Дэн Симмонс - Троя

— Ну да, — подтвердил молодой мужчина.

— А нельзя говорить яснее? — возмутилась рыжеволосая Оэллео.

— В прошлом году мы уже видели нечто подобное в городе около пересохшего Средиземного Бассейна. Сейви, наша опытная спутница, толковала, что луч составлен из… Как там правильно, Даэман? Из тахионов?

— Вроде того.

— Тахионов, — продолжал супруг Ады. — Если не ошибаюсь, он содержал коды всех представителей ее расы, населявшей Землю до Финального факса. То есть этот луч и был Финальным факсом.

— Не понимаю, — устало сказал Реман.

Даэман покачал головой.

— И я. Даже не знаю, откуда взялся странный свет — может, его принесла тварь из небесной дыры, а может, наоборот, луч сам ее вызвал. Но есть еще одна новость. Очень плохая.

— Хуже остальных? — рассмеялась Лоэс.

Мужчина даже не улыбнулся.

— Надо было срочно выбираться из Кратера, подальше от орд войниксов, и я подумал: куда? В Ардис-холле ведь еще не рассвело. Ну и начал факсовать по всем знакомым местам: Беллинбад, Уланбат, Чом, Дрид, потом в поместье Ломана, Киев, Фуего, Деви, Сатл Хейтс, а после — в Мантую и, наконец, в башню Кейптаун.

— Ты хотел их предупредить, — вставила Ада.

— Конечно.

— И что здесь дурного? — осведомился Харман.

— В Чоме и в Уланбате открылись такие же дыры. В сердце колоний раскинута ледяная паутина и бьют в небеса голубые лучи. Сетебос и там побывал.

Четыре десятка слушателей потрясенно переглянулись. А потом рассказчика захлестнула волна недоуменных вопросов. Даэман и Харман принялись объяснять, как именно выражался Калибан с орбитального острова о своем божестве — «многоруком, словно каракатица» Сетебосе.

Всех беспокоила судьба Уланбата и Чома. Второй из узлов молодой мужчина успел разглядеть лишь издали — тот на глазах зарастал голубой паутиной. А в Уланбат он для верности факсовал сразу на семьдесят девятый уровень Небесных Колец и с опоясывающей террасы увидел за милю от себя сияющую дырку над пустыней Гоби. Таинственные нити похожего на лед вещества уже переползали с наружных построек на нижние уровни Колец. Семьдесят девятый этаж был чист от «паутины», однако надолго ли?

— Там было много людей? — не удержалась Ада.

— Ни одного.

— А войниксов?

— Целые сотни. Так и шныряли вокруг паутины, по ней и внизу. Только не в самих Кольцах.

— Куда же подевались жители? — жалобно спросила Эмма. — В Уланбате хватало оружия: мы сами меняли его на местный рис и одежду…

— Должно быть, они спаслись через факс, как только увидали небесный портал, — заметил Петир.

Аде его убежденность показалась немного наигранной.

— Но если все успели бежать, — рассудительно вставила Эмма, — почему из Уланбата и Чома никто не явился к нам просить убежища? Целых три города, вместе с Парижским Кратером, — это же уйма народа, десятки тысяч «старомодных», как мы. И где же они? Греоджи, Кас, — обратилась она к начальникам стражи, недавно вернувшимся из ночного караула, — сегодня при вас были новые беженцы? Кто-нибудь факсовал из других мест?

Греоджи покачал головой.

— Только Даэман Ухр. Уже под утро и вчера поздно вечером.

Хозяйка Ардис-холла выступила на середину круга.

— Послушайте… предлагаю обсудить это потом. А сейчас мы все утомились. Некоторые всю ночь не смыкали глаз. Многие даже не ели с тех пор, как началась заварушка. Стоман, Кэл, Боман, Элле, Анна и Уру приготовили кучу снеди на завтрак. Те, кому пора вставать на караул, сначала ваша очередь. И не жалейте кофе, пейте больше. Остальным тоже не помешает подкрепиться и немного прикорнуть. Реман просил напомнить, что в десять утра будет литье. В три пополудни встречаемся в бывшей бальной зале, устроим собрание всех членов общины.

Люди еще потолпились, приглушенно переговариваясь между собой, но все-таки разошлись — кто на завтрак, а кто по делам.

Харман заторопился в лазарет, на ходу подмигнув Аде и Даэману. Кузен с кузиной подождали, когда разбредутся остальные, и тронулись вслед за ним.

Хозяйка Ардис-холла тайком потолковала с Томом и Сирис — добровольными медработниками, которые оказывали раненым первую помощь, а также ночь напролет приглядывали за Никем. Ада отправила их на завтрак в общую столовую, и в лазарете остались пятеро. Ханна неотлучно сидела у постели потерявшего сознание больного, Даэман и супруги стояли рядом.

— Как в старые денечки, — произнес девяностодевятилетний мужчина, намекая на время девятимесячной давности, когда вся пятерка странствовала заодно, еще в компании Сейви.

— Только вот Одиссей умирает, — без выражения сказала Ханна, сжимая руку древнего грека в своей, так что переплетенные пальцы обоих побелели от напряжения.

Харман приблизился и посмотрел на бесчувственное тело. Наложенные час назад повязки насквозь пропитались кровью. Под сомкнутыми веками — никакого движения. Бледные, как и кончики пальцев, губы слегка раскрылись, из них вырывалось такое неглубокое, такое прерывистое, такое неверное дыхание.

— Я думаю забрать его на Мачу-Пикчу, к Золотым Воротам, — промолвил муж Ады.

Все изумленно уставились на него.

— Хочешь сказать, когда он… умрет? — пересилила себя Ханна. — Чтобы там похоронить?

— Нет. Сейчас. И чтобы спасти.

Пальцы жены пребольно впились в руку мужчине, он едва не вскрикнул от неожиданности.

— О чем ты? — Большие настойчивые глаза требовали ответа.

— Помните, что сказал Никто Петиру вчера вечером у стены, прежде чем потерял сознание? По-моему, он просил доставить себя в саркофаг на Мачу-Пикчу.

— Что еще за саркофаг? — не понял Даэман. — Я видел только гробы из хрусталя.

— Криотемпоральные колыбели, — поправила Ханна, старательно выговаривая по слогам. — Точно, были такие. Сейви про них рассказывала. Она и сама провела там несколько столетий и там же нашла спящего Одиссея за три недели до нашей первой встречи.

— Да, но старуха редко баловала нас правдой, — возразил Харман. — Может, и вообще никогда. Грек признавался, что знает ее много дольше. Как же, ведь они на пару распространяли на Земле туринские пелены, мода на которые появилась одиннадцать лет назад.

Ада нащупала в кармане расшитую ткань с микросхемой, оставленную для нее Даэманом.

— Вот и Просперо… там, наверху… намекал, — продолжал девяностодевятилетний, — что мы, дескать, не готовы понять всего насчет Одиссея. Да и сам бородач, перебрав за ужином сладкого вина, все время болтал о некой колыбели, шутил, что хорошо бы туда вернуться.

— Может, он имел в виду хрустальные гробы… э-э-э… саркофаги? — предположила Ада.

— Не думаю. — Харман принялся расхаживать взад и вперед между пустыми койками. Все прочие жертвы минувшего сражения предпочли выздоравливать в собственных комнатах особняка или в наружных казармах, и только Никто долежал до утра. — Чует мое сердце: там, у Золотых Ворот, спрятано что-нибудь вроде целительной колыбели.