Ольга Алешина - По ту сторону реальности (сборник)

И Хильда, махнув рукой, вышла из комнаты. Дел у неё в лавке невпроворот, а разговоры эти опасные. И у стен есть уши.

Ингвар задумчиво посмотрел в ту сторону улицы, откуда слышался шум. Если ведьму поведут к ратуше, то непременно мимо их дома. И он не ошибся. Очень скоро толпа возбуждённых горожан оказалась под его окном. Бранные слова перемешивались со свистом и улюлюканьем. Юноша разобрал несколько отвратительных проклятий. И тут он увидел ту, которой они предназначались. Худенькая девушка еле шла, замирая от каждого восклицания. Густые каштановые волосы рассыпались по плечам и спине, из рваной одежды проступала светлая кожа. Ингвар невольно всмотрелся в хрупкую фигуру. И что в этой ведьме страшного? Такая беззащитная и несчастная. Толпа бесновалась. Не дойдя до его окна шагов двадцать, девушка упала на колени. Кто-то кинул в неё камень и угодил в висок. Потекла тонкая струйка крови. У юноши сжалось сердце. Ведьма, конечно, виновата, но всё же… девушка подняла глаза, и он замер, как поражённый громом! Такие фиалковые глаза у ведьмы?! Нет! Не может быть!

Эти огромные глаза на нежном лице кричали, просили о помощи. Струйка крови стекла уже к подбородку, но и кровь не испортила красоту девушки. Ингвару хотелось крикнуть:

— Люди! Разве вы не видите? Вы поймали не ту!

И ещё он сказал бы им, что она самое прекрасное создание на свете. Но кто бы стал его слушать? Толпа никогда не отдаёт свою добычу. Им не понять того, что они мучают ангела!

Ингвар сорвался с места и бросился вон из комнаты. Он не даст её в обиду, он будет драться за её жизнь, и если они сегодня должны умереть, то умрут вместе!

В дверях стояла Хильда. Её сильные руки держались за косяки, белый чепец съехал на бок, волосы растрепались. Видно, мать быстро бежала по лестнице:

— Ты куда? Не пущу! — сказала она.

Ингвар посмотрел на неё безумным взглядом:

— Мама, она невиновна! Мама, я должен её спасти! Уйди с дороги… Я не хочу быть грубым, но, мама, я тебя оттолкну!

Хильда, кажется, не удивилась. Она почему-то спокойно убрала руки и вздохнула:

— Всего-то немножко опоздала. Похоже, девочка не ведьма. Но тебя, дурачок, вмиг околдовала!

— Мама!

— Вижу, ты мой сын, — в голосе Хильды даже прозвучала гордость. — И я вот такая же была. Но Ингвар, ты ничего не сможешь сделать. Себя погубишь.

— Мне всё равно! — Ингвар вырвался на лестницу и, не оглядываясь, помчался вниз.

— Такой же. Упрямый! — вслед ему сказала Хильда. Она подошла к окну и проводила сына взглядом. Потом посмотрела в небо. Серое небо отразилось в её глазах блеском воды.

На рыночной площади Ингвар разглядел сложенный из рубленых веток будущий костёр. Толпа волокла ангела к нему, а Ингвар действительно ничего не мог сделать. Но юноша решил — когда девушку привяжут к столбу и подожгут ветки, он бросится к ней, и… и либо успеет развязать верёвки, либо они с ангелом сгорят вместе. Может быть, ей будет не так страшно, когда он окажется рядом. Вряд ли ещё кто-нибудь смелый сунется в огонь. А того, кто избежал казни, повторно не казнят. Таков закон. План созрел у него по дороге, и он успел стащить с прилавка острый нож. Им он и перережет грязные верёвки, а пока Ингвар спрятал его в одежде.

— Проклятая ведьма! Когда ты сдохнешь, гореть тебе в аду за твои грехи! Привыкай же гореть, дьявольское отродье!

