Лао Шэ - Избранное

— А кто будет отвечать за умерших?

— Это пустяки, — пыхтя, отвечал Большой Скорпион. — Когда я кого-нибудь убиваю, мне достаточно выложить несколько дурманных листьев. Законы — только знаки, вырезанные на камне, а листья — это все. Никто не станет интересоваться, убили кого-нибудь или нет. С тебя так вообще ни одного дурманного листа не возьмут, потому что наши законы на иностранцев не распространяются. Жаль, что я сам не иностранец. Если ты убьешь кого-нибудь здесь, в деревне, брось его где попало, чтобы белохвостые коршуны могли полакомиться, а если в городе, то зайди в суд и сообщи. Судья тебя очень вежливо поблагодарит.

Большой Скорпион завидовал мне до слез. Я тоже чуть не плакал, но совсем от другого: «Бедные люди-кошки! Что это за жизнь? Где справедливость?»

— Ведь те двое убитых были богатыми людьми. Разве их родственники не захотят отомстить?

— Конечно, захотят. Это они напали на мою рощу. Они давно уже послали шпионов, чтобы следить за каждым твоим шагом. Как только ты отошел от рощи, они сразу и налетели. Идем скорей!

— Неужели человек ценится меньше дурманного листа?

— Мертвые есть мертвые, а живым нужно есть дурманные листья. Идем!

То ли я заразился эгоизмом от людей-кошек, то ли меня надоумила последняя фраза, брошенная Большим Скорпионом, но я вдруг сообразил, что должен потребовать у него национальных престижей. Если в один прекрасный день я покину его — а мы с Большим Скорпионом, наверное, никогда не станем друзьями, — то чем мне кормиться? Я имею право получить долю из денег, заработанных с моей помощью. В других условиях я никогда бы до этого не додумался, но здесь необходимо предусматривать все. Мертвые есть мертвые, а живым нужно есть дурманные листья. Разумно.

Невдалеке от рощи я остановился и спросил:

— А сколько ты заработал за эти дни?

Большой Скорпион оторопел и вытаращил глаза:

— Всего пятьдесят национальных престижей, да и то два из них оказались фальшивыми. Идем скорее!

Я решительно повернулся и пошел назад. Он догнал меня:

— Сто! Сто!

Поскольку я продолжал идти, он довел цифру до тысячи. Я знал, что самих зевак была почти тысяча, но не хотел торговаться с ним:

— Ладно, дашь мне пятьсот, а иначе прощай.

Большой Скорпион понимал, что каждая минута промедления стоит ему дурманных листьев, и со слезами согласился.

— А если ты еще когда-нибудь тайком будешь зарабатывать на мне, я сожгу твою рощу! — добавил я, похлопав по спичечному коробку.

Он снова поддакнул.

В роще уже никого не оказалось: наверное, грабители выставили дозорного, который сообщил о моем приближении. Два или три десятка деревьев на опушке стояли почти голыми. Большой Скорпион вскрикнул и упал без чувств.

Дурманная роща выглядела очень красиво. Листья были уже больше ладони: толстые, темно-зеленые, с золотисто-красными прожилками. На самых сочных листах появились разноцветные пятнышки, из-за чего роща стала напоминать огромный пестрый цветник. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь серый воздух, падали на листья, и они вырисовывались еще более ярко и рельефно. Это зрелище не ослепляло, а радовало глаз, точно старинная картина, на которой краски почти не поблекли, но с годами утратили излишнюю резкость.

Возле рощи с утра до вечера стояло множество зрителей. Впрочем, зрителями их нельзя назвать, потому что глаза у них были блаженно закрыты. Носы втягивали волшебный аромат, а из разинутых ртов чуть ли не на метр свисала слюна. Когда начинал дуть ветер, все продолжали стоять неподвижно — вытягивались и поворачивались только их шеи, напоминающие рожки улиток. Какой-нибудь созревший лист падал. «Нюхатели» не видели и не слышали его мягкого падения, но, казалось, чуяли звук носом: мгновенно открывали глаза, шевелили губами, однако Большой Скорпион всегда опережал жаждущих. Он подкатывался, точно клубок шерсти, и подбирал свою драгоценность. Вокруг раздавались тяжелые вздохи отчаяния.

Для охраны рощи Большой Скорпион нанял пятьсот солдат, но эти солдаты квартировали больше чем в километре отсюда, потому что, будь они поближе, они первыми бы начали грабить рощу. Не приглашать их нельзя, так как охрана дурманных листьев была самым важным делом в Кошачьем государстве. Все понимали, что солдаты ничего не могут защитить, но отказаться от них значило оскорбить генералов, а Большой Скорпион уважал благонамеренность и не хотел, чтобы его в чем-нибудь обвинили. Просто во избежание соблазна он ставил свое войско подальше. Когда ветер дул слишком сильно и притом в сторону солдат, хозяин приказывал им отойти еще на полкилометра. Они бы ни за что не послушались его приказов и восстали, если бы рядом не было меня. Недаром в Кошачьем государстве существует поговорка: «Иностранец чихнет — сто солдат упадет».

Войском Большого Скорпиона командовали двадцать генералов. Эти генералы были мудрыми, справедливыми, верными и надежными, но, поддавшись настроению, вполне могли связать хозяина и тоже кинуться грабить рощу. Только благодаря моему присутствию они не поддавались настроению, а оставались верными и падежными.

Забот у Большого Скорпиона было хоть отбавляй: шпионить за генералами, следить за направлением ветра, отгонять солдат, присматривать за зеваками. Когда он пришел в себя после налета на его рощу, ему пришлось одним духом съесть тридцать валявшихся листьев, иначе бы ори пропали. Говорят, что после сорока листьев можно три дня не спать, но зато на четвертый день отправишься к праотцам. Такая уж это штука, дурманные листья: если ешь в меру, чувствуешь себя приятно, но ничего не хочется делать; если много съешь — своротишь горы, а потом помрешь. Большой Скорпион был очень труслив, знал, что объедаться листьями нельзя, однако сдержать себя не мог. Бедный Большой Скорпион!

Он урезал мне ужин, потому что при маленьких порциях можно всю ночь бодрствовать. Ведь я фактически один охраняю его рощу — значит, меня нужно морить голодом. Чем выше заслуги человека, тем больше он должен страдать — такова кошачья логика. Но я не стерпел и разбил свою миску. На следующий день меня снова ждал нормальный ужин. Теперь я знал, как поступать с людьми-кошками, хотя и испытывал угрызения совести.

Целые дни дул ветер. До этого я не видел на Марсе такой погоды — слабый ветерок поднимался, но никак не на целый день. Дурманные листья едва начинали розоветь, а сейчас они дрожали на ветру и переливались всеми цветами радуги. Ночью Большой Скорпион с генералами воздвигали в середине рощи какой-то деревянный каркас: это оказалась сторожевая вышка для меня. Они объяснили, что ветер называется дурманным и сулит перемену погоды. В Кошачьем государстве всего два сезона. Первая половина года — спокойный сезон, а вторая — бурный, с ветром и дождем.