Миа Тавор - Созвездие Волка. Начало

Литература тоже прошла спокойно, но моя соседка по парте так и не появилась. Оказалось, что этот предмет ведет миссис Прингс с ее певучим голосом. Поэма Шекспира, которую мы рассматривали, была мне хорошо знакома, и остаток школьного дня пролетел незаметно.

Когда прозвенел долгий резкий звонок, означающий конец школьного дня, я одним махом смахнула тетрадки и ручки в сумку и чуть ли не бегом отправилась к выходу.

Сбежав по ступенькам, я заметила шикарные дорогие машины, в которые садились ученики в красной форме. Сейчас поразившая меня утром тишина окрестностей была нарушена ревом спортивных моторов. Они со скоростью неслись к выезду и через пару секунд исчезали вдали. Машины учеников в синих и желтых плащах были куда скромнее и, в отличие от красных, парковались они гораздо дальше от школы. Большинство были совсем развалюхи — напрягаясь из всех сил, мотор хлопал и рычал, вызывая бурные эмоции веселья у красных, которые притормаживали, чтобы отпустить обидные замечания по этому поводу.

Чуть в стороне от входа моя тетка с кислым лицом слушала миссис Джеймс. При виде последней в уме живо пролетела сцена утреннего инцидента, и обе щеки запылали от злости. Однако стоило мне появиться на улице, как обе замолчали. Не говоря мне ни слова, тетка поманила пальцем моих кузенов, которые уже вышли во двор, и направилась к синей, дорогой тойоте, припаркованной на стоянке красных. У всех троих были красивые белокурые волосы, отливающие блеском даже при отсутствии на небе солнца. Я заметила, как они перебросились короткими фразами, и мой кузен сел за руль. Через минуту машина тронулась, оставив меня далеко позади.

«Ну и черт с ними», — зло подумала я. Ехать домой в их компании мне совершенно не хотелось.

В голову пришла мысль сбежать, пока за мной никто не наблюдает, но я тут же ее отбросила. У меня нет денег, скоро вечер, и я не знаю местности. Лишь мельком глянув на карту Канады перед приездом, я помнила, что этот маленький северный городок сильно отдален от других немногочисленных населенных пунктов в этой части страны. Сначала нужно хотя бы раздобыть карту и составить план. «А еще лучше как-то связаться с Робертом», — мысленно сказала я себе, отчего мне немного полегчало.

Спустившись со ступенек и поплотнее закутавшись в плащ, я направилась в сторону дома. Дорогу я помнила хорошо, единственное, что меня беспокоило, это густые тучи и застывший воздух, предвещающий скорую грозу. Проезжающие мимо меня машины то и дело сворачивали в прилегающие участки.

Наконец показалась знакомая развилка, и я свернула по направлению к воротам. Подобно остальным домам в округе, большой двухэтажный коттедж был обнесен высокой деревянной оградой, вдоль которой плотно выстроились густые ели, надежно скрывающие его от посторонних глаз.

Дверь оказалась открытой. Я уже собиралась незаметно проскользнуть на второй этаж, как меня подхватила чья-то рука и потащила за собой.

— Ах ты маленькая дрянь! Что я тебе говорила, а? — услышала я над собой знакомое шипение. Не успела я и пикнуть, как тетка втолкнула меня в гостиную, в которой уже собрались все представители данного семейства.

Нахмурив брови, дядя сидел во главе длинного обеденного стола. Я отметила, что они с мамой были очень похожи: прямой аристократический нос, волевой подбородок, тот же светло-голубой, почти прозрачный, цвет глаз и соломенного цвета волосы. Втайне я всегда мечтала походить на маму и терпеть не могла свои густые темные волосы и ярко-синие с золотыми крапинками глаза, которые все почему-то находили необычными. Я же считала их очередным невезением, и больше всего хотела ничем не отличаться от других. Если от тройного имени я с грехом пополам отделалась, то с глазами все было намного сложнее.

Дядины брови сошлись на переносице, а ладони постукивали по столу, громко выдавая недовольство.

— А вот и твоя неблагодарная племянница, — хриплым, срывающимся от злости голосом протянула тетка. — Пусть объяснит тебе, почему в первый же день она прогуляла урок, нахамила почетному члену администрации школы и лучшей ученице.

Ну еще бы, кто бы сомневался. В первый же день эта ведьма миссис Джеймс не упустила возможности нажаловаться, и тетя выглядела так, будто вот-вот лопнет от злости. На лошадином лице ее дочери, которая была ее уменьшенной копией, проступала радость предстоящей взбучке: ее глаза горели, и она с трудом сдерживала переполнявшее ее возбуждение. Нетрудно представить, с каким удовольствием она рассказывала дяде и тете о том, что произошло в столовой. В отличие от этой троицы, мой кузен выглядел на редкость невозмутимо.

— Интересно, как быстро прикроют вашу драгоценную школу после того, как я расскажу о том, что там позволяют себе поднимать руку на учеников. А ваш «почетный член администрации» с громким шумом загремит прямиком в тюрьму, — нарочито спокойным тоном ответила я, смотря тетке прямо в глаза.

При моих словах ее зрачки расширились — я подумала, что еще немного и ее хватит удар. Ее ноздри раздулись от гнева, а глаза, готовые вылезти из орбит, бешено вращались; она схватилась за сердце и несколько минут шумно хватала ртом воздух. Но готовый вылиться на меня поток ругательств был прерван стуком дядиного кулака по столу.

Его губы плотно сжались, из-за чего он выглядел еще более хмурым. На какой-то миг во мне вспыхнула надежда, что он примет мою сторону.

— Если тебя наказали, значит ты того заслужила, — раздраженно прорычал он, так, что под его крепкими, хорошо выраженными скулами заходили желваки. — А если будешь распространять свои фантазии про физические наказания, которым ты якобы подверглась в школе, то придется принять соответствующие меры для твоего воспитания. Лгунов и выдумщиков в этом доме я не потерплю.

Его слова подействовали на меня, словно ушат ледяной воды, возвращая в жестокую действительность.

— Я не выдумываю! — отчаянно воскликнула я, пытаясь найти в комнате хоть один сочувствующий взгляд.

Но двоюродная сестра блаженствовала, явно наслаждаясь происходящим, а хладнокровный кузен наблюдал за усиливающимся дождем с отсутствующим взглядом, словно ему не было дела до происходящего в гостиной

— А кто тебе поверит? — поддержала его тетка. — С твоим-то проблематичным поведением, из-за которого тебя исключили из шести школ, молчать бы в тряпочку. Взглянув в твое личное дело, ни один полицейский не станет прислушиваться к словам отъявленной лгуньи. Это то, кто ты есть — мерзкая, подлая, неблагодарная лгунья, которая не ценит то, что для нее делают! И вместо того, чтобы благодарить нас за то, что мы ее приютили, эта дрянь смеет нам угрожать! Да кто ты такая, чтобы говорить что-то в сторону нашей великой школы и учителей? Пары пощечин слишком мало, чтобы вбить тебе что-то в голову! Ты заслуживаешь любую порку, которой они решат тебя наказать, — брызгая слюной, прошипела она.