Много проклятий неслось в лицо бедной девушке. Она уже, кажется, смирилась или окоченела от испуга. Большие её глаза не просили больше ни о чём, худенькие плечи вздрагивали. Как же Ингвару хотелось обнять её и успокоить в своих крепких руках! Но он не мог подойти к ней ближе, чем на сорок шагов.

«Посмотри на меня. Я здесь. Я с тобой, — просил он мысленно. — Не слушай их крики, я знаю, ты не ведьма. Ты ангел, мой несчастный ангел. Как я хочу узнать твоё имя!»

— Девица Марион! — над толпой раздался властный голос священника, отца Буркгарда. — Признаёшь ли ты себя виновной в колдовстве и во всех злодеяниях, тебе известных? В том, что летала на метле в Брокен, что морила скот, отравляла младенцев в утробах матерей, вызывала град и разные болезни, изымала молоко у коров, наполняя их вымя кровью, превращалась в белую собаку, и занималась прочим богомерзким ведовством, вступая в преступную связь с дьяволом? Отвечай! Если покаешься, спасёшь свою несчастную душу!

Отец Буркгард смотрел строго и не отводил взгляд. Люди, вязавшие ей руки за столбом, отступили. Отца Буркгарда уважали, его слово считалось непреложно, но сейчас это слово казнило страдалицу.

«Марион! Тебя зовут Марион! — шумело у Ингвара в голове. — Только так тебя и могут звать, ангел с фиалковыми глазами и каштановыми локонами!»

Девушка отрицательно замотала головой, оцепенение словно спало с неё от громких слов священника. Она с прежним испугом оглянулась вокруг. Недовольный гул толпы вновь стал нарастать, но отец Буркгард поднял руку и ропот смолк.

— Имею власть спасти твою душу, но не твоё тело, девица Марион, — так же громко произнёс священник. — Как бы ни были тяжелы твои грехи, ты можешь освободиться от них. Предлагаю ещё раз — покайся и будешь спасена.

Но она опять замотала головой, словно онемела от страха.

Ингвару захотелось крикнуть так же громко, как отец Буркгард:

— Отпустите её! Она невиновна!

Но, посмотрев на лица тех, кто его окружал, он понял, что никакие слова сейчас не проникнут в каменные сердца этих людей. Может, сердца у них и не каменные. Вон стоят сестрички Анна и Марта Люйкен, добрые девушки, потерявшие свою красоту от болезни, испортившей их лица. А вон, добродушный толстяк пекарь, Иоганн Баранхельм, которому жена принесла мёртвую двойню. Сердца не каменные, но они огрубели от свалившихся на них бед. И отпускать виновницу никто не собирался.

Но и Ингвар не собирался сдаваться. Он крепче сжал в руке острый нож, спрятанный в складках одежды, и пробрался в первые ряды. Встретить взгляд Марион и приободрить её у него не получилось. Пламя вспыхнуло так неожиданно, что он вздрогнул. Даже не заметил, кто из горожан поднёс факел. Голова кружилась от отчаянья, но страх не сковал движения Ингвара. С первым его шагом на костёр в небе прогремел оглушительный раскат грома. И полоснула огромная кривая молния. Кто-то закричал, а Марион, наконец, встретилась взглядом с Ингваром. Её ног ещё не коснулось пламя, но в фиалковых глазах вместо ужаса появилось удивление.

Множество молний озарило небо, и хлынул ливень. Это настолько поразило людей, что рыночная площадь мгновенно опустела. Меньше чем за минуту возле потухшего костра остался один отец Буркгард. И хотя вода мешала хорошо рассмотреть и понять, что теперь ждать от священника, всё же тот никогда не служил святой инквизиции, Ингвар не увидел ни страха, ни паники на его лице. Взгляд отца Буркгарда выражал удивительное спокойствие. Словно ливень поведал ему о чём-то чрезвычайно важном.