Макс Гурин - Гениталии Истины

Однако, несмотря на всю экстравагантность сексуальной механики, весь комплекс уже социальных проблем, имеющий в своей основе всё те же гендерные мотивации, был в мире игрушек до безобразия схож с людским. Та же ревность, то же либидо, система запретов, страсть к их нарушению, воля к обладанию, доминирование, подчинение — ну, словом, вся эта наша с вами хрестоматийная чепуха. И, в общем-то, это вполне объяснимо и даже естественно, если дать себе труд понять, что во всяком совокуплении есть своя мера условности.

Поэтому, с одной стороны, в том, что в то утро пластмассовый майор Парасолька проснулся от того, что Алёнка нежно-нежно, сдвинув глаза на лоб, чтоб следить за реакцией партнёра, провела свои тёплым язычком по тому месту в низу его живота, где мог бы покоиться его спящий член, если бы таковой у него имелся, не было ничего удивительного. Такое бывало в их мире, и он даже сам не раз видел подобные эпизоды в X-фильмах. Но, с другой стороны, это было удивительно для него лично, поскольку раньше такого с ним не случалось. Сима никогда не целовала его в этом месте. Конечно, подруги рассказывали ей, что наибольшее удовольствие игрушечные мужчины получают от ласк того места, где у них располагался бы член, если бы они были людьми, но искала она его, почему-то где угодно, но только не там, где он действительно мог бы быть. Чаще всего в поисках виртуального члена майора Сима исследовала его подмышки или же пятки. Парасолька же, не желая её расстраивать, иногда делал вид, что ей вполне удаётся его находить, и от её вялых поцелуев в подмышку начинал исступлённо сопеть, словно заправский герой X-фильмов. Алёнка же как будто знала наверняка.

Майор открыл глаза, улыбнулся детской улыбкой и прижал её голову к этому месту плотнее. Алёнка покорно заработала пластмассовым язычком быстрее. Когда Парасолька был почти уже на пике, она прикрыла ему глаза своими горячими нежными ладошками и проворно перенесла свою гладкую промежность в низ его живота…

Через десять минут они лежали обнявшись на тёмно-зелёной простыне, покрывавшей Алёнкин диван и лениво беседовали. Сказать по правде, говорила в основном Алёнка. Майор же глупо улыбался, поглаживая её животик, и молчал, пытаясь не думать о войне.

— Ты хороший. Ты похож на моего папу. Мне с тобой не страшно. Ты такой большой, а я рядом с тобой такая маленькая, но я не боюсь, что ты меня сломаешь. Ты ведь легко можешь меня сломать, но никогда-никогда не станешь. Правда?

— Конечно нет. Ты маленькая. Хрупкая. Красивая такая. Я буду иногда приходить к тебе и приносить цветы и солёные орешки.

— Солёные-солёные?

— Самые солёные в мире, самые ореховые орехи…

— Знаешь, я, наверное, теперь буду о тебе думать всё время… Можно? — и она снова погладила его в главном месте.

— Конечно. Будешь качаться на своих качелях, а я буду на манёврах. Буду давить новобранцев и думать, что где-то есть в этом мире качели, на которых качаешься ты и думаешь обо мне… Знаешь, что я тоже думаю о тебе.

— Я тебя дождалась…

— И я…

— Ты такой серьёзный… О чём ты сейчас думаешь?

И майор рассказал ей, о чём он думает. Когда он замолчал, Алёнка поцеловала его в левое плечо, поднялась, подползла на коленях к его голове и, широко расставив ноги, встала над его лицом.

— Посмотри, — прошептала она. Майор смотрел, не отрываясь.

— Посмотри внимательно, — повторила девушка, — Что ты видишь?

— Тебя… — сострил Парасолька. Алёнка горько усмехнулась.

— Так вот, — сказала она, — найти люк в твоём танке очень сложно… Но… это намного проще, чем увидеть там, куда ты сейчас смотришь, то, что на самом деле там есть…

Будильник показывал ровно шесть. И в это самое время в неприветливом польском лесу Сима уже третий час впервые в жизни сосала настоящий, живой, резиновый член. Это был её третий член, как за всю жизнь, так и за это утро. Сомнений не было. Теперь она тоже точно знала, откуда они растут.

Мишутка гулял по лесопарку и думал о феномене оккультного знания. Думал он приблизительно так: «Эзотерика — космонавтика, полимеры — изотопы, 235–236, 11 — не хлебом единым, Марс — луноходы, эдипов комплекс — плексиглас, полимеры — полумеры, химеры — симплегады, индивидуальная воля, мир как воля и представление, светопреставление, апокалипсис, цирк, автодром — танкодром, магическое сознание, конституция, психологическая конституция, миссионеры — миллионеры, экспансия — Испания, красного коня купание, аллах акбар, со знаниями амбар, амбал, Юрий Дикуль, Пикуль Валентин, Тарантино Квентин, аз есмь воздам, богородица-дева радуйся, получи, фашист, гранату!..» И так далее в том же духе. Характер потока его сознания был столь же плюшев, сколь и он сам. И он шёл себе по лесопарку, постоянно спотыкаясь о сосновые шишки. «Интересно, — подумалось ему вдруг, как обычно ни с того, ни с сего, — ведь если я сейчас встречу Тяпу с Андрюшей, то ведь, с одной стороны, это не будет для меня означать ровным счётом ничего. Во всяком случае, с позиций сегодняшнего дня и применительно к моей судьбе в целом. Но с другой стороны, если я действительно их встречу, то это будет в высшей степени странно и знаменательно, потому что, мало того, что я подумал о них именно что ни с того, ни с сего, так ещё всё и окажется действительно так (если я, конечно, их действительно встречу). То есть это будет значить, что всё прямо по мыслям моим, хоть я и не понимаю, почему это вдруг я о них подумал. И ведь конечно Тяпа, как ничего особо не значила в моей судьбе, так и не будет значить, но если бы я действительно их встретил, это запомнилось бы мне надолго и наверняка впоследствии привело блы к каким-нибудь далеко идущим выводам, которые бы уже вполне могли повлиять на мою жизнь, а то и не только на мою. И вот тут непонятно, какое ко всему этому отношение имеет, собтсвенно, Тяпа, и почему я подумал о возможности встречи именно с ней, как и вообще почему-то именно о встрече с кем бы то ни было, а не о каком другом эпизоде. И почему вообще обязательно должно что-то происходить, чтобы почувствовать себя в праве делать далеко идущие выводы! И вообще, что такое сам по себе вывод? Это искусство или наука? Это случайность или закономерность, и насколько закономерны сами случайности? И если всё это действительно…» Он не успел додумать, поскольку в этот самый момент прямо в его серый плюшевый лоб угодил детский надувной мячик, и Мишутка потерял сознание.

Очнулся он оттого, что кто-то отчаянно лупил его по щекам, а когда он открыл глаза, увидел, что это Тяпа. Параллельно она громко отчитывала своего незадачливого детёныша: «Сколько раз я тебе говорила, не играй в мяч в лесу! Бессмысленное моё дитя!»

Мишутка поднялся и сказал «привет».