Юрий Грум-Гржимайло - Вебсик. Испытательный срок

— Ты знаешь, как мы сюда попали? — спросил я её. Сам я никак объяснить себе это не мог. Помнил только своё последнее ощущение, взгляд Миха на картину, застывших ребят за столом и всё. Влада явно не спешила отвечать мне. Мы сидели рядом, голова Влады прислонилась к моему плечу. Пусь лежал у её ноги и принюхивался к обручу, который я ещё держал в руке. Вдруг я нашёл ответ. Сам. Но осознать и сообщить его Владе я не успел — мы с ней оказались сидящими бок о бок на полу в гостиной. Обруч исчез, а вместо него лежала записка: «Я рад. Вебсик».

— Вы чего там уединились? — нагнулся к нам Борис. Увидев и прочитав записку, он довольно хмыкнул. — Значит, помогло, если он стал радоваться.

— Что — помогло? — не поняли мы.

— Ну, мы образовали Круг, — сказал Борис. — Вы, двое, нам мешали достичь резонанса. Когда вдруг вы отпали — всё получилось. Жаль, конечно, что вы отпали под стол, но резонанс был сильный. Вы не ушиблись?

— Нет, — переглянулись мы с Владой и улыбнулись друг другу. И поняли, что никому не скажем, куда мы «отпали». Пусть это будет только наше. Я поднялся на ноги и помог встать девушке. Пусь встал сам первым, потянулся, зевнул и сказал своё громкое: «Уааа». Мы вернулись. И только сейчас я заметил отсутствие Миха.

— А где Мих? — поинтересовался я.

Этого никто сказать не смог. Агент исчез.

Дом ударил в гонг, приглашая всех в столовую.

За обедом Эдик и Саша-большой растолковали мне, что им удалось сделать. Признаюсь, что я не всё понял, поэтому могу передать с ошибками. Ребята предположили, что причиной проблем для Вебсика стало нарушение целостности информационного поля расколотого кристалла на ошейнике, который он использовал для прогулки на озеро.

Организовав Круг, они попытались подтвердить или опровергнуть это, используя коллективные экстрасенсорные возможности Круга. Мих их натолкнул на идею включить в Круг и дом. Он же был «связным» между домом и Кругом во время сеанса. Сперва ничего не получалось, но потом выпали мы с Владой, и пошёл резонанс с полем кристалла. Им удалось во время него неожиданно осуществить возврат Вебсика в информационную систему умного дома без существенных искажений, некоторые из них Вебсик теперь мог исправить сам. Конечно, нас немного задело то, что мы оказались помехой, но совместно пережитое приключение с лихвой это восполняло. Уточнять, чему на самом деле был рад Вебсик в записке, мы с Владой благоразумно не стали. Я видел по её глазам, что «продолжение следует», но не для всех.

Парни, окрылённые достигнутым успехом, оживлённо обсуждали перспективы использования Круга для прямых контактов с Вебсиком, минуя всякие искусственные интерфейсы. Словом, обед был очень весёлым.

Улетели парни все сразу на большом транзитном коптере, Влада задержалась — её аппаратик рядом с большим было бы сложно пилотировать. И потом ей хотелось ещё посидеть со мной и с Пусем на скамейке, посмотреть на свой посёлок сверху, а потом ещё пройтись с нами по участку… Словом, причины не спешить были. Я ей рассказывал о своём выборе профессии историка и инфолога (её саму интересовала кибербиология и педагогика), о городе своей молодости — Москве, куда Владе и предстояло ехать учиться, о друзьях. За беседой мы дошли до края участка у начала «Великой тропы», и вдруг Влада насторожилась.

— Вон башни, — сказала она, показывая на пару металлических куполов, едва заметных в чащобе. — Знаешь о них?

— Не знаю, — Я пожал плечами. — А что это, по-твоему?

— А спроси у дома.

Я вытащил коммуникатор.

— Дом, выведи наши координаты и сооружения рядом с ними.

— Помечены как «артефакты», — сообщил я, изучив выведенный список. — У тебя есть другое название?

Влада не успела мне ответить. Коротко и звонко гавкнул Пусь. Мы посмотрели в его сторону. Пёсик сидел и скрёб землю передней лапой, словно приглашая нас подойти и помочь ему. Когда мы приблизились, то я увидел Пуся в центре аккуратно выстриженного круглого газона, стрижка травы создавала эффект сходящейся спирали. Портить такую красоту обувью не хотелось, остановились на краю. Пусь посмотрел на нас и опять нетерпеливо тяфкнул. Мы переглянулись.

— Давай босиком, — предложила Влада. — Такая прелесть.

Я подождал, пока она расстегнёт и стащит свои кроссовки, сбросил домашние шлёпки, в которых был сам, и с наслаждением опустил ступни ног на упругую прохладу зелени.

«Наконец-то, — раздался в моей голове отчётливый голос. — Сообразили. Медленно соображаете, не то, что мы, собакисы».

Наверное Влада услышала то же самое, поскольку её рот сам собой открылся от неожиданности, а потом она быстрее меня бросилась к пёсику и обхватила его руками.

«Вы эти наши столбики не трогайте, — продолжил голос. — А то ни письмо на родину написать, ни прочесть ничего».

— П-пусь, это ты? — заикаясь спросил я, устраиваясь на газоне рядом с ним и Владой.

«А кто ж, по-твоему? — спросил голос. — столько лет вместе, уж по-вашему весь ваш трёп почти понимаю, а ты только пару моих жестов лапами выучил. Так что ты там про эти, аррр… аррр фавв, что-ли — говорил? И что это значит?»

— Артефакты, — пояснил я ему. — Это так у историков называются предметы древности. А ты знаешь, что они такое?

«Нам сперва надо научиться разговаривать не только в этом круге, — сообщил голос. — Подождите, сейчас принесу».

С этими словами Пусь высвободился из рук Влады и скрылся в сторону металлических башен в зарослях. Влада молча показала мне большой палец. Пёс пропадал недолго и скоро вылез весь в колючках и ветках. В зубах он принёс три уже знакомых нам обруча.

«Вот, — раздался голос. — Надевайте быстрее, и один на меня.»

Мы молча подчинились. Влада немного повозилась, прилаживая обруч на Пусе. Когда она кончила, пёс благодарно её лизнул и побежал к краю лужайки. Его голос звучал в наших головах теперь немного другим тембром, а мы сами слышали мысленную речь друг друга. Влада заставила пса потерпеть, пока она приводила его в порядок, вынимая колючки из бороды, усов и боков, а я с наслаждением слушал их диалог.

«Мне тут кое-что показала Джека, — сообщил Пусь. — Но с лужайки всего не увидишь».

До меня, наконец, дошло, что лужайка была прямо связана с новыми способностями Пуся, о чём я его и спросил.

«Ну да, — ответил он. — Это лужайка для наших с Джекой детей. Вот она вернётся, и мы займёмся. Она тоже из собакисов».

Как дальше выяснилось, всё собачье многообразие, помимо размеров, у Пуся делилось на две категории — просто собаки, которые бегали, лаяли и кусались, и собакисы, которые бегали, лаяли и кусались тоже, но с умом. Я ехидно сообщил Пусе, что ему надо подумать о робоколяске, если он не хочет сам толкать люльку с семью-десятью своими отпрысками.