Дэн Симмонс - Троя

— Давай-ка перекусим на скорую руку, потом прихватим оружие, оденемся — и в дорогу. Я спущусь на соньере к лазарету. Надо еще найти ребят покрепче, пусть помогут донести Одиссея до машины.

— А разве нельзя поесть по пути? — спросила молодая женщина.

— Уж лучше заранее, — поморщился возлюбленный Ады, припомнив сумасшедшую траекторию полета, которую показал соньер: почти отвесный подъем из Ардиса, крутая арка над атмосферой и пулей вниз. При одной лишь мысли об этом сердце выпрыгивало из груди.

— Пойду заберу свои вещи, — сказала Ханна. — Поищу Тома и Сирис. Может, они помогут с Одиссеем. — И она заспешила вон, чмокнув подругу в щечку.

Харман покосился напоследок на сизое лицо умирающего, подхватил супругу под локоть и повел по коридору в сторонку.

— Все-таки я должна полететь с тобой, — заупрямилась Ада.

— И мне бы хотелось того же, — понимающе кивнул мужчина. — Но люди скоро переварят новости Даэмана. Когда до них дойдет, что Ардис — возможно, единственный уцелевший узел, а кто-то или что-то пожирает все прочие города и поселения, начнется такое…

— По-твоему, остались только мы? — прошептала хозяйка особняка.

— Понятия не имею. Но если та дрянь, что на глазах твоего кузена выползла из небесной дыры, и есть божество Сетебос, о котором твердили Просперо и Калибан, то мы в большой беде.

— Думаешь, Даэман не ошибся, и… настоящий Калибан теперь орудует на Земле?

Харман закусил губу, пораскинул мозгами и наконец произнес:

— Да. Полагаю, это чистая правда. С чудовища станется устроить бойню в Парижском Кратере и вырезать жителей целой башни, лишь бы добраться до матери Даэмана и преподать ему жуткий урок.

Проглянувшее солнце снова заволокли тяжелые тучи; на улице потемнело почти как ночью. Казалось, Ада пристально наблюдает за рабочей суетой у литейного купола. Снаружи донесся веселый смех мужчин и женщин, отправляющихся на смену стражникам у северной стены.

— А если Даэман не обманулся, — вполголоса, не поворачиваясь, промолвила будущая мать, — то что помешает Калибану и прочим тварям заявиться к нам, когда ты улетишь? Не боишься спасти своего Одиссея, потом вернуться сюда — и найти пирамиды обглоданных черепов? Мы даже улететь не сможем: соньер-то вы заберете.

У Хармана вырвался стон. Отпрянув от супруги, девяностодевятилетний утер ладонью лоб и щеки: кожа отчего-то похолодела и стала липкой.

— Любимый! — Ада вдруг развернулась, шагнула к нему и порывисто обняла. — Прости, я зря это сказала. Конечно, ты должен лететь. Безумно важно, чтобы Одиссей выжил: он, во-первых, наш друг, а во-вторых, может знать, что за опасность нам грозит и как с ней бороться. Да и лишние боеприпасы не помешают. И я бы ни за что на свете не бросила Ардис-холл. Здесь мой дом, наш общий дом. Как хорошо, что четыре сотни человек помогают его защищать! — Она поцеловала мужа в губы, еще раз прижалась щекой к его кожаной куртке и прошептала: — Ну разумеется, тебе нужно лететь, Харман. Нужно. Извини, я тут наговорила напраслины. Только возвращайся скорее.

Мужчина хотел ее утешить, но не нашел подходящих слов — и лишь крепко обнял в ответ.

Опустив соньер на три фута над землей у основного черного хода, девяностодевятилетний мужчина увидел, что его поджидает Петир.

— Я отправляюсь с вами, — заявил молодой человек.

Дорожная накидка, короткий меч и охотничий нож за поясом, полный колчан и самодельный лук не оставляли сомнений в серьезности его слов.

— Я уже сказал Даэману… — начал было Харман, опершись на локоть и выглядывая из ниши на поверхности овальной летающей машины.

