Инна Александрова - Воровка из подземелья

Недавно я научилась воровать. Это случилось так. Был поздний мартовский вечер, сырой и холодный, – один из таких вечеров, когда кажется, что скоро снова вернётся зима: с неба сыплется мокрый снег и сразу тает, падая на асфальт, а бесприютный скиталец-ветер поёт свою заунывную песню на тёмных улицах…

В такой вечер хорошо сидеть дома, в тепле, слушать ветер, смотреть на непогоду и рассказывать разные истории; но, когда ты голоден, становится не до историй… поэтому мне пришлось выйти наружу и попытаться раздобыть еду.

Обычно еду нам приносит мама, но в тот день она долго не приходила; никого из взрослых не было дома, и мы уже решили, что никогда не дождёмся ужина… который стал бы также и обедом: мы совсем ничего не ели с самого утра.

– Спорим, что ты побоишься выйти одна? – проронил мой братец Тиль. – Ты только храбришься, а на самом деле трусиха…

Он любит поддразнить меня, но делает это беззлобно, и я не обижаюсь; на самом деле мы любим друг друга: семья – единственное, что у нас есть… Мы живём под землёй, в глубокой тёмной норе, и спим на соломе. У нас все так живут. Возможно, когда-то было иначе, но я этого не помню; мы с братьями и сёстрами родились здесь, и это наш дом.

Конечно, жить на поверхности земли было бы приятнее. Зимой там снежно, а летом растёт трава и сияет солнце… А здесь всё время темно, – что днём, что ночью… и часто даже не поймёшь, какое на улице время года. Но мы должны всё время прятаться, иначе нас выследят они. Пришельцы. Хозяева. Теперь они стали хозяевами этой земли…

Давным-давно, когда земля была ещё молодой, здесь не было ни Хозяев, ни хищных зверей, и нам не нужно было прятаться в норы. Этого не помнит никто из живущих, но старые легенды передаются из уст в уста…

– Тиль, – иногда спрашиваю я, – откуда пришли Хозяева?..

Конечно, Тиль тоже не знает. Этого не знает никто из живых. Определённо, они не здешние.

Старики говорят, что они пришли из страны Раскалённого Солнца, из долины Великой Реки. Я не знаю, где это. Наверное, очень далеко… «А может быть, они свалились с неба?» – думаю я, не поверив рассказам старших.

Похоже, пришельцы вообще не принадлежат нашему миру. У нас им всё время холодно. Они прячутся в свои оболочки и строят огромные дома-лабиринты, чтобы там, за толстыми стенами, сохранить хоть каплю тепла… Но им всё равно холодно. Иногда они болеют и умирают; правда, я ещё никогда не видела никого из них мёртвым. Мне кажется, что пришельцы живут без конца…

Они живут намного дольше нас, а сколько – никто точно не знает. У нас успевает смениться несколько поколений, прежде чем кто-то из них состарится и умрёт…

Взрослые говорят: нет ничего плохого в том, чтобы воровать у Хозяев. Они забрали нашу землю, пришли в наш мир, почти уничтожив его, – неужели же в качестве компенсации я не могу взять у них хлеба или сыра?.. У них-то вон сколько всего… они не голодают, как мы. Поэтому в тот вечер я без малейших угрызений совести пробралась на хозяйскую кухню, – туда, откуда так вкусно пахло свежим хлебом с румяной корочкой, и молоком, и сыром, и чем-то ещё…

Что чувствует нищенка, внезапно попавшая в залы сказочного дворца? То же самое испытывала и я, оказавшись в хозяйском жилище. Комнаты были просторными, как рыночная площадь, а коридоры – длинными, как улицы; мягкие ковры на полу, роскошные кресла, зеркала и хрусталь, – всё это казалось мне чудом из старой сказки.

Запах указывал мне дорогу; он звал, как путеводная звезда, и я добралась до кухни за считанные секунды, словно по волшебству. Огромный ломоть хлеба, – а для меня он был огромным, – стал моей первой жертвой; я крепко схватила его и потащила домой…

Как сейчас помню этот хлеб: с красивой аппетитной корочкой, нежный и мягкий. Я тащила его к нам, а тем временем в соседней комнате что-то загремело. В коридоре раздались шаги, и в кухню вошёл Хозяин. Я не думала, что дело может принять такой оборот…

Он был огромного роста; мне казалось, его голова упирается в самое небо. Впрочем, Хозяева все высокие… Возможно, потому их раса и одержала победу так легко.

Мне было страшно, но я не растерялась и бросилась к выходу; он ещё не успел опомниться, а я серой тенью проскользнула мимо, – прочь из кухни, в спасительную темноту…

Впереди уже маячило спасение: вход в подземелье, – дом, где жили наши родители и мы, дети: Тиль, близнецы Мик и Мина, маленький Кит, – и я.

Я опрометью выскочила на улицу и провалилась вниз, в глубокую чёрную нору, продолжая крепко держать украденный кусок хлеба. Он мешал мне бежать, но я так и не бросила его…

Малышня встретила меня радостным писком. Мы поделили нашу добычу и стали есть, – быстро и жадно; вскоре вернулись мои родители, и я тут же угостила их хлебом: добытого хватило на всех…

Родители тоже принесли еду. Мой папа натаскал в подземелье разных объедков; он весь день пропадал на улице, разыскивая съестное. Среди принесённого им был даже кусок пирога, покрытого сладкой глазурью. Мама где-то разыскала гнилые яблоки. Мы устроили настоящий пир. В тот вечер все мы наелись досыта: и дети, и наши родители, и старуха Акина, которая живёт с нами.

Вот так я и стала воровкой. В тот вечер я чуть не попалась, но впредь была осторожнее: нельзя ходить в хозяйские комнаты, если в доме горит свет. Если бы мне не удалось бежать, вечер закончился бы для меня печально; но я, наверное, родилась под счастливой звездой…

Я совершила ещё несколько набегов на хозяйскую кухню, и у нас появились кое-какие запасы. Мы были обеспечены едой; угроза голодной смерти на время отступила, и мы, – я, Тиль, Мик и Мина, – решили, что уж теперь-то нам можно и отдохнуть. Беспечные, как большинство детей, с последними лучами солнца мы выбирались из подземелья и шли гулять, – в лес, в поле, на речку или на озеро. В темнеющем небе ещё догорал закат; нам было запрещено ходить по улицам днём, и алое зарево, постепенно переходящее в синеву, было самым ярким светом, который мне дозволялось видеть.

Широкая асфальтированная трасса, лежавшая недалеко от нашего дома, была не для нас: её построили пришельцы, а нам нельзя ходить по асфальту. Мы шли по обочине, по сырой, холодной земле, по гнилым прошлогодним листьям, тихо шуршавшим у нас под ногами…

Лес… В нём было что-то завораживающее и сказочное; высокие деревья, покрытые мхом, глядели на нас, весёлую детвору, как мудрые колдуны, прячущие улыбку в бороды, – и снисходительно кивали головами, сбрасывая к нашим ногам то сухой коричневый лист, каким-то чудом провисевший на дереве целый год, то засохшую ветку, то жёлудь…

Я смотрела на луну, отражавшуюся в лесном озере; она была похожа на янтарь, лежавший в шкатулке Хозяина. Однажды я попыталась дотронуться до неё, – но у меня ничего не вышло: вода была холодной, от моего прикосновения по ней побежали круги, луна стала дрожащей и сморщенной, а я немного намокла… вот и всё. Луна была яркая: солнце давным-давно закатилось; пора было возвращаться домой, и Тиль позвал: