Дэн Симмонс - Троя

— Другие соньеры! — вскрикнул Петир.

Да и Харман едва удержался от вопля. Новые летающие машины могли бы решить судьбу всех обитателей Ардис-холла. Странно, что древний грек ни разу не упомянул об этом после того, как несколькими месяцами ранее наведывался сюда в одиночку за винтовками.

— Нет, не соньеры… Не совсем… — торопливо прибавила Ханна. — Отдельные части. Корпусы. Запасные детали.

Харман разочарованно потряс головой; вспыхнувшие было надежды рассеялись.

— Тогда при чем здесь… — начал он.

— Если не ошибаюсь, мы могли бы там сесть , — вставила воздыхательница Одиссея.

Пилот как раз обогнул южную башню, стараясь держаться на расстоянии. На ржавых постройках темнело более сотни войниксов; а вот на гроздьях зеленых шаров и стеблях, обвивших башню подобно винограду, тварей не было.

— Здесь же нет входа! — проорал девяностодевятилетний. — Да и пузырей тут столько… Разве ты найдешь тот самый, глядя отсюда?

Он отлично помнил с прошлого раза, что углестекло только изнутри выглядело совершенно прозрачным, а снаружи казалось мутным и не просвечивало.

Блеснула молния. Полил дождь, и над путешественниками вновь замерцало силовое поле. Войниксы, успевшие забраться на вершины башен, и те, что сотнями повисли на отвесных стенах, неотрывно следили за кружащим соньером, вращая безглазыми головами.

— Найду, — заспорила Ханна. Теперь девушка тоже стояла на коленях, держа Никого за руку. — У меня отличная зрительная память… Сейчас припомню каждый свой шаг, осмотрюсь повнимательней и отыщу нужный пузырь.

Она окинула взором окрестности, затем на минуту прикрыла веки.

— Вон там. — Палец уверенно ткнул в ничем не примечательный зеленый шар, который выдавался от южной башни примерно на шестьдесят футов, — один из сотен себе подобных.

Харман решил опуститься ниже.

— Ни одного отверстия, — протянул он, подвесив соньер в семидесяти футах над пузырем.

— Подумай сам, — возразила молодая женщина, — машины ведь как-то влетали в этот, как его… гараж . Дно там было плоское и сделанное из другого материала, чем в остальных шарах.

— Да, но соньеры могли вносить туда по частям, — заметил Петир.

Ханна покачала головой, и Харман уже в который раз подивился несносному упрямству этой в общем-то милой дамочки.

— Давайте посмотрим поближе, — заявила она.

— А войниксы… — заикнулся пилот.

— На пузырях их нет, — вмешалась Ханна. — А с башни до нас не допрыгнуть.

— Доберутся по углестеклу, — вставил Петир.

— Это навряд ли, — заупрямилась девушка. — По-моему, что-то их туда не пускает.

— Чепуха какая-то… — возмутился молодой человек.

— Погоди-ка, — прервал его Харман. — Может, и не чепуха.

Тут он поведал друзьям о вездеходе, на котором они с Даэманом и Сейви ехали десятью месяцами ранее по дну Средиземного Бассейна.

— Верхняя часть машины напоминала это стекло, — рассказывал он. — Снаружи ничего не разглядеть, а изнутри прозрачно. Но главное, к нему ничего не прилипало — ни дождевые капли, ни даже войниксы, которые охотились на нас в Иерусалиме. Старуха говорила о каком-то особом покрытии, уничтожающем трение. Правда, не помню, как назывался тот материал.

— Давайте посмотрим поближе, — повторила Ханна.

С расстояния в два десятка футов муж Ады и сам увидел вход. Тот был еле заметен, и если бы не странствия на орбитальном острове Просперо и знакомство с полупроницаемой мембраной лазарета… Едва различимый квадратик казался лишь немногим светлее прочей поверхности вытянутого пузыря.

— А вдруг эта ваша полу-как-там-ее-мембрана — простой обман зрения? — усомнился Петир.

— Тогда, полагаю, мы разобьемся.

С этими словами Харман выжал рычаг и направил машину вперед.

Полупроницаемая молекулярная мембрана оказалась вполне даже проницаемой. Квадрат плотно сомкнулся за летающим аппаратом, и тот опустился на металлическую палубу среди подобных себе машин, растерзанных, точно жертвы людоедского ужина. Троица поспешно уложила Одиссея-Никого на носилки, Ханна подхватила переднюю часть, Харману досталась задняя, Петир вызвался охранять, и друзья устремились по запутанному лабиринту из зеленых пузырей. Они пересекали коридоры, взбирались по застывшим эскалаторам, торопясь найти то место, где Сейви, по ее словам, провела с Одиссеем долгую криоспячку.

Девяностодевятилетний искатель приключений был сражен наповал — и не столько памятью молодой спутницы, ни разу не помедлившей на ступенях или у новой развилки, сколько ее необычайной выносливостью. Стройная девушка даже не запыхалась, в то время как Харману не помешала бы передышка. Одиссей-Никто не мог похвастать завидным ростом, зато отличался изрядным весом. Муж Ады поймал себя на том, что все чаще посматривает на грудь больного, словно желая удостовериться, по-прежнему ли она поднимается и опадает. Могучий грек еще дышал… Но и только.

Очутившись в основном коридоре, обвивающем башню, троица замерла, и Петир воздел свой лук, приложив пернатую стрелу. С металлического моста свисали десятки войниксов и пристально, хотя и без глаз, наблюдали за людьми.

— Они нас не видят, — промолвила Ханна. — Углестекло снаружи не просматривается.

— Да нет, я думаю, что видят, — нахмурился Харман. — Сейви рассказывала, сенсоры в их горбах воспринимают оптические сигналы на триста шестьдесят градусов вокруг в инфракрасном излучении… э-э… мы его чувствуем как тепло, наши глаза к этому не приспособлены… И что-то мне подсказывает: эти твари пялятся прямо на нас.

Друзья продолжали путь по извилистому коридору, а серые существа внимательно поворачивались им вслед. Внезапно дюжина войниксов тяжело прянула на потолок.

Петир успел только вскинуть заряженный лук над головой. Будущий отец не сомневался: еще секунда — и твари обрушатся сквозь углестекло. Раздались еле слышные удары: это войниксы валились на тончайшее силовое поле и беспомощно скользили по нему вниз.

Между прочим, пол коридора на этом участке был особенно прозрачен. Зрелище изрядно щекотало нервы. Харман и Ханна по крайней мере уже испытывали нечто подобное и не сомневались в надежности опоры под ногами, а вот воздыхатель девушки то и дело косился вниз, каждую секунду ожидая падения.

Миновав самую крупную комнату — Сейви окрестила ее «музеем», — троица попала в трубу с хрустальными саркофагами. Углестекло здесь почти не просвечивало. Приглушенное зеленоватое мерцание напомнило девяностодевятилетнему страннику то время — неужто миновало всего полтора года? — когда он путешествовал по Атлантической Бреши, любуясь вздымающимися по обе стороны водяными громадами, посматривая на гигантских рыбин, которые плавали над его головой.