Клод Лалюмьер - Витпанк

Сью поглядела на меня так, словно я сообщила ей, что летала на Марс на НЛО.

— Ты была у нее дома?

— Ну да, я была у нее дома, — повторила я несколько натянутым тоном.

— Слушай, — сказала Синди, — а как тебе понравились штаны мистера Макфарланда? Правда, смешные?

Разговор переключился на мистера Макфарланда и на то, какой он забавный. Я была благодарна Синди за то, что она переменила тему. Мне показалось, что ей не понравился пренебрежительный тон, которым Сью говорила о Лисе. Она спросила, не хотим ли мы пойти к ней поплавать, но я отказалась.

— Я не могу, мне надо еще кое-что сделать дома. Мама просила меня.

Придя домой, я переоделась в джинсы и отправилась на нашу полянку. Лисы там не было. Я пошла к ней домой, но Гас сказал, что она еще не возвращалась. Я поискала ее у ручья, где водились тритоны, потом пошла к трубе.

Возле входа я остановилась и прислушалась.

— Лиса? — позвала я.

Ответа не было. Вода уже стояла низко — всего лишь маленькая струйка текла посередине трубы. Я увидела грязные отпечатки ног на сухом цементе возле воды, они были как раз такого размера, как ноги Лисы.

— Лиса, — позвала я снова.

Я двинулась в темноту, идя по загибающемуся вверх цементному боку трубы, чтобы не ступать в ручеек. Эхо моих шагов разносилось по всей длине туннеля.

Каждый раз, когда я бывала здесь, Лиса шла впереди. Сейчас мне казалось, что в туннеле темнее, чем бывало когда-либо прежде.

— Лиса!

— Да?

Ее голос звучал тихо. Она была совсем недалеко от входа.

— Я искала тебя.

— Ну что ж, вот и нашла.

Я натолкнулась на нее — она полусидела на боку трубы, упершись ногами прямо в воду. Я присела рядом.

— Ты не подождала меня после уроков.

— Мне показалось, что ты хотела пообщаться с теми другими девочками.

— Ты могла бы пойти домой вместе с нами, — возразила я.

— Нет, не могла бы. Я им не нравлюсь.

— Просто они тебя не знают, — ответила я, уже зная, что она права. Синди еще могла бы принять ее, но не Сью.

Она не ответила.

— Моя мать хочет, чтобы я вступила в этот скаутский отряд. Если бы ты тоже вступила, то…

— Нет, спасибо, — ответила она. — Не интересуюсь. Это бы ничего не изменило.

Я сидела в темноте рядом с ней, понимая, что она права.

— Забудь о школе, — внезапно произнесла она. — Давай посмотрим, насколько далеко мы сможем пройти по туннелю.

— Прямо сейчас? У нас же нет ни фонарика, ни чего-нибудь такого…

Свет от входа казался очень далеким.

— Пошли, — сказала она. — Кажется, я знаю, где она выходит.

Я пошла следом за ней в темноте, шлепая по воде. Она быстро шагала вперед, вновь приняв на себя командование.

— Смотри, отличное место, чтобы спрятать сокровище, если бы оно у нас было, — говорила она. — Здесь его никто никогда не найдет.

Свет от входа позади нас исчез. В воздухе висел запах затхлости и глины. Мы не могли заблудиться — туннель был только один, и чтобы выйти из него, нам надо было всего лишь повернуть назад, — но мое сердце билось быстрее, и было трудно дышать. В конце концов, когда, казалось, прошло уже несколько часов, я увидела впереди булавочный лучик света, который становился все больше по мере нашего приближения.

Когда мы выбрались к солнечному свету, Лиса уже ухмылялась во весь рот. Мы вышли на другую сторону орехового сада, пройдя под землей чуть ли не милю.

— Ну как, разве это было не круто? — спросила она.

Я легла на землю, в пятно солнечного света, ужасно радуясь, что снова вижу свет дня. Она присела рядом со мной, обняв руками колени.

— Да, — признала я, — это было действительно круто. Без тебя я бы этого ни за что не сделала.

Она лишь кивнула, подтверждая свою руководящую роль и авторитет. Она снова была королевой лис.

Той осенью моя жизнь разделилась между двумя мирами.

После школы и на выходных я проводила все время, какое только могла, в лесу вместе с Лисой. В школе я старалась быть осмотрительной. Временами я общалась с Синди и ее подругами, а временами общалась с Лисой.

Как-то раз, войдя в кабинет естествознания, я обнаружила там стеклянный аквариум, полный больших зеленых лягушек. Мистер Макфарланд поднял вверх извивающуюся лягушку и продемонстрировал нам, как втыкать ей иглу в основание шеи, чтобы разорвать позвоночник.

— А теперь вы все сделаете то же самое, — сказал он. — Каждая пара лабораторных партнеров вскроет одну лягушку.

Когда он спросил, сеть ли у кого-нибудь вопросы, Лиса подняла руку и сказала, что не будет этого делать.

Он кивнул и сказал, что сам убьет лягушку для тех пар, которые не могут сделать этого сами.

— Нет, — сказала Лиса. — Я не стану вскрывать лягушку, даже если вы убьете ее. Я не хочу иметь с этим ничего общего! — она почти кричала на него.

Мистер Макфарланд слегка покраснел.

— Думаю, тебе придется поговорить об этом с деканом девочек, — натянуто проговорил он. — Джоан, может быть, ты присоединишься к одной из других групп?

— Я тоже не стану этого делать, — тихо произнесла я. — Наверное, я лучше тоже пойду поговорю с деканом девочек.

Мистер Макфарланд выглядел удивленным — все же я была на хорошем счету. Но я не могла покинуть Лису, так что мы обе вышли из кабинета и направились к декану девочек. Та посмотрела на Лису с грустью, а на меня — с удивлением.

— Сара, мне очень жаль, что я снова вижу тебя здесь. Джоан, я удивлена, что вообще тебя здесь вижу.

Лиса села, сложив руки на груди, с несчастным и упрямым видом, в то время как я принялась многословно и сбивчиво говорить о жестокости к животным и уважении к жизни. В конце концов декан девочек прониклась симпатией к тому, что она назвала нашей «чувствительностью». Я предложила, чтобы мы с Лисой пошли в библиотеку, провели исследование по этому типу лягушек и написали доклад по этой теме. Декан и мистер Макфарланд согласились.

На уроках английского я писала стихи — которые, как я знала, должны были понравиться мисс Парсонс. Всякую чепуху про облака, дождик и грустные чувства. Мне всегда это хорошо удавалось — понимать, что нравится учителям, и выдавать им это.

Лиса попросту не могла освоить этот трюк, хотя я объясняла ей.

— Это нечестно, Тритон, — сказала она как-то, когда мы сидели на нашей полянке. — Ты пишешь то, что ее ублаготворит, вместо того, чтобы писать то, что тебе нравится. Зачем тратить зря свое время?

Я пожала плечами.

— Мне ставят хорошие оценки. И тогда родители меня не достают.

Стихи, которые писала Лиса, казались мне более интересными, чем мои, но они были не о тех вещах, которые нравились мисс Парсонс. Лиса писала об отслаивающейся краске на их доме, о запахе тины в нашей трубе, о надписях на стене школьного двора. Она не хотела тратить время, проверяя, чтобы все слова были написаны правильно, и считала излишним переписывать стихотворение начисто только для того, чтобы в нем не было помарок. Ее почерк был ужасен. Мисс Парсонс снимала баллы за правописание и аккуратность — но мне кажется, что на самом деле Лиса получала низкие отметки из-за того, что ее стихи заставляли мисс Парсонс нервничать.