Татьяна Мудрая - Девятое имя Кардинены

— Я согласна.

Муж усадил ее на скамью посреди леса веселых маленьких колонн, по-хозяйски расправил платье.

— Смотри. Перед тобой — Зал Статуй. Слыхала о нем?

— Да… конечно. И видела.

— Зарисовки, что ли? Любопытно, кто и когда постарался. Это же запрещено — всякого рода копии делать.

— Ну, не совсем запрещено и не очень-то зарисовки.

— Загадочная личность. Тогда слушай правила игры. Легены проходят колоннаду и садятся за стол. Смотри не ты столько на лица, сколько на манеры, жесты, особенности произношения. Если узнаешь кого-либо, сразу называй имя. Они постараются не оборачиваться к тебе, чтобы не смущать. Вот что еще: просят сообщать о них что-либо характерное, необычное. Как бы печать на имени. Если, конечно, вспомнишь.

— Как вам всем будет угодно, — Тэйни передернула плечами, будто от сквозняка.

Молчала она долго. Фигуры в узких черных одеяниях и широком верхнем платье белого цвета, садясь за стол переговоров, откидывали капюшоны с вышитым ни них тюльпаном (цветок золотной, листья-глазницы прорезаны насквозь), перебрасывались тихими репликами. Выучка у них что надо, с верху до самого низа иерархии, подумал Денгиль. У меня бы выдержки не хватило так вот стоять под прицелом. Разбаловался на вольном выпасе.

— Здесь они все? — спросил тихий голосок рядом с ним. — Я говорю. Следи слева направо.

— Керг. Эдинец. По специальности юрист, имеет прозвище «Борец за неправое дело», в том смысле, что защищал левых. Ну, я и должна его знать, верно?

— Сейхр. Заграничье. Историк: обожает выкапывать факты, которые переворачивают наше прошлое кверху ногами. Так и меня воспитывал в детстве. За специфические пристрастия назван «Потомок Чингисхана», фильма была такая во времена Великого Немого.

— Эррат. Эдинка. По происхождению из Лэна, за границей тоже показывалась. Тончайший искусствовед, культуролог, специалист по образному мышлению. «Ангел на острие иглы».

— Маллор. Лэн. Военный теоретик и практик, надежда наша в предстоящих испытаниях. Прозвищ целых два: за голос — «Труба иерихонская», за нарочито глуповатый вид — «Немудрое мира». Имеется в виду то немудрое, которое посрамило мудрых.

— Ты что, в качестве второго высшего образования семинарию кончала? Ладно, не обращай на меня внимания.

— Шегельд. Из Эрка. История религий, идея вселенской связи и параллельности миров. Прозвище — «Звездочет», любимое присловье — «Гипотеза, в которой я нуждаюсь».

— Салих. Из Эро, но проходил практику в Объединенном Королевстве. Фанат от электроники, хакер, крекер и прочее в том же кулинарном духе. Посему боялся народовать свои таланты, чтобы не обратили внимания военные ведомства. Брался в основном за рутинную работу по вводу и перекачке данных, за что имел не моральное удовлетворение, а одни скудные оболы. Прозван, не очень-то остроумно, «Оператором машинного доения».

— Диамис. Эдин, потом Эрк. Знаток самобытности, этнограф и этнолог. Имела до гражданской войны двоих сыновей, один ушел к красным, другой — к бурым. Предание сохранило два напутствия, которыми она их оделила: «Стройные теории и продуманные решения почти всегда бывают неверными» и «Бойтесь первых движений души, они обычно бывают самыми благородными». Насчет того, кому из двоих какое напутствие перепало, споры ведутся и по сей день.

— Хорт. Из Лэна… Даниль, с ним же все понятно.

— Все равно. Давай, что там у тебя за ним числится.

— В кулуарах одного зарубежного конгресса выразился так: «Бог вылепил человека из глины, а человек сотворил из себя грязь». Почему-то это приняли на счет Эдинера.

— Однако не слабо. Я за ним ничего такого ехидного не замечал. Крой дальше!

— Имран. Заграничье. Великий журналист. Поэтому всё о всех знает и может передать любую информацию по совершенно фантастическим каналам. В честь него узкий круг знакомых спародировал известное стихотворение рутенского поэта. Начинается так:

А кончается:

— Остроумно, но вот лестного чуть. Ты бы хоть голос понижала. Такая с виду кроткая девочка, а манеру будто у самого Имрана переняла. Не дай Бог подумают, что твой гадаемый конфидент — это он и есть.

— Зальфи. Исток ее — Северный Лэн. Блистательный экономист-аналитик, несмотря на крайнюю молодость. Она бы и рада была, чтобы ее припечатали по-легенски: но так неподдельно умна и так устрашающе обаятельна, что ни клички, ни кавалеры к ней не липнут. Пощли ей Бог ее единственного!

— Карен. Заграничник. Металлург, рудознатец, специалист по точному приборостроению и твердым сплавам. Друг детства. Как-то мне выдал: «Давай поженимся, я даже окреститься могу. Только не в протестанта, а в католика, чтобы одним хлебом причащаться. Нам Аллах вино пить не велит».

— Всех пересчитала? — сухо осведомился Денгиль. — Всех знаешь? А то, может, и надо мной пошутить захочется.

— Шутить над мужем богоданным не посмею. Но такая женщина, как я, вслепую замуж также не выйдет. Ты старший леген: у тебя в Эро влиятельные сестра и брат, мусульмане, которые хоть и помогают тебе, но сердятся, что выкрестился. Потому и зовут тебя негласно «кафолическим муслимом» по обе стороны границы.

Он сдернул ее с места, почти силой подвел к столу и втолкнул в круг.

— Вот, судари легены. Она моя жена, и я ее защитник, поэтому только я имел право ее испытать и испытав — спросить. Откуда она знает о всех нас тайное? Пусть это словесные безделки — тем более. Они никуда не идут и не передаются, кроме как в круге своих. Странно было бы полагать, что ее учитель сплетничал с нею о сотоварищах, а приятель — о старших по рангу братьях. Откуда это у нее? И откуда ее силт, который она не открывает ни для кого? Легены заграничья думают на легенов Эдина, лэнцы на эросцев, но никто из них не вручал ей кольца защиты. Спросите у нее сами, пока я здесь!

— Я вам поверил и так, — Керг повернулся к ней вместе с креслом. — Но сейчас — hora est! Час пробил — покажите нам камень!

Тэйни покраснела от смущения — и одновременно распрямилась с гибкой и светлой отвагой, как клинок из лучшей стали.

— Меня вынудили… Поэтому я прошу извинения за то, что мне предстоит сделать.

Она пошла в обход стола прямо к Тергам.

«Там у постамента мужской статуи есть потайная пружина, которая непонятно как и когда срабатывает при нажатии: древние механики так ее засекретили, что и места не отыщешь, и времени не подгадаешь, — рассказывала потом Эррат своему любимому Армору в день его посвящения в высокие доманы. — Но тогда она должна открыть в центре купола световой колодец наподобие критских, что в Кносском дворце. Так вот, когда наша Тэйни распечатала свой силт, нам вначале показалось, что там рубин или пироп. В зале ведь освещение современное, электрическое: бра по всем стенам. Но когда она прошла через площадку и остановилась у нижней ступени Лестницы Магистров к нам лицом, на нее с мягким рокотом хлынул сверху внезапный поток ясного дневного света. И все мы увидели на ее пальце переливчатую голубовато-изумрудную искру».