствовали, что так надо, чтобы потом было, что надо, и действовали, мало беспокоясь о людях. В результате, сегодня их не найти, их как будто нет, но они есть и очень даже здравствуют. В какой-то момент им приходилось объединяться по интересам в какие-нибудь клубы и организации, где, как правило, зарождались идеи, как обеспечить свои потребности, и чтобы всего было в достатке, и чтобы за это им ничего не было. Сейчас они живут одиночками, не нуждаясь в поддержке тех, с кем начинали, потому что по их стопам идут подобные им, они-то их и обслуживают, и поддерживают этим образом, они-то и есть гарант, что «всё будет хорошо». Пока эти последние трудятся в поте лица, чтобы угодить своим благодетелям, обещающим им в старости домик с лужайкой и личный самолёт, те не отходят от своих бассейнов дальше, чем на пять метров. Их толстым телам подносят сюда еду, питьё, массажи и развлечения дети…

Ниже каждого Большого Дядьки — Организация. Организация подчиняется ему и жизнеспособны, пока он это считает необходимым и достаточным для себя. Но мало кто из участников таких организаций об этом знает, а знать должны и того меньше. Это как раз те, кто только скооперировался в какой-то клуб, не без пристального внимания с его стороны. Такие клубы, бывает, насчитывают до сотни человек. В таких клубах состоят родители из Благополучных и Образцовых семей высшей категории, директора Образцовых школ, главврачи детских психодиспансеров, депутаты, министры, руководители ювенальных, судебных и правоохранительных инстанций, и другие, занимающие высокие посты работники различных структур и объединений. Это элита педофилов. В основном представители таких организаций сожительствуют с детьми, если не получается использовать их, как рабов, в силу причастности к определённым видам деятельности, предоставляющим им доступ к детям, отобранным для таких целей, как, например, это получается у сотрудников диспансеров. Это очень серьёзные и страшные организации. Они — исполнители в руках мирового зла. Своими действиями они низводят на нет все организующиеся против этого мирового зла мероприятия. Да они и сами создают такие системы, которые начинают бороться против них, чтобы на этом святом месте не появилось истинных, потому что эти организации хитры, умны и располагают всеми возможностями, которыми только можно завладеть в нашем мире. Создаваемые ими системы с таким рвением ведут с ними борьбу, что во всякий момент «нормальные» прибывают в уверенности, что до победы осталось совсем чуть-чуть, ещё один шаг. И какими деморализованными и оплёванными потом оказываются эти учреждения, возводя своих создателей, чуть ли не в ранг святых. И не один нормальный человек потом помрачнеет, и подумает: «Может это я — дурак, а они нормальные?» К слову сказать, таким организациям ничего не стоит интригами, подстрекательствами и подкупами развязать войну любого масштаба, и они это сделают, если их безмятежному существованию, если тому, ради чего они просыпаются утром и засыпают вечером, станет что-то угрожать. Потому что ничего для них не имеет большего значение, кроме как возможность быть удовлетворёнными сообразно их парафильным расстройствам, и никакая среда их не устроит, кроме той, где их сексуальная девиация будет прибывать в легальном и неприкосновенном статусе.

Ниже Организаций, и мы часто можем прочитать эти слова в новостных лентах — «шайки педофилов». Это, действительно, шайки и отребье. Так считают все: и мы, и те, кто над ними. Они никому не подчиняются, они сами по себе — это рабочий класс. Рабочий на верха класс. Эти шайки, состоящие количеством по пять-сто человек, кормятся тем, что падает со столов вышестоящих, в переносном смысле, конечно. Они обслуживают своих кормильцев — заказчиков — формируя и сортируя на начальной стадии для тех жизненную массу. Это спонтанно организовывающиеся и, при малейшем намёке на стрём, молниеносно распадающиеся группы таких же развратников детского контингента наших штатов, как и те, кто стоит выше их. Эти смотрят тем в рот. Часто такие шайки служат прикрытием, и их, бывает, приносят в «жертву» для усмирения толпы. Мол, работа идёт. В этих педофилических группах царит вакханалия. Состоящие из родителей Образцовых семей с первой по одиннадцатую категорию, киднепперов, трафикингеров, сутенёров, чиновников средних и нижних звеньев различных структур, по большому счёту, из средне и вообще не образованных, и часто не обеспеченных категорий людей (людей ли?), такие группы представляют собой клоаку всей этой гнусной теневой системы нашего штата.

Самую низину составляют одиночки-педофилы. Исторически они существовали всегда, и, в зависимости от отношения к ним государства, с некоторой периодичностью наносили тот или иной вред. Сегодня они настолько не обращающие на себя внимания на фоне огульной картины, что наша организация даже не отслеживает их существование. А ведь немногим раньше отлов такого монстра вызывал феерический интерес в прессе, повышения, астрономические почести и премии на службе правоохранительных государственных и частных структур. От этих «одиночек» вред сейчас настолько мал, что даже меня, как охотника, такие не привлекают. Так, могу, проходя мимо, пинка дать, чтобы тот свалился в какую-нибудь помойку. Желательно, конечно, что б захлебнулся. Одну-две жизни, таким образом, спасу. И, тем не менее, хоть, благодаря своему профессиональному воспитанию я и наделён инструментом, с помощью которого могу идентифицировать чуть ли не воздух, под которым в земле размещается заполненный детьми резервуар, и поэтому таких «одиночек» могу распознавать, идя по улице, по голосу, по одежде, по мыслям, даже по покупкам в магазине, я не даю им пинка. Ну, кроме, как я уже сказал, случаев, когда рядом помойка. Тогда да, тогда за радость.