Андрей Газаев - Исход

— Ладно. Своих дочерей я все равно найду, чего бы мне это не стоило. Гайя, перед последним выходом в дверь, мы говорили с тобой о сексе, и ты сказала, что здесь я увижу мужчину, перед которым должна буду снять свои одежды. Это означает, что я должна заняться сексом с Иленими? Это поможет поиску моих девочек?

Мужчина и женщина в юбочке заливисто расхохотались.

— Какая же ты славная, земная мать, и в то же время такая смешная, в своих рассуждениях. А еще удивительно упорная, ибо по-прежнему стойко придерживаешься правил игры.

— О чем ты говоришь, Гайя? — устало спросила Лекса.

— Я говорю об игре, которую ты сама себе придумала. Это твоя игра весьма интересна и увлекательна, но ты придумала ее, опираясь на убеждения и реалии старого мира. И в той реальности, где существуют твои дети, она неприемлема.

— Там другие правила?

— Там есть лишь одно правило — Любовь. И секс там, тоже пропитан любовью. Разве тебе хочется заниматься сексом с человеком, который тебе не интересен, а только лишь из необходимости момента.

— Нет, — Лекса тряхнула головой. — Но если так надо, чтобы найти моих дочерей…

Иленими и Гайя снова расхохотались.

— Не надо, — вступил в разговор мужчина. — Ты здесь совершенно не для этого.

— Скажи, земная мать, что в твоем понимании значит — заниматься сексом?

— Дарить близкому человеку тепло своего сердца, свет своей души. Ласку своих объятий и нежность красивых, искренних слов.

— Ты готова все это делать с близким для тебя мужчиной?

— Да.

— Тогда почему твой детородный орган скрыт одеждой?

Лекса опустила голову и посмотрела на свои ажурные трусики, это все что на ней осталось. Гайя, тем временем продолжила задавать вопросы.

— Почему он спрятан? Или, быть может, ты стесняешься своего тела, подаренного тебе богом?

— Нет, — девушка даже растерялась немного. — Не стесняюсь. Но таковы традиции нашего мира. Мы считаем неприличным обнажать эти участки тела прилюдно. К тому же мы носим одежды, когда нам холодно.

— Холодно было там, а здесь тепло. Но ты по-прежнему одета. И как можно считать неприличным собственное тело, ведь оно создано по образу и подобию. Ваши тела божественны. Не будешь же ты утверждать, что вы умнее природы, создавшей для любви ваши прекрасные тела.

— Нет, но…

— Не может быть никаких «но». Я спрашиваю тебя еще раз. Земная мать, ты готова дарить свою нежность и ласку людям?

— Да.

— Тогда снимай свои одежды, сбрасывай ненужные устои. Освободи себя от всего, что мешает тебе быть счастливой.

Лекса поднялась с кушетки и выполнила требование Гайи, с удивлением заметив, как растаяла прямо в руках ее последняя, ажурная тряпочка.

— Теперь ты почти готова. Твоя игра заканчивается. Вскоре ты пройдешь в эту дверь, и окажешься в месте, которого заслуживаешь. Там тебя уже ждет выбранный тобою мужчина. Но прежде, ты должна узнать свое настоящее имя.

Лекса увидела, как в нескольких метрах от нее, появился яркий проем, сильно напоминающий тот, что был на мониторе. Сердце затрепетало. Неужели это дверь в тот самый мир, куда ушли ее дети? Эта дверь не такая, как были в белом коридоре. И Гайя сказала, что игра заканчивается. Значит, она все-таки заслужила это? Все-таки смогла?

— Поднимись.

— А? Что? — девушка с трудом вернулась в действительность. Близость перехода, ведущего в мир детей, волновала ее до дрожи в коленках. До мурашек по всей коже и учащенного сердцебиения.

— Встань, пожалуйста, — Иленими стоял прямо перед ее кушеткой.

Лекса снова поднялась на ноги. Мужчина мягким движением привлек ее к себе, нежно обнял и ласково поцеловал в лоб. У девушки едва не подкосились ноги, горячая волна прошла по всему телу и на какое-то мгновение, ей показалось, что в этом сильном мужчине она видит себя.

— Прими мой дар, и будь счастлива в новом мире, — Иленими ласково провел ладонью по ее волосам и медленно растворился в воздухе.

Лекса так и осталась стоять, позабыв обо всем на свете. Чувствуя одновременно и жгучую тоску невыносимой потери, и бархатное, нежное присутствие чего-то родного и любимого. И только маленькие слезы, в ее красивых глазах отражали все, что происходило сейчас в ее душе.

— Кто это был? И что он со мной сделал? — лишь через пару минут она немного пришла в себя и смогла задать этот вопрос.

Гайя, с улыбкой и нежностью все это время наблюдавшая за ней, ответила:

— Это была ты. Твоя вторая половина, мужская сущность, не востребованная тобой в этой жизни и находящаяся здесь, в твоем собственном кристалле. Именно поэтому встреча с ней возможна только здесь.

Гайя сделала короткую паузу, давая девушке время осмыслить сказанное.

— И она передала тебе весь свой опыт, что так бережно хранила. Теперь ты будешь намного лучше понимать мужчин. И теперь ты действительно готова любить и быть любимой. И твое настоящее имя…

— Иленими, — прошептала девушка и двинулась к светящемуся проходу. — Спасибо тебе, Гайя. Спасибо за все.

Иленими шагнула в портал и оказалась сидящей на коленях на кровати своего покинутого дома. И прямо перед ней, раскинувшись на белой простыне, спала ее рыжеволосая подруга Вика.

— Ну, суки! — Дед упал за бетонное ограждение спускающейся к пляжу лестницы и вскинул автомат. Мягко выдохнул и затаив дыхание, поймал в прицел одного из этих кретинов, рассыпающихся веером и стреляющих на бегу. Да что они, Рембо себя возомнили, что ли, вояки хреновы.

Коротко рыкнул автомат и один из одетых в пятнистую, полицейскую форму дебилов, словно подкошенный рухнул на асфальт. Двое из оставшихся мгновенно попадали навзничь, третий с упрямством железного идиота продолжал бежать вперед, паля в белый свет, как в копеечку. Куда еще можно попасть, стреляя из автомата на бегу, от живота, по лежачей, едва видимой цели, с расстояния в полторы сотни метров. Вот этого самоуверенного нападающего и поймал прицелом Дед на втором выдохе. Однако верный автомат Калашникова выплюнул всего одну пулю, ушедшую мимо цели, и смолк.

— Ммать, — зарычал сквозь зубы Дед и крутанулся под откос. Краем глаза скользнул в направлении рощицы. Константин Устинович, вместе с близнецами, преодолел уже половину расстояния до «Виты» и продолжал бежать не оглядываясь. Секунд двадцать еще есть. Дед рванулся в противоположную сторону, на ходу меняя опустевший магазин. Пробежав метров тридцать, снова рванул наверх и прижимаясь к стволу дерева, окинул поле боя.

Два лежащих охранника поливали свинцом бетонное ограждение, как раз в том месте, где полминуты назад, находился Дед. Поливали не жалея патронов. Прикрывали маневр третьего, самого обезбашенного. Этот вояка, изображая из себя сталкера, неуклюже раскорячиваясь, выставив перед лицом автомат, вприсядку подбирался к лестнице. И кто тебя так воевать учил, дебилоид? Стрелять в детей ты можешь, скотина, а большему в твоей голове, видно места нет. Ну, так и пощады тебе не будет.