Лайон де Камп - Демон, который всегда ошибался

— Я объясню, — сказал я, стоя спиной к двери, на случай, если Шнери решит выскочить и позвать своих людей. В случае надобности, я бы убил его, сказав телохранителям, что их господа спят, и выскользнул бы из города. Когда я договорил, Шнери сказал:

— Мне следовало бы знать, что пьяный дурень непременно вляпается в историю, вроде этой. Если бы разум его был достоин этого великолепного тела… Но что теперь? Воины зажарят вас на медленном огне, если узнают правду. Я понимаю вас, потому что долго жил среди новариан, я — только наполовину кочевник.

— Сэр, — спросил я, — видели ли вы тело, лежащее в гостиной?

— Да, и собирался спросить тебя о нем.

Я рассказал все, что знал.

— А теперь, — предложил я, — давайте поступим так. Скажем солдатам, что госпожа Роска отправилась отдохнуть в свою комнату, что мертвый тип, который на самом деле был только ранен, пришел в себя, пробрался наверх и попытался овладеть госпожой Роской, что Хваеднир услышал ее крики и кинулся ей на помощь, и они с воином нанесли друг другу смертельные раны. Тогда винить будет некого.

Вокруг моего плана разгорелись споры, но никто не смог придумать лучший вариант. Роска удалилась в смежную комнату, чтобы привести себя в порядок. Я сказал Шнери:

— Если Иру и суждено попасть под власть кочевников, вы будете лучшим монархом, чем ваш покойный кузен.

— Только не я, — ответствовал тот. — Я буду рад убраться от этой проклятой жары и увести воинов, пока они не попали под влияние новарианской роскоши. У Хваеднира был хороший шанс, человек поумнее мог бы его использовать, но тогда в степях мы потерпели бы поражение. Чтобы сражаться с гендингами, нам нужен каждый воин.

А теперь — помоги мне перенести мертвого воина в эту комнату, чтобы наша история выглядела правдоподобно.

Я заметил:

— Мне кажется, принц Шнери, что нам с мадам Роской лучше уйти из Ира прежде, чем вы объявите о кончине вашего кузена. Вы, человеческие существа, так легко поддаетесь слухам, что если кто-нибудь из ваших людей решит посмотреть на случившееся под другим углом, то мне не хотелось бы оказаться в этот момент рядом с ним.

После небольшого спора Шнери признал, что мы правы. Мы вышли в гостиную, где принц приказал одному из воинов:

— Отведи этих двоих за пределы города и снабди их лошадьми из резерва генерала.

Через четверть часа мы были уже в пути.

— Что же дальше, о, Эдим? — спросила Роска.

— Адмирал Диодис даст нам надежное укрытие, пока шум не уляжется. В случае нападения он может отплыть по Кийамосу дальше.

Так все и случилось. Тучный седеющий адмирал сердечно приветствовал нас на борту флагмана. Он уже созвал своих людей на корабли, и флот стоял на якорях вдоль побережья, так что застать его врасплох было невозможно.

Сидя в каюте Диодиса, мы пили горячую коричневую жидкость. Адмирал сказал:

— Этот напиток называется «чай», его родина — Куремон на Дальнем Востоке. Он растет на кустиках, сухие его листья собирают и в таком виде привозят в Салимер, оттуда — в Джанерет по внутреннему морю и далее по суше в Ираз. Будем надеяться, что когда-нибудь его будут привозить и к нам в Новарию. Нам не помешает хороший напиток, не заставляющий пьянеть.

— Ну а теперь, Эдим, расскажи нам о своих приключения.

Я начал свой рассказ. Однако через несколько минут я заметил, что Адмирал Диодис и мадам Роска почти не слушают меня. Вместо этого они смотрели друг на друга, время от времени обмениваясь вполголоса какими-то замечаниями. Они улыбались и много смеялись.

В конце концов, это стало настолько заметно, что я, наслаждаясь чаем, позволил своему рассказу уйти далеко в сторону. Они этого даже не заметили.

На следующий день принц Шнери и несколько его военачальников подъехали к кромке воды и помахали нам. Нас с адмиралом доставили на длинной лодке поближе к берегу, чтобы можно было разговаривать с ними.

Возвращайтесь в Ир и пожелайте нам доброго пути! — крикнул Шнери.

— Вы собираетесь уходить? — спросил адмирал.

— Конечно. Не бойтесь, с историей о смерти моего кузена я все уладил, никаких сложностей не было, и я отношусь к вам, как и раньше по дружески. — Поскольку он говорил на новарианском, его военачальники нас не понимали.

— Мы ценим это, — ответил Диодис. — Но попрощаться с вами можем и отсюда.

— Я понимаю ваши подозрения, но прошу вас поверить мне. В полдень я провожу погребальную церемонию, а потом отдам приказ выступать. Вам тоже стоило бы посетить город в это время, адмирал, потому что, насколько я понимаю, Ир должен деньги и вам. Сейчас самое подходящее время их получить.

— Но если ваши солдаты совершенно очистили город…

— Мы этого не сделали, мы взяли только то, что причиталось нам по контракту Эдима. Требования Залона тоже могут быть удовлетворены надлежащим образом. Если вы мне не доверяете, возьмите с собой охрану из моряков. Если останетесь на кораблях — сами потом будете воевать с казуистикой Синдиката, требуя плату с синдиков.

— Мы прибудем, — ответил адмирал.

Принц Шнери поднес факел к саркофагу, в котором лежало тело Хваеднира. Когда рокочущее пламя и дым объяли тело, ряды хрунтингов потрясло рыдание. Едва ли чьи-то глаза остались сухими — рыдали буквально все. Шнери тихо сказал мне:

— Возвращайся через сто лет, Эдим, и ты обнаружишь, что Хваеднир стал героем легенд — чистым, благородным, прекрасным идеалом хрунтингов. Его неотесанность будет забыта, а добродетель будет превозносится превыше всего.

Мы поговорили о том, о сем и я спросил:

— Прошу вас, принц, объясните мне. Вы знаете обитателей Первого уровня лучше, чем я. Вы видели вон ту пару, адмирала Диодиса и мадам Роску?

— Да.

— Так вот, с тех самых пор, как мы поднялись вчера на борт флагмана, они ведут себя несоответственно своим характерам. Это настолько бросается в глаза, что я просто сконфужен, ведь я уже считал себя знатоком по части натур обитателей Первого уровня.

— Что же тебя озадачивает?

— Роска — сама по себе серьезная, сдержанная дама, полная достоинства и самоуважения, хотя она и склонна к перемене мнений. Адмирал Диодис — резкий, сильный, уверенный в себе человек. Оба, можно сказать, ведут себя так, как этого можно ожидать от такого рода людей. Но когда они находятся вместе, они полны беззаботного смеха и, как дети, без конца делают глупые замечания. Они кажутся настолько поглощенными друг другом, что забывают обо всех окружающих.

— Это просто, — ответил Шнери. — Они влюблены друг в друга.

— А! Я читал об этом чувстве, когда учился, но сам никогда не был свидетелем подобного феномена, так что не мог его распознать. Что же, они теперь поженятся?