— Знаю, все так… Но только для него. Парень еще не пришел в себя после смерти матери, работа с посланниками немного развеет его темные мысли. Но и вдвоем вам лететь нельзя. Ханна, конечно, с носилками справится, а кто прикроет ваши спины в случае чего?

— Ты нужен здесь…

— Нет, не нужен, — опять перебил Петир. Голос у него был тихий, твердый, невозмутимый, но взгляд прожигал насквозь. — Винтовка с дротиками — вот чего не хватает нашим. Я оставлю ее вместе с обоймами. А без меня как-нибудь обойдутся. Через шесть часов моя смена на карауле, перед этим полагается отдых. Если не ошибаюсь, ты обещал Аде Ухр обернуться довольно скоро?

— Вообще-то… — Харман не успел договорить.

Его супруга вышла из дверей вместе с Ханной, Сирис и Томом, неся Одиссея. Умирающий был завернут в теплые одеяла. Пилот выпрыгнул из парящего соньера, помог поднять седокудрого силача и уложить его в мягко выстеленное углубление в задней части летучей машины. Обычно во время путешествия пассажиров удерживали на месте ориентированные силовые поля, но колонисты решили на всякий случай опутать не приходящего в сознание друга шелковой сетью, натянутой по периметру каждой ниши для оружия и прочих неодушевленных предметов, и закрепить ее как следует. В конце концов, древний грек мог умереть прямо в полете, и холодное тело попросту выпало бы наружу.

Харман забрался на свое место, пристроился и сообщил Ханне:

— Петир составит нам компанию.

Девушка словно и не услышала. Она смотрела только на умирающего Одиссея.

— Ладно, парень, — продолжил пилот, — твоя ниша слева и в хвосте. Лук и стрелы держи наготове. Ханна, ты справа. Отправляемся.

Тут подошла Ада, перегнулась через металлический край и быстро чмокнула супруга в губы.

— Возвращайся засветло, а то хуже будет, — вполголоса пригрозила она.

Затем повернулась и пошагала обратно к особняку с Томом и Сирис.

Харман просунул обе ладони под носовой край аппарата, активировал голографическую панель управления и вообразил три зеленых кружочка внутри больших алых окружностей. Над левым запястьем заструилось голубое свечение, а перед глазами пилота стали вырисовываться причудливые линии.

— Цель путешествия — Золотые Ворота Мачу-Пикчу? — ровным голосом произнесла машина.

— Да, — отозвался мужчина.

— Кратчайшая траектория? — уточнил соньер.

— Да.

— Все готово к началу полета?

— Готово, — сказал Харман. — Поехали.

Людей вжало в ниши: это заработали силовые поля-ограничители. Машина разогналась над частоколом и кронами деревьев, а потом почти отвесно устремилась в небо и преодолела звуковой барьер, не успев набрать и двух тысяч футов.

Ада не стала смотреть, как улетает ее любимый, и когда звуковая волна (сколько же их обрушилось на дом со дня Великого Падения за время жутких метеоритных ливней!) сотрясла окна и стены, будущая мать всего лишь поинтересовалась у Оэллео, чья очередь убирать и менять разбитые стекла.

В главном зале она сняла с крючка шерстяной плащ, миновала двор и отправилась дальше за ворота. На бывшей красивой лужайке, сбегавшей по холму на четверть мили — нынешнем пастбище и поле битвы у Ардиса, — коченели земляные комья и трава, утоптанные копытами, разрытые лапами врагов: того и гляди вывихнешь лодыжку. Вдоль кромки леса медлительные быки с грохотом тянули длинные грузовые дрожки, куда специально отряженные мужчины и женщины складывали трупы войниксов. Металлические корпусы переплавлялись потом на оружие, а кожа из горбов годилась на одежду и крепкие щиты. Ада помедлила, посмотрела, как один из первых учеников Одиссея по имени Каман, употребляя особые клещи, которые придумала и выковала для этой цели Ханна, выдирает из мертвых тел и собирает в большие ведра использованные арбалетные болты: после их можно будет почистить и заново наточить. И дно повозки, и руки мужчины в длинных перчатках, и заледенелая почва посинели от крови чудовищ.