Ильяз Эльмурадов - Овладевание

Взглянув ещё раз на эпицентр водоворота, я поднялся с земли. Во мне не было чёткой уверенности в её словах, лишь смутное желание повиноваться. Это раздражало, но в тоже время дарило спокойствие души, какое тяжело было найти в других обстоятельствах.

— Нам туда, — кивнул я в сторону столба бледного света.

— Уверен? Мне как-то не хочется туда идти, — неуверенно заявил Лис.

— Мне, вообще, это место не нравится. Оно какое-то неправильное. Не настоящее, что ли, — севшим голосом пролепетала монашка.

— Впервые буду согласна с нашей святошей. Это плохое место — очень плохое. Я начинаю жалеть, что согласилась идти с вами, — высказалась Ишет, и вместе со всеми глянула на меня.

Я постоял немного, думая о чём-то своём. В моей голове вспыхнуло лицо Аннет. Потом откуда-то появился огромный чёрный замок, с четырьмя башнями, которые венчали острые шпили. Они вздымались куда-то в вышину, затмевая небосвод. Его, подобно туману, окутала тьма, сквозь которую можно было разглядеть лишь блёклые очертания. Это место заставляло мои колени дрожать, но поддаваться секундному порыву — глупо. Отбросив наваждение, я твёрдо произнёс:

— Я никого с собой не тащу насильно. Можете подождать меня на краю болота, или идти восвояси.

— Как же мы тебя тут одного бросим, красавчик, — с улыбкой заявила суккуба и похлопала меня по плечу.

— Да уж, мы с тобой до последнего, — храбро выпалил Лисор и вскочил с земли.

Шарлотта лишь ёмко взглянула на меня и коротко кивнула.

Сколько мы шли так, не знаю. Секунд? Минуту? Час? День? Вечность? Время растянулось в бесконечную нить, заполняя каждую клеточку тела. Шрам оказался царство сна, царством смерти, царством жизни, забвения… Он с радостью принял гостей и теперь методично поглощал их, высасывая само естество человеческой жизни. Я перестал чувствовать своё тело, землю под ногами. Реальность ушла, дав волю грёзам и миражам. Я слышал шелест давно мёртвой листы. Свист ветра в вышине. Я чувствовал запах ушедшего в небытие леса, некогда столь величественного и красивого. Чувствовал кожей чей-то взгляд, а, обернувшись, не видел никого. Слышал звуки давно ушедших битвы, чьи-то крики, голоса, смех, от которого кровь стыла в жилах и плачь, что заставлял моё сердце сжиматься. Я чувствовал тысячи миниатюрных ножек насекомых на своей коже, как в тумане, видел далёкие планеты и миры, окутанные пламенем. Миры, что объяты льдом. Я видел смерть. Видел жизнь. Я стал ничем и стал всем. Единым с этим пространством, но таким одиноким.

— Торвальд! Торвальд! — кто-то потряс меня за плечо, вырывая из мира иллюзий.

Невыносимо медленно чувство возвращались в моё тело, оставляя в душе отдалённое эхо, казалось, самой смерти.

— Ты как? Всё хорошо? Ты выглядишь как ходячий мертвец.

Почему Шарлотта смотрит на меня сверху вниз. Ах да, кажется, я сижу. Прислонившись к шершавой коре дерева спиной.

— Похоже, эта атмосфера нехило вдарила тебе по мозгам.

Ишет? Почему её голос доносится издалека, будто продираясь сквозь вязкую пучину.

— Вот, должно помочь.

Мерзкий, едкий запах проник в нос, заставляя сморщиться. Нестерпимо захотелось чихнуть и протереть увлажнившиеся глаза.

— Ну же, Торвальд, приди в себя.

Лис? Так это он суёт мне под нос эту гадость? Надо будет дать ему затрещину за такое.

— Дай помогу.

Звонкая пощёчина заставила меня повалиться на землю. Перед глазами весело заплясали светлячки, исполняя какой-то безумный танец северных народов. С трудом разлепил глаза и не без усилия сел, потирая щёку.

— Вот видишь, я же говорила, что поможет, — хвасталась довольная собой суккуба.

— И долго я так сидел? — голос ещё очень плохо слушался меня.

— Сидел? Шутишь? Мы тебя на силу нашли. Топал как ходячий мертвец, разве что не хрипел. Как мы умудрились потерять тебя из виду, ума не приложу. Но прошёл ты огромное расстояние, надо сказать.

Демонесса пыталась скрыть волнение за насмешкой, но у неё это плоховато получалось. С удивлением, я осознал, что звуки больше не беспокоят меня. Они никуда не исчезли, и всё ещё звучали где-то на закорках моего разума, но теперь можно было просто не обращать на них внимания. Устыдившись своей слабости, ведь больше никто не поддался влиянию этого места, так как я, поднялся с земли и огляделся. Ничего особо не изменилось. Эпицентр водоворота был всё так же далеко. Вокруг унылая пустыня, с редкими растениями неизвестного происхождения. И не души.

— Зачем вы пришли сюда, чужеземцы?

Неожиданный голос заставил всех нас подпрыгнуть и приготовиться бить, лягаться, кусаться и швыряться любыми попавшимися под руку предметами. Но всё было тщетно. Сомневаюсь, что мы что-то сможем противопоставить призраку. Совсем рядом с нашей маленькой компанией стояла высокая сгорбившаяся полупрозрачная фигура в драных лохмотьях, некогда бывших красивыми одеяниями. Маленькая голова, покрытая редкими молочными перьями, которую венчал большой загнутый, как у коршуна, клюв. Незнакомец опирался на узловатую палку скрюченными руками-крыльями-лапами. Маленькие чёрные глазки смотрели прямо на меня, и, казалось, видели насквозь. Я уже видел кого-то подобного. Когда-то давно. Во сне, кажется.

— Ты несёшь в себе тяжёлое бремя, человек, но по силам ли оно тебе? — незнакомец говорил глухо, но я чётко слышал каждое его слово, — ты можешь помочь этим страждущим душам обрести, наконец, покой.

— Но как? — я воскликнул, сам того не желая.

— Мы пришли в этот мир задолго до появления людей, задолго до появления многих других. Мы видели его ещё молодым, не тронутым. Но мы совершили страшную ошибку. Мы считали, что любим, но на самом деле завидовали. Мы были слишком зависимы от Неё.

— От кого? — моё сердце сжалось, в ожидании ответа.

— Торвальд, ты что, понимаешь его? — Лисор переводил расширенные глаза с меня на призрак птицы.

— А вы нет?

Мои спутники отрицательно покачали головой, но я не успел удивиться, потому, как дух продолжил:

— Мы были слишком зависимы от нашей Госпожи. Нашей Богини. Мы были глупы, попытавшись забрать Её себе. Всю Её силу и любовь. Мы желали, чтобы Она любила лишь нас одних, своих детей. Но мы разгневали Её, и гнев был страшен. Мир никогда не сможет стать прежним, после нашей страшной ошибки. Освободи их, моих братьев. И других, коих принесло сюда. Освободи, молю!

— Но я не знаю как!

— Ты знаешь, просто не хочешь поверить, что знаешь. Другие не должны страдать, за наши грехи, ибо гнев Её страшен. Ярость предательства ослепила Её, и она не просто убила, а обрекла на вечные муки. Но довольно, нашему наказанию пора подойти к концу. Освободи нас, но помни, человек — понять Её нельзя никому. Мы думали, что понимаем, но мы ошиблись. Не соверши нашей ошибки. Иди.