Сергей Плотников - Паутина Света

— А я не ошиблась, ты даже не удивился. Вот ты знаешь, Юто-кун, ты очень необычный для ученика младшей школы… жестикуляция, способ подхода к проблемам — я ведь ночь тогда не спала, вспоминала наш разговор и анализировала. Ты сходу решил войти в реализацию «плана», но «месть» для тебя стояла не на первом месте. То есть ты её учёл и показал мне, что это главное, но ведь у тебя были свои цели…

— Ты права, и одна из них — твоё расположение, опасно тебя иметь во врагах, Хироэ… — тян.

— Ага, третья из четырёх целей, я угадала? Оу, нет? Четвёртая? Пятая? Чёрт возьми, ты меня интересуешь всё больше и больше!

— А ты меня пугаешь, Хироэ. Мне страшно представить, что так повлияло на твой характер, что бы стала столь… совершенной в своём роде. — Я кривовато улыбнулся, увидев на её лице похожую улыбку.

— Мать научила. И у меня от природы наблюдательность очень хорошая всё замечаю. И, как видишь, умею расшифровывать эмоции по мелкой моторике, это и у мамы проявилось, и у прабабки. Впрочем, это легко. — Хироэ не поворачивая головы подхватила стакан и отпила сока. — Вот сейчас, например, твоя Ринко пялится на меня, пялится как на врага, но подойти и оторвать тебя от беседы со мной даже не пытается. И чем же ты её так надрессировал? Что, неужели это чисто на уважении и авторитете? Ух ты блин, Юто, вот не ожидала. Знаешь что, если у тебя будет работа по моему профилю, я, пожалуй, готова вступить в твою… партию.

— Знаешь что, Хироэ, думаю, такая работа может появиться даже скорее, чем ты думаешь. И там тебе найдётся в полной мере достойный противник, очень похожий на тебя.

— Замётано. — Протянула мне совсем европейским жестом руку девушка, и я её так же торжественно пожал. — Теперь я так просто от тебя не отстану. Я, знаешь ли, поверила тебе Юто Амакава, это дорогого стоит.

Слегка продышавшись после алкоголя (хотя сколько его было?), мы с Ринко, усиленно жуя мятную жвачку, которая естественно Хироэ была предусмотрена, вышли из комнаты клуба журналистики.

— О чём вы говорили с этой стриженной? Какой-то у вас слишком деловой получилась беседа.

— Ого. Ты заметила?

— Ну, я может и не Хироэ, но кое-что тоже умею… иначе не обыгрывала тебя в покер, Юто-кууун.

— У этой Хироэ просто невероятный талант в том, что не умею ни я, ни ты. А вот наши оппоненты умеют.

— Мне до сих пор кажется, что ты сильно преувеличиваешь опасность и размах всех этих интриг. У тебя не круг экзорцистов получается, а прямо киношная якудза.

— Лучше бы они были якудзой…

Я шёл с Ринко по коридорам школы и думал, что на самом деле шанс повернуть ситуацию в свою пользу появился у меня только сейчас. Да, Хироэ неприлично молода, да, мне лучше бы обеспечить себе поддержку какого старого интригана из правительства — хотя бы в качестве консультанта… но такие люди — все известны и друг за другом наблюдают… это не считая того, что мне так и не удалось использовать паром света в качестве привязки. Мне удалось вызвать хомячью кому, мне удалось вызвать у пары подопытных что-то внешне похожее на глюки (особенно «еда из невидимой миски» убила), мне удалось даже не проявить вообще никаких эффектов. Единственное, что мне не удалось — это заставить грызунов выполнять мои команды. Но задуматься меня заставил один единственный условно-положительный результат. Этот хомяк стал очень агрессивно защищать свою территорию, даже убираться в клетке стало проблемно. Но, даже с убранной решёткой он не желал покидать пределы поддона. Результат повторить пока не удалось. Почему я отнёс результат к условно положительным? Ну, мне удалось добиться возникновению сложной — для хомяка — поведенческой реакции, и я… чувствовал, что ли… что применил паром «правильно». Примерно так, как нужно. Вопрос, правда, чем отличался этот мой эксперимент от серии из четырёх аналогичных? Тот же рисунок, те же действия…

Похоже, моих знаний в области биологии человека и животных оказалось слишком мало, чтобы интерпретировать результат. Жаль, жаль, эту тему «как есть» тоже не удалось одолеть.

А что касается Хироэ, надеюсь, к тому моменту я смогу обеспечить её лояльность, потому что именно она поедет со мной на «круглый стол». Не знаю ещё, как я этого добьюсь, но Якуджин Тсучимикадо ждёт отличный сюрприз!

«Я обычная домохозяйка» — так про себя говорит её мама. И лет до шести дочка верила. Верила, что все эти игры, «разгадай походку», «изобрази главную черту вооон того дяди» или же зубрёжка правил традиционного этикета — это и есть нормальная семейная жизнь. И что мама совершенно седая в свои сорок лет, это тоже нормально. А в шесть как внезапно открылись глаза. Она почти не общалась со сверстниками, с мамой лучше и интереснее, но в преддверии поступления в школу женщина стала целенаправленно выводить свою дочь на прогулки в людные места, где много детей. Легко подсаживалась к компаниям на детских площадках, вовлекая мимолётом дочь в круг общения её сверстников, а потом, шагая дальше, с лёгкой улыбкой помогала разобраться в том сумбуре ощущений, что вынесла Хироэ из общения.

Хироэ спокойно поступила в младшую школу и с августа начала посещать первый класс. Но впечатление не сильно изменилось — ей было скучно со сверстниками. Но какой шок — ей было скучно и со взрослыми! Стоило ей позволить себе показать хоть какую-то нетипичную для детей черту, как те начинали суетится, в первый раз дошло до вызова матери и совместной беседе с детским психологом… где мать в лёгкую заставила поверить врача в клинический идиотизм приведшего Хироэ и её мать на консультацию.

В восемь Хироэ удалось наконец добиться от матери о причинах её затворничества.

— Бабушка, что меня учила, однажды сказала мне: «гейша, решившая подняться в гору, превращается в обычную женщину.» — процитирована Канами Айя. Я не поняла тогда, поняла много позже. И ты поймёшь.

— Учишь меня, как гейшу, — ухмыльнулась дочка.

— Учу тебя, как дочь, что не могу сказать о бабушке. Хорошая она была, но воспитала из меня последнюю б. дь. — Внезапно охарактеризовала себя мать. — И не мне её судить, наш «род» вообще был своеобразным. Обучали девочек, те становились «дочерьми» — и так далее, моя прабабка научила собственную дочь, а та — свою, время было такое, что можно было и не выжить иначе. А меня стала учить, когда я без матери с отцом осталась, бесприданница. Что ж, на дом и жизнь я заработала… но ничего, кроме горести мне такая «работа» не принесла. Твой отец нашёл меня… я позволила себе тогда расслабиться… чересчур сильно. Изрядной скотиной был тот генерал… А твой папа меня две недели пытался вывести из… из состояния. И вывел. И заставил стать своей женой, просто сказал — будь. И я поверила. Он был первым человеком, который мне не разу не соврал за две недели. — Робкая, такая хрупкая, такая незнакомая улыбка на секунду озарила лицо матери, будто спал груз лет и тяжёлых воспоминаний.