Юрий Грум-Гржимайло - Вебсик. Испытательный срок

— Получилось, — сказал я Ивину и всем собравшимся там. — Сейчас надо дождаться результатов диагностики, а потом пусть он спит. Дежурить около него не нужно. Там с ним Вебсик.

Ивин выглядел растерянным. Выяснилось, что они ничего не смогли увидеть на мониторах внешнего контроля — изображение исчезло и появилось только в момент нашего выхода из зала. А мы могли только рассказать, что встали и взялись за руки…

По правде говоря, мы с Владой рассказать могли больше, но не стали выделяться из «общей массы». Несколько забавно было видеть почтение, с которым медики стали к нам относиться.

— Вы знаете, сколько сейчас времени? — спросил нас Ростислав Петрович. — Шесть часов вечера.

Вот это да! А мне показалось, что пара часов всего прошло…

Близнецы связались с оставшимися в Загорном Володей и Юлей. Те были заняты исследованиями обоих разведчиков. К счастью, никаких неожиданностей не было. Но близнецы, Марта и Ростислав Петрович не стали дожидаться результатов диагностики и улетели обратно. Саша предлагал нам разместиться на ночь в лаборатории, но мы не видели в этом необходимости, если диагностика будет положительной. Мы заранее были убеждены, что только так и будет. К тому же Валентина с Витькой и Пусем нас ждали.

Диагност звякнул около восьми вечера. Я пробежал взглядом его отчёт, показал Владе и мы отдали его медикам Ивина. Ситуация была вполне приличной. Мы с Владой быстро перенастроили всё на терапевтический режим. По ощущениям, тело Славы было уже совершенно другим. Мы с Владой поставили внутривенное питание и на всякий случай попросили дежурных держать наготове реанимационный комплекс и передавать телеметрию с диагноста на мой домашний терминал. Саша сомневался, ехать ему с нами или остаться, но мы его убедили, что ситуация под контролем.

Мы все понимали, что то «стабильно тяжёлое» состояние, в которое каким-то чудом удалось перевести Серёгина, потребует ещё массу усилий, трансплантаций повреждённых или отсутствующих органов, а главное — было совершенно неясно, что у него с памятью. И как долго его будет контролировать Вебсик. Мы могли только надеяться на лучшее.

— Я верил в чудеса, — сказал мне Саша, — а сегодня я их видел.

Мы собрались уходить. За дверями круглого зала уже заняла свои места за аппаратурой дежурная смена.

— Спасибо тебе, Вебсик, — прошептала Влада, целуя облепленную проводами и датчиками голову отца. Картина с морем всё так же стояла у него в голове, и казалось, что живые волны на ней омывают её. Живи, человече! Жизнь прекрасна, что и удивительно… А для нас день кончился. Мы сейчас — домой, просто спать…

Саша вызвал роботакси. Влада в дороге уснула. Я донёс её на руках до дома и заботливо приготовленной для нас Валентиной постели. Она так и не проснулась. Я кинул ещё взгляд на телеметрию, что-то проглотил из домашнего ужина и тоже провалился в сон, ощущая рукой тёплого и успокоенного, что мы опять все вместе, Пуся.

Пару раз за ночь я вставал к терминалу, но там всё было спокойно. Утром Пусь не стал меня будить на прогулку и ушёл через лоджию просить выйти с ним уже вставшую Валю. Когда мы тут жили, они его иногда выводила, когда я не мог. Саша уехал в лабораторию ни свет, ни заря, и нам с Владой, проснувшимся в десять утра, было немного совестно. Контрастный душ окончательно вернул нас к жизни.

Коммуникатор показывал, что Марта вызывала нас уже несколько раз. На терминале висела записка от Ростислава Петровича. Он предлагал нам ещё задержаться в городе. Я посмотрел телеметрию, потом связался с Сашей. Профессор Ивин выглядел немного взъерошенным.

— У тебя неприятности? — осведомился я.

— Ну, как тебе сказать? — замялся он. — Я пытаюсь всё это осмыслить… И не очень получается. Вчерашний едва мерцающий жизнью труп уже пытается сесть, как понимаю.

— Воскрешение предполагает такое, — авторитетно заявил я, вызвав изображение зала и посмотрев на Серёгина. Садиться он не пытался и лежал-дышал спокойно. — Мы сейчас едем к тебе. Жди, профессор.

Влада как раз вылезла из душа. Я сообщил ей новости и попросил связаться с Мартой, но посоветовал не детализировать. Тем более что мы ещё ничего сами не видели. Сам я запросил телеконференцию с Ростиславом Петровичем и Володей. Связь установилась довольно быстро.

— Если Вебсик одобрит, то Серёгина надо транспортировать в Загорный. — сказал я им после обмена приветствиями. Ни его, ни ситуацию в Загорном нельзя оставлять без Вебсика, а насколько он может быть одновременно везде — я не знаю. Я предлагаю доставить и развернуть для Серёгина медицинскую палатку на той самой полянке, где вы беседовали с собакисами.

— Я уже перетащил туда разведчиков, — озадаченно сказал Володя. — И вроде наблюдаются подвижки… Регистрирую накопление энергетического потенциала в большой машине.

— А идея неплохая, — поддержал меня Ростислав Петрович. — Я думаю, что ваша картина в какой-то степени играет роль этой полянки.

— Не совсем, наверное, — не согласился я. — Скорее, присутствие Вебсика через картину. Но сейчас это не столь важно. Я попробую выяснить транспортабельность Серёгина и готовность Ивина выпустить его из своих рук. Во втором случае мне может потребоваться весомая поддержка. Словом, думаем, коллеги, а мы сейчас коротко перекусим и понесёмся к Ивину.

— Погоди, — остановил меня Володя. — Мы тут с Юлей вчера уточнили кое-что. Большой разведчик — это бутафория космической машины, собранная вокруг достаточно примитивного лабораторного биомеханического стенда. По уровню его исполнения — это полтора века назад. Устаревший принцип общей шины с декодерами нейроприводов. Но на него «надета» свежая бутафория изоброни и то, что ты называл «постом управления». Им — максимум лет десять. Системотехника принципиально иная, я бы сказал, оригинальная.

Володя по привычке поскрёб бровь. Я «переварил» сказанное им. Интересно получается….

— А маленький разведчик? — спросил я.

— А маленький пока не поддаётся. Он на порядок сложнее. И мы боимся ненароком его испортить.

— Все «строения» в Соловье точно исчезли?

— Да, — ответил мне Ростислав Петрович. — По данным внешнего наблюдения — исчезли.

— Вот бы проверить, какие изменения в связи с этим происходят в маленьком разведчике, — предложил я. — Получается, что они как-то взаимосвязаны.

Володя кивнул.

— Да, мы тоже это видим. До встречи!

Мы были готовы ехать к Ивину.

Коррективы внёс только Пусь, который категорически отказался отпускать нас без него. За это был весомый аргумент — если срочно нужен будет круг, то он уже был третьим. В итоге мы прибыли в проходную лаборатории втроём. Пришлось потратить некоторое время на объяснение Саше пользы собакисов для общего дела, которые, конечно, должны быть стерильными, но сами понимаете, четыре лапы и хвост… В итоге Пусь был чем-то опрыскан, завёрнут в какое-то стерильное полотенце и ехал у меня на руках до самого зала. Сам Пусь то и дело мне пытался на ухо изложить своё отношение к устоям официальной медицины, от чего я увёртывался.