Максим Далин - Термитный мёд

— Окраина Галактики! — пижон говорит. — Деревня, четыре класса образования! Где ж ты видел, чтоб отход жизнедеятельности хоть бы какого организма представлял собой такую ценную субстанцию?! Термитный мёд, друг мой ситный — не дерьмо, хоть ты это и вбил себе в башку. Это — сперма.

У Дэна рука на пульте дрогнула — коробка на бетон упала, рулоны бумаги посыпались. И термиты кинулись подбирать. А я подобрал челюсть, впучил глаза назад и спрашиваю:

— Ты прости, старина, мне странное какое-то слово послышалось…

И пижон начинает гнусно ржать. Дэн говорит:

— Может, по роже ему съездить?

А пижон:

— Не стоит, наверное. А то термитов разозлите. Они ко мне очень и очень расположены. Я им полезен, потому что посредник с Землёй и близкий товарищ.

— А ну, — говорю, — тогда объясни толком.

Ухмыляется гнусно, чешет своему мурашу позолоченное брюхо и говорит:

— А что тебе не понятно? Вот эти ребята — они солдаты. У них все сроду специализированы — солдатами родились, солдатами и умрут. Солдаты у них — самцы. Работяги — отчасти самцы. Государевы фавориты — на триста процентов самцы. А самка в каждом клане — одна-единственная, мать их. Общая. И королева.

— Ну и что? — Дэн говорит. Пульт опустил — термиты сами справляются. Шустро работают — ловчее людей.

— В идеале, — говорит пижон, — детки клана, в смысле — личинки, в смысле — яйца, это — в хорошем смысле — у королевы должны быть от фаворитов. Но она может и солдата приблизить, если выйдет такой каприз. У солдат такие периоды бывают, повышенной активности. А вот у работяг, можно сказать, не бывает никогда. Оттого они свою королеву любят беззаветно, платонически и издали.

Тут уже я говорю:

— И что?

— Да ничего, — говорит пижон. Ухмыляется. — Обычный термитный мёд, который как малина со сливками — это сперма работяг и солдат, когда они не в форме. А особый продукт — у! Это — фаворитов и тех солдат, которые о-го-го! Которые могут! Высоко энергетичный. Они бы нипочём его не продавали на экспорт, если бы нашенская бумажка не была таким деликатесом для королев с тонизирующим эффектом, а человеческий гормональный секрет, который на футболках остаётся, не использовали их медики. Для сложных и опасных случаев.

Дэн только присвистнул.

— Ё-моё, — говорю. — Вот ведь дурят людей…

Тут пижон снова заржал.

— Да кто вас дурит-то?! Дерьмо… придумают же… Термиты ради своих королев на всё готовы, для их радости торгуют, можно сказать, самым ценным, а вы — дерьмо! Сами-то…

Дэн говорит:

— В жизни не притронусь.

А пижон:

— Ну и глупо! Знать не знаешь, какое действие у этого особого продукта на человеческий организм! Не вашим мерзким веществам чета! Сплошной кайф — и ни грамма побочного вреда, даже совсем напротив — всё от него омолаживается и хорошеет. Дураки ваши богатенькие, можно подумать!

— Ага, ага, — говорю. — Тебе-то лучше знать.

Тут пижон не заржал, а гнусно захихикал.

— Да на моём месте любой богатенький бы оказаться рад был до беспамятства! Я-то этот самый особый продукт пробовал не в консервированном виде, а в самом, что ни на есть, натуральном! Космос мне — не работа, а одно наслаждение, да ещё и общество приятное и милое, — и почёсывает золочёного под жвалами. — Среди наших астронавтов есть — о-го-го! Вот, к примеру…

Ничего я на это не сказал. А Дэн не промолчал, конечно.

— Ну и как, — говорит, — называется, по-твоему, то, чем ты в космосе с термитами, господи прости, развлекаешься?

Пижон вроде как удивился.

— Ну как… может, гурманство, может, наркоманство… может, интернационализм…

Я только и успел Дэна подтолкнуть под локоть, чтобы он пижону по матушке не объяснил, как этот интернационализм понимает. А пижон прыснул, как пацан, и говорит насмешливо:

— А ты, пошляк, небось вообразил себе невесть что… Да ты посмотри на термитов и посмотри на меня! Что это, по-твоему, любовное приключение, что ли?! Совсем вы тут, на Земле, не соображаете ничего… Как вообще процесс добывания еды может быть… этим самым, а?

— Да легко! — говорит Дэн. — Этак любая скажет…

Я его еле остановил, чтобы он мысль развивать не начал.

— Ладно, — говорю. — Товар погрузили, плату получили, надо отсюда сваливать, а то нас заждались уже. Один момент. По уму хорошо бы проверить качество… чтобы без рекламаций потом…

Пижон улыбнулся сладко, как распоследний рекламный агент, и говорит:

— У нас, милый человек, всё точно, как в Палате Мер и Весов. Термиты не люди, врать деловым партнёрам не обучены. Но если ты хочешь — тогда конечно-конечно, можешь пробовать хоть как, весь товар в твоём распоряжении. Только скажи — я ребят попрошу вам вскрыть упаковку.

— Дэн, — говорю, — надо бы проверить.

А Дэн головой замотал.

— Я партнёрам нашего босса на слово верю, — говорит. — Чего проверять, ещё подумают, что не доверяем им… Обидятся… всё равно, как по матери послать…

Пижон говорит:

— А ты, философ?

Я почесал под ингибитором мыслительных функций.

— Знаешь, что, — говорю, — я вам, пожалуй, на первый раз поверю на слово. Я, в конце концов, не химическая лаборатория, не понимаю ничего в этом… И потом, ведь твои термиты моему боссу теперь постоянные торговые партнёры? Чего нам друг к другу цепляться, действительно…

Пижон сделал умильную мину. Раскланялись, разошлись.

Сидим в кабине фуры, смотрим, как термиты коробки с туалетной бумагой в звездолёт затаскивают. Ждём, пока нас продезинфицируют и карантинный выезд откроют.

Дэн говорит:

— Нет, ты мне скажи, по-твоему, этот типчик — наркоман всё-таки или извращенец? А?

Хороший вопрос.